Пленники тайги - Евгений Сартинов

Степаныч в этот раз промолчал, да и Золотов повернулся набок, но немного спустя все-таки высказался еще раз: — Хоть бы сказал про то, что охотник объявился, мы бы наготове были…

Тут его неожиданно прервал Паша. Все это время тот словно дремал, а сейчас рывком сел, и как-то странно начал вертеть головой по сторонам.

— Ты чего это, Пашь? — удивленно спросил Золотов, машинально убивая очередного комара. Тот по своему обычаю замычал, и начал как-то странно жестикулировать. Понять в ночной темноте что хочет немой было совсем непросто. Степаныч рассмотрел лишь, что шофер показывает на свой нос.

— Нос? — спросил он. — Что нос?

Паша радостно закивал головой, и изобразил еще несколько странных движений. Ему пришлось повторить их раз десять, пока Степаныч понял в чем дело.

— Что, спички… нет, огонь? А! Дым?

Лишь теперь Золотов и полковник поняли в чем дело. Но сколько они не принюхивались, ничего похожего не учуяли.

— Егорыч, ты что чуешь?

— Нет.

— И я нет. Паш, может тебе кажется?

Но гигант отчаянно замотал головой и даже замычал, тыча пальцем себе в нос, а затем куда то в темноту.

— Вообще то он может учуять запах дыма, — согласился Золотов, только что это за дым? Деревень здесь нет, значит это Семен сейчас кайфует около костерка.

— Жрет поди что нибудь, — заметил Степаныч, машинально поглаживая себя по впалому животу. — Сколько мы уже, три дня ничего не жрали?

— Четыре, — поправил его финансист, и вспомнив последнего приготовленного Василием тайменя, невольно сглотнул слюну.

— У тебя как, сосет в животе? — спросил полковник. Золотов лишь хохотнул.

— Скажешь тоже, сосет! Грызет уже во всю. Во сне сегодня в «Праге» обедал. Чего только на столе не было: икра, балыки, котлеты по киевски, жереный фазан… Проснулся, ничего нет, и только полный рот слюны…

Его рассказ снова прервал все так же сидевший в позе Будды Павел. Присмотревшись к его жестикуляции Золотов понял, что хотел сказать гигант.

— Хочешь пойти на запах и убить Семена? Как ты его в темноте найдешь? Спи, ладно тебе!

Золотов снова повернулся на бок, плотнее натянул себе на голову вместо одеяла куртку и вскоре уснул. Паша же долго еще сидел вертя во все стороны головой, но ветра почти не было, легкое перемещение воздуха приносило запах дыма непонятно откуда, и совсем измучившись он со вздохом завалился спать.

В то утро Золотов встал нехотя, с трудом. Многодневный вынужденный пост давал о себе знать. Наваливалась апатия, он чувствовал свой желудок, маленький, сморщеный, какой то холодный. Ночью опять приснился громадный праздничный стол, на этот раз где-то на природе, «аля-Фуршет» с шашлыками и красным, грузинским вином. Странно, хотя раут проходил в цветущем, весенним саду, но все присутствовавшие на нем были одеты по вечернему: кавалеры в смокингах, дамы декольтированных платьях с настоящими бриллиантами. Среди множества народа без конца подходивших к столу Золотов очень явно видел Василия, живого, полного, веселого, в громадном белоснежном колпаке и переднике. Он разносил дымящиеся шашлыки, но сколько не обращался к нему Золотов, сидевший в главе стола перед пустой, белоснежной скатертью, как ни протягивал руки, но личный шеф повар игнорировал своего хозяина, лишь бормотал: «Счас, еще немного подождите, вам не готово», а сам уходил куда то вдаль, лишь мелькал в толпе его белый колпак. Финансист присмотрелся, и увидел среди фраков и смокингов на другом конце стола странную троицу в камуфляже: Игоря, Андрея, и почему то Пашу. Именно им и прислуживал сейчас Василий, выставляя на стол перед друзьями одно блюдо за другим. Золотова поразило то, что лица обоих утопленников был неприятно зеленоватого цвета, а к щекам доктора еще и присох речной песок. Андрей поднял голову и, не переставая жевать, с ухмылкой глянул на бывшего хозяина сквозь треснувшие очки своими рыбьими глазами. Зеленая рука его протянулась вперед, через весь стол, и финансист увидел перед самым своим носом аппетитно зажаренную куриную ножку. Светлокоричневая кожица еще дымилась, с желтоватой косточки на стол капал жир…

Именно на этом самом месте Золотов и проснулся. Странное смешение аппетитной пищи и жутких лиц покойников настроили его на дурной лад. Погода же подпортила настроение финансиста еще больше. Словно дождавшись его пробуждения закапал мелкий, противный дождик.

