Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

— Что случилось?

— Глупейшая история. Такое со мной стряслось впервые.

Я мог лишь слегка пошевелить пальцами. Спина взмокла. В этой трубе, наверное, полно микробов.

19. «Воздух, ты живой?»

Женщина затаила дыхание. Она облизнула нижнюю губу и уже готова была рассмеяться, но нет — лоб остался нахмуренным. Она замерла в неподвижности, не зная, пугаться ей или хохотать. Ничего удивительного. Меня самого охватил такой страх, что даже засосало под ложечкой, но в то же время я с трудом сдерживал смех.

— Неприятная история...

— Не вынимается?

— Даже двинуть не могу.

— Может, устроиться как-то поудобнее?

— Хорошо бы... Надо постараться, чтобы тяжесть тела не падала только на втянутую в унитаз ногу.

В таких случаях чем больше нервничаешь, тем хуже. Нужно сохранять спокойствие и не расходовать попусту силы на бессмысленную суету, — в общем, главное — не терять присутствия духа. Чтобы тяжесть тела равномерно падала на обе ноги, я попытался выпрямиться и зажать коленями край унитаза. У меня было ощущение, словно одна нога обута в ботинок-унитаз. Тяжесть тела распределить поровну удалось, но в такой позе долго не пробудешь. Колени оказались неестественно вывернутыми. Нельзя ли придумать что-нибудь получше? Самое удобное положение — согнуть колени под прямым углом и усесться, как на стуле. Но нет главного — на что сесть. Нужна подставка подходящей высоты. Но чтобы сделать ее, повторив форму унитаза, потребуется немало времени и определенное мастерство. Женщине это не под силу. Может, попросить того шимпанзе, вдевающего нитку в иголку быстрее человека?

Напрягая память, я попытался мысленно представить соединение суставов и мышц. Женщина настороженно наблюдала за мной. Наверное, она опасалась новых неприятностей.

— В таких случаях звонят обычно по сто девятнадцать[15].

— Послушай, ты же когда-то служил в пожарной команде, у тебя нет их телефона?

— Тебе, наверное, приходилось слышать, какие дают советы, когда человек не может снять с пальца кольцо?

— При чем тут кольцо?

— Обязательно дадут ценные указания: подними руку вверх, выше сердца, послюни палец, намыль его. Но поднять ногу вверх я не могу, а если намылю, результат будет прямо противоположный.

— Ты говорил, что у тебя есть пила.

— Ну есть.

— Штука, которая лежит на столе наверху, это электропила?

— Брось шутить, нужно уметь пользоваться ею, просто так ничего не выйдет. Одно неловкое движение — и ноги как не бывало.

— Хорошо бы вытащить твою ногу до того, как мне понадобится...

— Ты же только что ходила.

— Да ничего, я, в общем-то, могу сделать это где угодно.

Ощущение, точно щиколотку придавило тяжеленной гирей. Мысли смешались. Будто оборвалась нить слишком туго смотанного клубка.

— Помоги мне. Я все-таки хочу попытаться вытащить ногу. Чем дольше она там пробудет, тем сильнее отечет, а уж тогда ее ни за что не освободить.

Женщина наклонилась над унитазом. Без всякого стеснения она обняла меня за плечи и прижалась всем телом. Ее волосы пахли сухой травой. Если бы не комизм положения, в котором я оказался, происшедшее могло бы полностью перевернуть всю мою жизнь. Но отказываться от надежды не следовало. А вдруг она будет обнимать меня и после того, как удастся освободить ногу? Сжав ее локти, я выпрямился. Но изменилась лишь поза женщины. Плечи дернулись книзу, она стала клониться вперед и, схватившись за мое колено, упала. Я чуть не закричал от боли. Из нашей попытки ничего не вышло, и лишь близость женщины не давала мне впасть в отчаяние.

— Ничего не выйдет, ведь в трубе вакуум.

— Сколько времени занимает дорога до конторы «отряда повстанцев» и обратно?

— В один конец минут десять.

— Если им удалось быстро договориться, то они должны вот-вот вернуться.

— Договориться не так-то просто, ведь речь идет о трупе. Мне бы хотелось вытащить ногу до их прихода.

— Хорошо бы они вызвали нас по рации. Может, по дороге они заехали куда-нибудь выпить, тогда долго еще не вернутся. Из забегаловки их силой не вытащишь.

— А труп бросили в машине?

— Верно, это было бы рискованно...

Женщина вернулась к лестнице и села на вторую ступеньку снизу. Она отошла буквально на шаг, но теперь дотянуться до нее рукой я уже не мог. Меня охватила тоска: неужели все это было на самом деле — и надежды, и интимность?

