Группа крови - Андрей Воронин

Скорострельность, правда, так себе – затвор надо передергивать вручную. Магазин на пять патронов.

Ну, в общем, вы эту штуку сто раз в кино видели.

Хотите попробовать?

Он куда-то ушел – Коровин не заметил, куда именно, – и через минуту вернулся с винтовкой.

У винтовки был потемневший гладкий приклад и сизый вороненый ствол, лоснящийся от смазки. Не снимая своих темных очков, молодой человек сноровисто снарядил обойму, загнал ее в гнездо и показал Коровину, как пользоваться затвором. Пытаясь воспроизвести его действия, Андрей Витальевич до крови прищемил себе палец и зашипел от боли.

– Обалдеть можно, – заметил по этому поводу молодой человек. – Ну, как говорится, пожалуйте к барьеру.

Коровин пожаловал, куда было сказано. Торговец смертью помог ему отрегулировать оптику, отошел на шаг и присел на трехногий табурет, положив на колени обшарпанный полевой бинокль.

Оказалось, что по телевизору процесс стрельбы из снайперской винтовки выглядел намного проще, чем было на самом деле. Тонкие, как паутина, линии прицела плыли перед глазами у Андрея Витальевича, ствол почему-то прыгал, ни в какую не желая стоять на месте. Следуя советам молодого человека, Коровин задержал дыхание и плавно нажал на спуск.

Винтовка оглушительно бахнула, окованный железом приклад больно ударил Андрея Витальевича в плечо, едва не сломав ключицу.

– Мимо, – сказал молодой человек, даже не посмотрев в бинокль.

Коровин расстрелял все пять патронов, лишь один раз зацепив самый краешек фанерной фигуры. Отбитое прикладом плечо ныло, в ушах звенело, глаза ломило от напряжения. В подвале остро и непривычно пахло пороховой гарью.

– Так трепещи, буржуй, настал твой час, – печально пропел молодой человек, – против тебя весь бедный класс поднялся… Знаете, – нормальным голосом добавил он, – вам придется купить еще и мегафон, чтобы подозвать Моряка поближе – желательно, вплотную.

– Ерунда, – смущенно сказал Коровин. – Просто надо немного потренироваться.

– И сделать лазерную коррекцию зрения, – насмешливо добавил молодой человек. – Ладно, попробуем еще.

Он забрал трехлинейку и принес другую винтовку – длинную, какую-то очень сложную, с прикладом необычной формы и с прицелом, похожим на небольшой телескоп. Помимо винтовки, он держал в руках небольшую подушечку на эластичном ремешке, которую самолично пристроил Андрею Витальевичу на плечо.

– Спокойнее, – сказал он, возвращаясь на табурет. – Не надо так нервничать.

Коровин открыл огонь. Он расстрелял десять патронов, отложил винтовку и со слабой надеждой посмотрел на молодого человека.

– Два из десяти, – сказал тот, опуская бинокль. – Один в ногу и один в плечо. У вас удивительно стабильные результаты: одно попадание на пять выстрелов. Скажите, кого вы хотите прикончить: Моряка или себя?

Коровин неловко поднялся и стал отряхивать колени.

– Может быть, автомат? – неуверенно спросил он.

– Можно, конечно, и автомат, – сказал молодой человек. – Но тут есть одна загвоздка: сколько ни в чем не повинных прохожих вы согласны ухлопать заодно с Моряком?

– Об этом я как-то не подумал, – признался Коровин.

– Это чувствуется. Знаете что? Я не продам вам оружие. Никакое и ни за какие деньги. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вы только впустую потратите деньги.

– Это мои деньги, – начиная злиться, напомнил Коровин. – Вы продаете, я покупаю. Какое вам дело?..

– Я объясню вам, какое мне дело, – спокойно ответил молодой человек, вынимая из кармана сигареты.

Коровин заметил, что он так и не снял перчатки. – С вашими способностями Моряка вам не убить. Один шанс из ста, что вы его слегка оцарапаете, и один на тысячу – что убьете. А может быть, один на миллион.

Но, даже если вы попадете, вас обязательно поймают.

Непременно, понимаете? Если не милиция, то уж охрана этого отморозка – наверняка. Может быть, сгоряча они вас просто подстрелят, но это вряд ли. Они постараются взять вас живьем.

– Это мое дело, – повторил Коровин. – Я их не боюсь.

– Это не только ваше дело, – поморщившись от его непонятливости, возразил молодой человек. – Вы никого не боитесь, пока за вас не взялись всерьез.

Поймите, я не собираюсь вас оскорблять, я излагаю непреложные факты. Кто бы вас ни взял – милиция или люди Моряка, – вы обязательно назовете им мое имя. То есть не имя, конечно, свое имя я вам не скажу… Но описать меня вы сможете.

– Я никому не собираюсь вас описывать, – сказал Андрей Витальевич.