— Ну вот, только этого еще не хватало, — пробормотал Золотов, с досадой разглядывая низкие, серые облака. От вчерашней жары не осталось и следа, в тайге все примолкло: птицы, шум деревьев, даже комары жужжали как-то вяло, количество их явно поубавилось, только самые голодные еще пытались атаковать незваных гостей тайги.

Почти одновременно зашевелились и оба спутника Золотова. Полковник с ходу выругался, и потирая лицо руками сразу пояснил: — Галушки сейчас во сне ел. Теща моя бывшая классные галушки делала.

— А у тебя жена что, хохлушка была? — зачем то спросил финансист, разглядывая болезненно искривившееся лицо Паши.

— Ну да, — подтвердил полковник. — C Полтавы.

— Хохлушки, вроде бы, хорошие жены, что ж твоя то от тебя ушла?

— Все они курвы, одного племени, Иудиного.

Лишь после этого ненужного диалога Золотов спросил Пашу о главном: — Ну как нога?

Тот еще больше сморщился и отрицательно помотал головой. Он не поднял на хозяина глаза, но Золотов и так видел, что в них плещется боль и чувство вины, его, Павла, вины перед ним, своим хозяином. То, что шофер давно причислил его к лику святых и разве что не молился, стало для миллионера привычным. Но чтобы вот так чувствовать себя виноватым в том, в чем винить его нельзя, это и для Золотова было открытием. Финансист подошел к гиганту и похлопал его по плечу.

— Ничего, Паша, дойдем, не бойся.

Но уже через час Золотов был готов взять свои слова обратно. Хромой великан жутко тормозил их продвижение вперед. При каждом шаге из груди его вырывался стон, самодельный костыль скользил по мокрой траве, особенно на склоне, и Паве часто падал, поднимаясь лишь с помощью друзей. Все трое уже изрядно промокли, но несмотря на это на привалах Степаныч почти не сидел, то поднимался на вершины сопок и оглядывал окрестности, то уходил назад и пытался подстеречь Астахова.

— Что за тайга, а? Ни ягод, ни грибов! Одна трава да мох, возмутился он во время одного из редких своих привалов.

— Какие тебе еще грибы? Рано еще, — удивился Золотов, — у них тут еще считай что весна.

— Да? — полковник взглянул на серое небо и недовольно сплюнул, — а по погоде так осень уже.

К обеду они уперлись в невысокий, скалистый хребет. Пошедший на разведку полковник вернулся с неутешительными новостями.

— Слева мы ее не обойдем, там еще одна небольшая река, но течение в ней, не дай боже. Снесет к чертям.

— Прийдеться подниматься здесь, — сказал Золотов, кивая на более или менее пологий склон.

— А Пашка как?…

— Поможем, — прервал его финансист.

Степаныч пожал плечами, а потом сообщил еще одно неприятное известие.

— Семена видел.

— Где?

— Да недалеко отсюда, вон на той сопке. Он мне даже рукой помахал, сука!

— А что ж ты не стрелял?

— Да ты что?! Там метров триста было. Я бы и ружья поднять не успел, от него бы уже и след простыл. Гонит он нас как загонщик волков. Хоть бы пристрелил, что ли.

— Все таки странно, — согласился Золотов. — Он сто раз мог нас перестрелять, а все что-то медлит?

— Ничего странного, просто хочет чтобы мы перед смертью дольше помучились, вот и все.

Этот склон они преодолели довольно быстро. Но картина, представшая перед ними с вершины скалистой гряды, повергла их в шок. Буквально вплотную к ней стояла вторая скала, почти зеркальная копия первой. Степаныч присвистнул и спросил: — А вдруг там за ней еще таких штук десять? Мы их так до Рождества будем штурмовать.

Золотов в это время смотрел назад. Ему показалось, что за деревьями в полукилометре от них мелькнул и исчез силуэт человека, и это очень неприятно поразило его.

— Ладно, пошли. Если будем стоять, то не только что до Рождества, а до святого причастия не успеем.

Спуск для больной ноги Павла оказался еще более болезненным чем подъем. Но посидев с полчаса у подножья, тот первый упрямо начал карабкаться вверх. Сначала все шло хорошо, но у самой вершины им попалась небольшая отвесная стена, высотой всего то чуть больше двух метров. Они в очередной раз передохнули, потом начали штурмовать и ее. Стоя на одной ноге Паша подсадил сначала Золотова, потом полковника. Но вот выбраться сам он уже не смог. Лишь теперь его попутчики поняли насколько выдохся их молчаливый спутник. Попытка затянут Павла на площадку за руки не удалась.

— Давай я его подсажу снизу, а ты его тяни отсюда, — предложил тяжело отдувающийся полковник.