Секрет брата Бога - Грег Лумис

A-а, вот что — кажется, именно оттуда православный патриарх отправил в Рим отца Стрентеноплиса. Лэнг смутно припоминал, что в эпоху Византийской империи патриархи были в Иерусалиме, Антиохии, Александрии и Константинополе. А сейчас? Он совсем было собрался позвонить Фрэнсису, но вспомнил, что как раз в это время священник должен находиться где-то над океаном между Римом и Атлантой. Поэтому он взял телефон обеими руками и, старательно прицеливаясь пальцем, набрал электронное письмо Саре.

Через час он лежал рядом с Герт в старинной кровати с пологом. Она не спала и ворочалась.

— Ты уверена, что Дарлин не против того, что мы тут расположились? — спросил Лэнг.

— Она расстроится, когда мы уедем. Точнее, расстроится, когда уедет Манфред.

С одной стороны, Рейлли считал само собой разумеющимся, что все восхищаются его замечательным сыном, но, с другой стороны, немного удивлялся тому, что немолодой женщине может нравиться, когда под ногами крутится малыш.

Как будто прочитав его мысли (такое случалось так часто, что Лэнгу становилось страшновато), Герт повернулась к нему:

— Дарлин просто счастлива, что рядом с ней кто-то есть, когда ее муж угодил в тюрьму. Она не оставалась в одиночестве с семнадцати лет. Да и с тех пор, как в доме последний раз был ребенок, прошло очень много времени.

Пожалуй, Лэнг недооценил силу материнского инстинкта.

Под дверь тонкой полоской просачивался свет, в котором Лэнг сумел разглядеть силуэт Герт. Она смотрела на него, опираясь локтем о подушку и положив щеку на ладонь:

— Она будет очень рада оставить его у себя…

Мягкая крученая подача.

— …Так что я могла бы помочь тебе отыскать тех, кто так надоедает его отцу.

Перемена темпа и атакующий удар навылет.

— А ты думаешь, это разумно — доверить трехлетнего малыша почти незнакомой женщине?

Герт немного помолчала, по-видимому подбирая слова.

— Я говорила с Дарлин. Она хорошая женщина. Не будь она такой, я заметила бы это. Кроме того, ты ведь сам сказал, что дом караулят федеральные агенты.

— Но ведь они здесь не для того, чтобы охранять Манфреда.

Герт изменила позу и опустила голову на подушку:

— Сколько времени нас не будет?

Лэнг не мог не заметить, что Герт говорила во множественном числе. Она уже приняла решение — ее сын останется здесь, на попечении Дарлин. Он же решил не указывать на это:

— Пока не знаю. Завтра должно кое-что проясниться. У меня назначен медицинский осмотр, а потом я забегу в офис и поговорю с Фрэнсисом. Вероятно, что-то прояснится.

Еще долго после того, как Герт, судя по ровному дыханию, заснула, Лэнг думал, почему же она так уверена, что его сыну будет хорошо с Дарлин. Оставалось полагаться на то, что мать ребенка уже поступала так за минувшие три года. А это в свою очередь наводило на не слишком приятные размышления.

IV

Бююкада, Принцевы острова,Мраморное море, ТурцияЧерез неделю

Призывы муэдзинов с балконов множества минаретов отчетливо разносились над водой, хотя сами мечети на фоне отдаленного анатолийского побережья казались чуть ли не иголками. Электронные усилители добавили громкости звучащим пять раз в день призывам к молитве, но, увы, не привнесли в эти душераздирающие завывания ни грана мелодичности.

Расположившись на корме парома, Лэнг смотрел на проплывавший мимо мыс Сераль и дворец Топкапы, где жили султаны Османской империи. И любовался видом, который открывался перед правителями Ближнего Востока на протяжении четырех с половиной веков — устьем бухты Золотой Рог, соединяющейся с Босфором, отделяющим Европу от Азии. Один город — две части света. Сейчас по проливу проходил сильно возвышавшийся над водой русский супертанкер. Он порожняком направлялся на север, к нефтяным месторождениям Черного моря.

Рейлли вспомнил о международных осложнениях, причиной которых эти суда служили на протяжении многих лет. Русские упорно не желали тратиться на местных лоцманов, но сдались после разлива нефти, случившегося из-за того, что их танкер сел на камни менее чем в миле от турецких берегов.

