Пленники тайги - Евгений Сартинов

Полковник стоял перед ним опустив побелевшее лицо и крепко сжав зубы. Решив что теперь он добил строптивого телохранителя, Золотов спросил его: — Ну так что, тебе напомнить?!

— Да нет, не надо. — Степаныч поднял лицо и неожиданно зло взглянул на хозяина. — Только я тебе тоже кое что напомню. Ведь это ты сделал из меня, боевого офицера, вот это нынешнее дерьмо. Тогда мы убили этих геологов лишь затем, что тебе позарез нужен был этот кредит от «Де-Бирс». К уркам ты обращаться не стал, знал что потом тебя за это будут «доить» до конца дней. И мы, три дурака: я, покойный Алексей и вот этот вот полудурок, — он кивнул в сторону стоявшего рядом Пашу, — по первому твоему кивку кинулись в Сибирь: «Найти, опередить, добыть любой ценой!», а за всеми этими словами только одно — убить. Что, не так?!

— Я тебе такого приказа не давал, — сквозь зубы процедил финансист.

— Да, конечно, ты и сегодня приказа не давал. «Попробуй с ним договориться!» — передразнил Золотова артиллерист. — «Спишем на Семена!» Все чужими руками, Анатолий Егорович!

Несмотря на обращение по имени отчеству тон полковника оставался язвительным. Золотов несколько секунд молчал, они по прежнему стояли друг против друга, одного роста, одной комплекции, в одинаковой униформе, но уже совсем не похожие на братьев. Наконец финансист качнул головой.

— Да, быстро ты спекся, артиллерист хренов. На два раза только тебя и хватило. Все таки ты пожиже Зыбуна, Степаныч.

— Зыбун — Зыбун! Что ты мне Зыбуном тыкаешь, — полковник издевательски скривил свои изувеченные губы и нанес свой главный удар. Только я ведь знаю больше чем вы думаете. У Витьки от меня тайн не было. Надоело ему все, в тайгу он тогда лететь отказался, а потом и совсем решил выйти из игры — вот вы его и убрали. Не нужен стал, и опасен: слишком много знал. Это ведь он, — Степаныч ткнул пальцем в нависающего сбоку над ним Пашу, — сунул мину под дно Витькиного «БМВ». Я тогда как раз в гараж заглянул, думаю что это Пашка под машиной Зыбуна шарит? Тогда я этому значения не придал. А через час кишки майора на провода полетели…

До Паши наконец то дошло про что идет речь. Утробно зарычав он схватил своими огромными лапищами Степаныча за горло и встряхнув приподнял над землей. Лицо полковника побагровело, он пытался расцепить стальные оковы Пашиных рук, но бесполезно. Степаныч уже захрипел, глаза начали вываливаться из орбит, но тут Золотов резко крикнул:

— Хватит! шофер нехотя разжал пальцы и полковник ватным мешком обрушился на землю. Миллионер стоя над ним наблюдал как артиллерист медленно приходит в себя. По лицу Золотова было видно, что он решает какую то непростую задачу. Наконец он сказал телохранителю только одну фразу: — Зыбун погиб не оттого что хотел выйти из игры, а оттого что решил, что ему уже все можно.

Он отошел в сторону и улегся на приготовленное Пашей ложе: несколько еловых лап прикрытых сверху оболочкой лодки.

Эта первая ночь без костра далась им тяжело. Воздух днем прогревался градусов до двадцати, даже больше, но по ночам быстро остывал, и иногда изо рта шел пар. Польза от ночного холода была только одна — исчезали проклятые комары и гнус. Но сегодня отсыревшие после утреннего купания куртки не грели, скорее наоборот. А рядом шумела тайга, раздавались какие то странные шорохи, словно бы чьи то тяжелые шаги, отчаянный писк какого то маленького, погибающего зверька, хлопающие звуки тяжелых крыльев. Без костра стало гораздо тревожней, подползал старый, первобытный страх перед темнотой. Каждый думал своем, и мысли у всех троих не отличались особенной радостью.

33. Нормы таежного ГТО

Этот день оказался не очень удачным и для Семена Астахова. Войдя на своем плоту в полосу порогов охотник закинул за плечи карабин, попробовал ногой плотно ли приторочен к плоту рюкзак, не смоет ли, и сосредоточил все внимание на реке. Главное ему было избежать прямого столкновения с камнями, длинный плот словно бы «дышал», со скрипом и скрежетом переваливаясь через препятствия, на самых опасных участках бревна ходили ходуном, поднимаясь и опускаясь по очереди как клавиши рояля. Семен больше всего боялся, что плот просто рассыплется по бревнышкам, но пока тот держался. Временами водные валы прокатывались по плоту заставляя Найку истерично подвизгивать, Астахов был уже по пояс мокрый. Пару раз волна ударяла с такой силой, что охотник с трудом удерживался на ногах, а Найку давно смыло бы за борт, если бы не крепко привязанный поводок. Но широко расставив ноги Семен не смахивая с лица брызги воды пристально вглядывался вперед стараясь издалека рассмотреть свою главную опасность открытые камни. Плотом управлять было совсем не просто, длинное, трехметровое весло вытесанное из цельного ствола пихты весило очень даже солидно. Несмотря на естественное «водяное охлаждение» Астахову было жарко. Временами на «кривунах» ему приходилось минут по десять беспрерывно работать веслом до острой боли в немеющих мышцах. Еще сильно уставали постоянно находящиеся в напряжении икры ног и передние мышцы бедер. Река как назло состояла из одни кривунов и прижимов, за все утро только раз попался длинный, ровный «тягун».

