Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма - Дмитрий Михайлович Цыганов

class="p1">Я так горячо говорю об этом, чтобы это дошло до вас. Все национальности будут читать эту книгу: и грузины, и украинцы, и русские, и евреи[689].

В поддержку С. Муканова высказалась и К. Байсеитова, сказав, что он — «очень талантливый человек и любимец народа»[690]. На момент обсуждения А. Толстой уже направил Александрову просьбу позвонить в Алма-Ату, чтобы выяснить, напечатан ли роман.

Обсуждение кандидатуры Шишкова ни к чему не привело: диалог Гурвича, отстаивавшего художественное достоинство «Емельяна Пугачева», с Немировичем-Данченко, который настаивал на соблюдении формальных принципов премирования, прервал А. Толстой: «Я единодушен с Гурвичем. Если мы дадим Шишкову премию, тогда будет напечатан второй том. Если мы не дадим премию, это отложится, и его никто не будет знать»[691]. Интересна сама постановка вопроса о влиянии премии на положение писателя в иерархии сталинской культуры: уже тогда многие понимали, что факт присуждения этой награды не столько выделял, сколько отделял лауреата от писательского сообщества. Таким образом в сознании читательского сообщества формировался пантеон советских «классиков», якобы созидавших подлинную, «высокую» художественную литературу.

После краткого обсуждения кандидатов по секции театра комитетчики вновь вернулись к списку прозы. Асеев, как бы заменявший Толстого на время обсуждения его романа, прочел рецензию на «Хождение по мукам». В ней он охарактеризовал роман как «крупное произведение по душевной его расположенности»; Асеев говорил: «Мне кажется, что это произведение, очень ценимое самим А. Н. Толстым, и оно может быть выдвинуто на Сталинскую премию»[692]. Следом Асеев сказал и о тексте Гроссмана «Народ бессмертен»:

Роман (sic!) произвел большое впечатление своей большой правдивостью. <…> Гроссман взял разрез внутренней жизни войны так, как он долго ее наблюдал. Он хитрый, внимательный, молчаливый человек, долго присматривающийся. <…> его роман производит большое впечатление. <…> Все сцены боя сделаны замечательно[693].

Показательно мнение Мордвинова:

Гроссман написал свою повесть очень правдиво, с большим мужеством. Это — мужественные русские люди, это — уверенность в победе. Надо принять во внимание еще, что вещь написана в пору нашего отступления, и это затрудняет в целом ряде моментов. Думаешь, что эти мысли изложены у Корнейчука в его пьесе [ «Фронт»]. Но, оказывается, Гроссман написал об этом раньше.

Показана в повести русская природа, русские люди, немцы — и там нет шаржа[694], он даже не показывает зверств; а между тем возникает чувство ненависти к ним.

На меня эта повесть произвела большое впечатление, и я думаю, что за нее можно дать Сталинскую премию[695].

Иными словами, текст выполнял возложенные на него пропагандистские задачи в полной мере. Такого же мнения о повести Гроссмана, которая в итоге не попадет в окончательный премиальный список, был и Гурвич:

В этой повести «Народ бессмертен» надо принять во внимание примечание, которое было в Совнаркоме, чтобы отдать предпочтение произведениям, отражающим моменты Отечественной войны. Я думаю, что это произведение звучит. Я не скажу, что через три-четыре года эта повесть будет читаться, но тем не менее это произведение в нашей прозе является самым сильным, и поэтому считаю возможным его выдвинуть[696].

Обсуждение кандидатов по отделу литературной критики не состоялось, так как ни одно из рекомендованных произведений (работы по истории и теории музыки Яворского и Губера, исследование Евлахова об Ибсене и «Крепостные художники» Беккера) издано не было. Итогом этого заседания стало включение в протокол кандидатов, имеющих бесспорное право на включение в список баллотируемых. По разделу прозы такими кандидатами стали:

1. «НАРОД БЕССМЕРТЕН», повесть В. Гроссмана,

2. «МОРСКАЯ ДУША», сборник рассказов Л. Соболева,

3. «МАЛАХИТОВАЯ ШКАТУЛКА», книга сказок Бажова,

4. «ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ», трилогия А. Н. Толстого,

5. «ПУГАЧ[Е]В», роман В. Шишкова,

6. «БАЛУАН ШОЛАК», роман Сабит Муканова.

Остальные выдвинутые на премии произведения не включаются в этот список по следующим основаниям:

не являются выдающимися произведениями: роман Костылева «Иван Грозный», «Ленинградские рассказы» Н. Тихонова, повесть В. Василевской «Радуга», сказки Петраса Цвирки, роман Ордубады «Молодые чекисты», роман Сулеймана Рагимова «Медальон»;

книга Гайдара «Тимур и его команда» вышла ранее 1942 г.; автор книги погиб на Отечественной войне, так что нет возможности наградить его премией, отбросив формальные препятствия, за то огромное воспитательное влияние, которое оказала книга на молодое советское поколение;

сказки Петраса Цвирки, роман «Абай» Мухтара Ауэзова и роман «Навои» Айбека не были своевременно представлены в Комитет по Сталинским премиям для ознакомления;

«Сын народа» Берды Кербабаева не подлежит рассмотрению по этому разделу, так как является сценарием звукового фильма[697].

3 марта 1943 года [698] на заседании Комитета избрали счетную комиссию, в которую вошли Ю. А. Шапорин, А. С. Гурвич и А. Г. Мордвинов и четыре члена секретариата (О. С. Бокшанская, А. А. Девишев, З. А. Мержанова, Н. Н. Чушкин). В итоговом голосовании принимали участие 22 находившихся в Москве эксперта из 38 членов Комитета по Сталинским премиям. Итог баллотировки был следующим[699]:

ПО РАЗДЕЛУ ЛИТЕРАТУРЫ:

ПОЭЗИЯ:

ПРОЗА

ДРАМАТУРГИЯ

На премию за многолетние выдающиеся достижения было решено рекомендовать А. С. Серафимовича: его кандидатура получила шесть голосов, из которых один — за первую степень и пять — за вторую. Многие рекомендованные литературной секцией авторы в финальную версию списка не вошли. Показательной является весьма низкая оценка, по словам Толстого, «самого (!) серьезного кандидата» — С. Муканова. Его имя вновь возникнет в стенограммах заседаний за будущий год, но и оттуда исчезнет по вполне конкретным причинам, подробнее о которых — далее.

Протокол заседания счетной комиссии был направлен в Совнарком в двух экземплярах. Вскоре (до 18 марта 1943 года) Храпченко разослал Сталину и Молотову недатированную докладную записку, содержавшую итоги работы Комитета и его личные рекомендации относительно претендентов на премию. По разделу прозы было решено присудить одну премию первой степени (А. Толстому) и три премии второй степени (Л. Соболеву, В. Гроссману и П. Бажову). По разделу поэзии предлагалось присудить две премии второй степени (М. Рыльскому и А. Твардовскому). По разделу драматургии — три премии второй степени (Л. Леонову, А. Корнейчуку и Х. Алимджану). Председатель ВКИ отметил некоторые особенности принятого экспертами решения (по отделам поэзии и драматургии было решено не присуждать премии первой степени, а Серафимович не попал в итоговый список лауреатов). Замечания Храпченко по решению литературной секции касались всех разделов:

По разделу поэзии вызывает сомнения присуждение Сталинской премии Твардовскому А. Т. за поэму «Василий Теркин». Главный герой поэмы, в которой автор попытался дать обобщенный образ воина Красной Армии, изображен бледно и нередко примитивно. Написана