— Когда пробка из бутылки с вином не вынимается, всегда становишься в тупик, не зная, что делать.

— Может, чего-нибудь хочется, скажи.

— Нет, ничего не хочется.

— Больно?

— Чешется и щекотно. И онемела.

Некоторое время женщина смотрела вверх, что-то соображая.

— В трубе вакуум, да? Внизу клапан, правильно? Если его открыть, давление станет нормальным, верно?

— Возможно. Я не проверял, но думаю, что в унитазе использована разность уровней грунтовых вод. То есть непосредственным клапаном, создающим внутреннее давление, является сама вода, где-то существует рычаг, перекрывающий ее, который действует по принципу водяного колеса.

— Пойду посмотрю. — Женщина вскочила, точно сорвавшаяся пружина. Сил у нее немного, но зато она легкая, поэтому и может двигаться так стремительно. — Объясни дорогу.

— Объяснил бы, да сам не знаю. Туда попасть никак нельзя.

— Это странно: кто-то ведь проникал туда, чтобы чинить трубу, значит, дорога должна быть.

— Я тоже так думал и собирался как следует все разузнать, но вот видишь...

— Может, ход заделали?

— Не похоже. Я уж думаю, а вдруг какой-то предприниматель, пользуясь неизвестным мне штреком, беспрепятственно проникал в нижние пласты. Борьба за каменоломню была отчаянная, и штольни переплетались, как паутина, это все время приводило к обвалам... Давай попробуем посмотреть план. Когда я поскользнулся, вместе с фотографиями упал и альбом. Подними, пожалуйста.

Женщина неохотно спустилась с лестницы.

— Чуднó все это, никак не пойму. Чтобы можно было пользоваться унитазом наверху, все должно быть как следует сделано внизу. Работы наверху и внизу не могли вестись безо всякой связи между собой.

Остановившись на некотором расстоянии от меня и не приблизившись больше ни на шаг, женщина протянула альбом и поспешно отдернула руку. Каким жалким я, должно быть, ей казался! Конечно, такая нелепая оплошность достойна не сочувствия, а, скорее, презрения.

— Смотри, здесь, в центре плана, машинный трюм...

— Бессмысленно, я в этом ничего не понимаю. Вид у тебя плохой, — может, принести чего-нибудь?

— Я бы, пожалуй, принял аспиринчику. Принеси, пожалуйста. Аптечка должна быть под диваном, зеленая картонная коробка, круглая такая...

Женщина пошла за аспирином, а я стал перелистывать альбом, выискивая места в каменоломне, которые еще не были мной обследованы. Совершенно неизученным остался шурф, куда не вели ни подъемник, ни лестница, не успел я исследовать и глубокую подземную речку. Проникать туда было небезопасно, а кроме того, и шурф, и речка находились за границей того района, который я предполагал перекрыть взрывом. Если провести там тщательную разведку, то, может быть, удалось бы обнаружить ход в помещение, находящееся под унитазом. Я никак не мог сосредоточиться, колени ныли, неожиданно бок пронзила боль.

— Одной таблетки достаточно?

— Давай три. Обычно дозу определяют по возрасту, на самом же деле она зависит от веса.

— Хочешь, я тебя сфотографирую?

— Зачем?

— Человек, посаженный в горшок, как дерево. Интересно иметь такую карточку на память. Я подумала вот о чем: если меня всерьез призовут перечеркнуть прошлое и всё начать сначала, может быть, мне стоит забросить профессию женщины и заняться фотографией?

— Тогда уже будет поздно. Это сегодня, в век рекламы, когда жизнь бьет ключом, фотография может стать выгодным занятием, причем не обязательно быть мастером, достаточно просто иметь коммерческую жилку.

— Как это все-таки ужасно! Сколько времени ты сможешь выдержать?

— Черт возьми, колено болит невыносимо. А икра просто отваливается. Кровь не циркулирует. Если начнут отмирать ткани, еще, чего доброго, придется ампутировать, как при обморожении. Болеутоляющие и антибиотики, конечно, дадут временное облегчение, но боюсь, что в лучшем случае я выдержу дней пять, не больше.

— Еще вопрос, как справлять нужду...

— Важнее другое — как спать. Интересно, сколько времени мне удастся сохранять сознание...

— Вот пытка!

— И сколько бы ни пытали, мне не в чем сознаваться...

— Как важно иметь возможность свободно передвигаться!

— Еще как важно. Человек не растение.

— Но разве ты не довольствовался путешествием по карте?

— Это совсем другое дело. Человек не может летать. А тут — летаешь. Вот что такое путешествовать с помощью аэрофотоснимков...

— Смотрю я на тебя, и тоска берет. Жить в таком месте все равно что умереть, разницы никакой.