Но чем тяжелее приходилось Астахову, тем уверенней он себя чувствовал. С каждым часом и каждым пройденным километром приходил опыт. Там где Золотов и компания часами карабкались по скалам в обход порогов, охотник пролетал за считанные минуты, неумолимо догоняя старых знакомых. Семен уже чувствовал и реку, и плот. Он понимал где надо довернуть свое утлое судно, чтобы то не село на мель, где пустить его по воле волн. К полудню пришла уверенность, что он уже может все, он пройдет эту реку до конца. Может так бы все это и произошло, если бы на одном из поворотов охотник не услышал отдаленный крик. Резко вскинув голову Астахов увидел самый конец трагедии — падающую фигурку Василия, и наверху скалы силуэт человека в пятнистой униформе.

Словно почувствовав его взгляд полковник посмотрел вперед на реку и радостно осклабившись сорвал с плеча свое кургузое ружье. Расстояние между ними было достаточно большое, метров двести, но Степаныч не сомневался в успехе. Он долго тщательно целился, а Семен опять, как полтора года назад не мог шевельнуть ни ногой, ни рукой, так и замер неподвижно, с поднятым вверх рулевым веслом. Но сзади его словно чувствуя опасность взвизгнула Найка и этот звук неожиданно вывел Астахова из состояния ступора. В последний момент он бросился в сторону и пуля просвистела в полуметре от головы. Выругавшись полковник передернул затвор и снова тщательно прицелился. Плот в это время как раз проходил под ним,

Степаныч держал ружье вертикально вниз, расстояние вряд ли превышало семьдесят метров, и Астахов уже осознанно метался от одного края плота к другому стараясь сбить прицел. Висевший на спине карабин он даже не трогал, понимая что просто не успеет передернуть затвор и прицелиться.

Чуть усмехнувшись над попытками охотника избежать смерти полковник спустил курок и с досадой выругался. Медвежий жакан, просвистев в сантиметре от головы охотника, только выбил из бревна большую щепу. Плот уходил и, уже торопясь Степаныч передернул затвор, быстро прицелился, но выстрела не последовало, только плотно хлопнул боек. Лишь тогда артиллерист вспомнил, что после последней неудачной охоты он не зарядил магазин! приглушенно матерясь Степаныч трясущимися руками засунул в магазин два патрона и выстрелил по уходящему плоту почти наугад, навскидку. Попасть он не попал, но заставил Астахова снова оторваться от весла и обернуться назад. Плот уже входил в поворот, когда последний жакан расщепил еще одно бревно в каких-то то сантиметрах от Найки. Поняв, что он промахнулся и в этот раз, полковник с досадой бросил на камни свое ружье. «Золотову говорить про это не буду, — решил Степаныч. — Совсем заклюет.»

Полковник не знал что кое чего он своими выстрелами все таки добился. Уже за поворотом переведя взгляд на реку Семен увидел прямо перед собой, метрах в пяти острый камень, торчавший из воды как наконечник копья. Охотник успел сделать только один судорожный гребок, и тут плот со всего маху врезался в препятствие. Удар был такой, что Астахов не удержался на ногах. Уже лежа и чувствуя холод перекатившейся через него волны Семен всем телом ощутил как под ним начал расползаться бревна плота. Единственное, что он успел сделать прежде чем его подхватило течение, это перерезать поводок Найки. В воде Астахов чувствовал себя ни чуть не уютней, чем предыдущие «купальщики». Карабин за плечами, тяжелые сапоги, все это потащило его вниз, Семену приходилось напрягать все силы чтобы удержаться наверху. Пару раз его тело увесисто приложилось к скрытым под водой камням, а намокшая куртка весила все больше и больше. Тело охотника уже немело от холода и усталости, но сжав зубы и превозмогая все Астахов упорно плыл, стараясь пробиться как можно ближе к берегу. Увы, течением его упрямо отбрасывало на стремнину, словно не желая расставаться с ним, захлестывая с головой волнами и оглушая гулом стихии. Больше всего Астахов боялся, что вода попадет в легкие. Он уже два раза тонул, и знал что это сразу как бы парализует тело и волю человека. До поры это ему удавалось, вроде и пороги остались позади, река несла его хоть и быстро, но уже не угрожая водоворотами и скрытыми под водой камнями. Но и силы почти оставили Семена. Надо было сбросить карабин, но охотник до последнего не хотел этого делать, а когда все таки понял, что с оружием не выплывет, то у него просто не осталось на это сил. Уйдя под воду с головой охотник все таки не рассчитал и хлебнул вместо воздуха приличную порцию таежного «Нарзана».