Принадлежащий фонду «Гольфстрим» доставил Герт и Лэнга к самой таможне, расположенной немного в стороне от главного терминала. Там они купили визы за шестьдесят долларов (можно было расплатиться также и евро, и турецкими лирами) и получили право покинуть аэропорт. Как они и ожидали, таможенного досмотра не было, так что и Лэнг, и Герт располагали оружием, а под рубашкой Лэнга была спрятана очередная копия Книги Иакова. Такси, где тоже можно было расплачиваться разной валютой, доставило их в Каракой; там из лабиринта причалов то и дело отходили паромы. В Стамбуле следовало передвигаться по воде, если только это было возможно — это позволяло избежать многолюдных улиц и тесных переулков. Лэнг обратил внимание на то, что примерно половина женщин закрывает головы — часть ограничивалась веселенькими пестрыми платками, а часть ходила в едва не волочащихся по полу мешковатых черных платьях с длинными рукавами; лица эти женщины прятали за чадрами, из-под которых виднелись одни только глаза.

— Тараканы! — прошипела Герт, даже не пытаясь скрыть презрения к женщинам, безропотно позволяющим мужчинами помыкать собой, как им угодно.

Девяносто процентов турок исповедуют ислам, преимущественно его суннитскую ветвь. Однако по конституции Турция является светским государством со свободой вероисповедания. В университетах не положено носить фески и другие одеяния, которые предписывает религия. Турция была единственной исламской демократической страной во всем мире, однако в последнее время она стала понемногу сдавать свои позиции. Новый президент постоянно демонстрировал свою преданность религии…

Тут его дернули за рукав:

— Пойдем посмотрим!

Следом за Герт Лэнг направился к носу, и почти сразу же гудок известил об окончании рейса. Лэнг видел белые двух- и трехэтажные дома, окружающие маленькую гавань, где стояли, вероятно, сотни лодок и лодочек, а почти такое же количество носилось по сапфировой воде, словно водяные жуки. Над всей этой сценой возвышались зеленые холмы, на которых ровными рядами, словно товары на магазинных полках, белели дома.

— Что-то я машин не вижу, — удивился Лэнг.

— А их здесь и нету, — пояснила Герт. — Они запрещены. Только полицейские и мусоровозы.

Герт, вероятно, читала путеводитель. А может быть, успела побывать здесь в прошлой жизни, в годы недоброй памяти холодной войны, с каким-нибудь заданием из тех, о которых ни она сама, ни Лэнг не хотели вспоминать. Ну а Лэнг впервые оказался в бывшей столице Восточной Римской, потом Византийской, а потом Османской империи. Архипелаг Принцевы острова получил свое название потому, что в шестом веке здесь построил дворец император Юстин II. Позднее здесь возникло множество монастырей, служивших заодно местом ссылки чрезмерно амбициозных членов правящих фамилий и провинившихся чиновников. При этом их частенько дополнительно ослепляли, отрезали носы или языки или кастрировали. Византийцы знали, как сделать так, чтобы ни опасный родственник, ни его потенциальные наследники больше не причиняли хлопот.

С распространением в конце девятнадцатого века пароходного сообщения с материком, острова с их пляжами и лесистыми холмами превратились в популярный курорт. Жили здесь и различные видные иностранцы, например Лев Троцкий.

Лэнг наконец-то обратил внимание на вереницу повозок, запряженных лошадьми и, по-видимому, ожидавших прибытия парома. Среди повозок и пешеходов мелькали велосипедисты.

— Надеюсь, на нас хватит повозки, — сказал он, следуя за торопившимися на берег пассажирами.

— Тебе было бы полезнее прокатиться на велосипеде, — усмехнулась Герт.

Лэнг взял ее под руку; они обогнули кучку непрерывно смеющихся девушек, по виду учениц старших классов. Все они были с непокрытыми головами.

— В другой раз, когда у меня будет чуть поменьше сломанных костей.

— Тогда, может быть, верхом?

— Я стараюсь не иметь дела ни с одним существом, которое было бы крупнее и глупее меня.

Как только они сошли с трапа, Лэнг приостановился, ошеломленный сложной смесью запахов — кофе, свежий хлеб, жареное оливковое масло, конский навоз и разнообразные сладости. Они с Герт оказались в поселке, состоявшем из магазинов, ресторанов, маленьких гостиниц и каких-то контор, назначение которых можно было понять, только зная турецкий язык. За столиками в локантах — кафе на открытом воздухе — посетители попивали из маленьких чашечек, похожих на песочные часы, сладкий фруктовый чай. Настроение у всех — и тех, кто только что сошел с парома, и тех, кто уже находился здесь, — было праздничным. Казалось, будто все тут говорили одновременно.