– Вот чудак! – воскликнул молодой человек и звонко хлопнул себя по обтянутому кожаными штанами бедру. – Да кто вас будет спрашивать, что вы собираетесь делать, а чего не собираетесь?! Скажете, как миленький – все, что знаете и чего не знаете. Если вы скажете это Моряку, меня убьют. А если ментам, то посадят. Вернее, сначала посадят, а потом все равно убьют. Посмотрите на меня. Мне еще жить да жить!

– Что ж, – после долгой паузы сказал Коровин, – живите. Видимо, мне придется попытать счастья в другом месте.

– Даже и не думайте, – дымя сигаретой, сказал молодой человек. – Ни один дурак не продаст оружие человеку с вашей внешностью и вашими навыками. Вас просто ограбят и выбросят голым на мороз в сотне километров от города. Это проще и безопаснее, чем рисковать головой, вооружая лунатика, который ломает себе пальцы, заряжая винтовку.

– Я все равно его убью, – сказал Коровин, снимая с вешалки куртку. – Так ему и передайте: я, мол, пытался тебя спасти, но этот лунатик пообещал все равно до тебя добраться.

– А вы еще и дурак, оказывается, – сказал молодой человек, даже не думая встать с табуретки, чтобы отпереть мудреные запоры герметической двери. – Я же вам сказал: человечество, а вместе с ним и ваш покорный слуга, вздохнет с облегчением, когда Моряк поменяет обувку. Но это вовсе не означает, что вы должны ложиться на амбразуру, пытаясь сделать то, что вам откровенно не под силу. Есть другие пути достижения цели – не столь драматичные, но гораздо более верные. Скажите, вам обязательно сделать это собственноручно?

– Я не люблю крови, – неохотно ответил Коровин. – Меня от нее мутит. Я просто хочу, чтобы он умер. Мне кажется, что это было бы.., ну, правильно, что ли.

– Я знаю одного человека, – сказал торговец, – который сделает все чисто, грамотно и наверняка. Правда, он обычно дорого берет… Сколько у вас денег?

– Пять тысяч, – машинально ответил Коровин.

– Мало, черт… И больше вы достать, конечно, не можете.

– Нет.

– Это плохо. Впрочем, я знаю, что он сейчас на мели, а это козырь. Оставьте мне ваш номер, я позвоню через пару дней. И не пытайтесь ничего предпринять, вам ясно?

– Не ясно, – сказал Андрей Витальевич.

– Что вам не ясно?

– Зачем вы мне помогаете. Какое вам до меня дело?

– Это трудно объяснить, – сказал молодой человек, и по его виду было ясно, что он действительно пребывает в затруднении. – Можете считать это попыткой хотя бы частично замолить грехи. Такое объяснение вас устраивает?

– Вполне, – не кривя душой, ответил Коровин.

Глава 10

Генофонд нации

После обеда Абзац заглянул на почту. Чтобы попасть туда, ему пришлось пересечь на метро почти весь город, а потом еще полчаса трястись в полупустом салоне расхлябанного дребезжащего автобуса.

Он сошел в районе, который появился на карте Москвы всего несколько лет назад, перешел дорогу и оказался перед дверью почтового отделения, расположенного на первом этаже шестнадцатиэтажного дома, протянувшегося в длину на целый квартал.

Толкнув стеклянную створку, он вошел в сухое душноватое тепло, пахнущее деревом, бумагой и разогретым сургучом. Справа от входа, в отгороженном кадкой с пыльным фикусом уголке, рядами стояли абонентские ящики. Привычно оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Абзац нащупал в кармане куртки ключ и отпер ящик, помеченный номером пятьдесят семь.

Это была процедура, которую он осуществлял раз в неделю на протяжении нескольких лет. Этот почтовый адрес был известен очень немногим людям, чьи надежность и скромность напрямую зависели от их финансовой заинтересованности в делах Абзаца. Проще говоря, это был один из каналов связи, по которому посредники сообщали Абзацу о поступивших заказах. Сейчас, когда Шкабров по известным обстоятельствам временно лег на дно, он продолжал приходить сюда, чтобы оставаться в курсе событий.

В последнее время новых сообщений для него не поступало. После того, как Абзац не откликнулся на несколько заманчивых предложений подряд, вполне резонно опасаясь ловушки, посредники, видимо, решили, что он либо умер, либо бросил свою вредную для здоровья профессию и подался в бега, скрываясь от бригадиров Хромого. Поэтому Шкабров был удивлен, обнаружив в глубине ящика запечатанный конверт с написанным от руки адресом и почтовым штемпелем, из которого следовало, что письмо опустили в ящик на Главпочтамте вчера вечером. Почерк на конверте показался ему знакомым – тонкие, словно нарисованные паучьей лапкой линии складывались в нечитаемые буквы, отдаленно напоминавшие готические. Озадаченно хмурясь, Абзац вскрыл конверт и вынул из него одинокий листок, криво выдранный из дешевого блокнота. «В четверг, – было написано на листке. – На старом месте в обычное время. П.».