Мертвые хризантемы - Марина Крамер

их. Влад любил дочь и боялся, что жена станет препятствовать их встречам в случае развода. Ну и самое утопическое – он надеялся, что сможет ее перевоспитать. Типичное заблуждение всех жертв абьюза – я буду доказывать свою любовь, и тогда он изменится, перестанет унижать меня, избивать, станет другим. Повторяю – заблуждение.

Пахомов пожал плечами, и по его лицу было понятно, что он то ли не до конца верит в то, что слышит, то ли просто не понимает. Собственно, понять такое действительно сложно тем, кто не сталкивается с подобными ситуациями. Да и мужчины оказываются жертвами куда реже женщин, оттого в обществе сложился стереотип – абьюзером может быть только он, а жертвой – только она. И никому в голову не приходит, что у мужчин зачастую нет возможности кому-то об этом рассказать – стыдно, сложно, не поверят. Вот и этот молодой лейтенантик, похоже, не может взять в толк, как мужик не смог обуздать жену и аж повесился, чтобы как-то разорвать эти отношения.

– Вы меня извините… у меня прием, и так пришлось отменить нескольких пациентов. Мы не могли бы перенести разговор на то время, когда вы подъедете за документами? Я все подготовлю. Вот моя визитка, там адрес центра и номер кабинета.

– Хорошо, – пряча в папку белый прямоугольник, согласился Пахомов. – Тогда не задерживаю, до вечера.

Следователь

Допрос Кику Полина решила отложить до утра – они слишком долго провозились с обыском, уже стемнело, и смысла в беседе на ночь глядя не было никакого. Наоборот – у Кику будет возможность проникнуться серьезностью своего положения, осознать, что она не может встать и уйти, и, возможно, это как-то подстегнет ее к откровенности. А у Полины будет время изучить распечатки переписок и составить план.

– Вы весь день не ели, – заметил Кучеров, садясь за руль.

– Вы тоже, – откликнулась Полина машинально, уже погрузившись в чтение содержимого обнаруженной на заднем сиденье папки.

– Предлагаю это исправить.

– Ммм… – отозвалась она, даже не совсем уловив суть предложенного.

– Тогда сперва в ресторан, а потом я вас в гостиницу отвезу.

Этого Полина уже совсем не услышала – вынув из сумки ежедневник и ручку, она набрасывала одной ей понятные схемы. Когда машина остановилась, Каргополова не сразу поняла, что они уже никуда не едут:

– Что-то случилось?

– При всем желании въехать в ресторан я не могу, придется пройтись, – Вячеслав вышел из машины и галантно открыл Полине дверку, протянул руку: – Прошу.

– Где мы?

– Вы всегда так в материал заныриваете, что потом не сразу можете окружающую обстановку оценить?

– Слава, когда я работаю, для меня вообще мало что существует. А сейчас я к тому же нахожусь в незнакомом городе, где не ориентируюсь. Какой ответ вы от меня ждали? – спросила Полина, немного раздражаясь.

– Понял. Шутка не зашла, – кивнул Кучеров, закрывая машину. – Сейчас быстро поужинаем, и я вас отвезу в гостиницу. Не могу же я оставить вас голодной на ночь.

В ресторане было малолюдно, всего пара занятых столиков, но Кучеров все равно выбрал самый дальний, усадив Полину так, чтобы она оказалась спиной к залу.

– Люблю контролировать выход, – пояснил он, усаживаясь напротив. – Это, кстати, единственный ресторан такого уровня в нашем городе. Тут кухня авторская.

– Я, Слава, в этом плохо разбираюсь, – призналась Полина. – Для меня еда делится на вкусную и невкусную.

– Надо же… а я почему-то подумал, что вы следите за фигурой и придерживаетесь какой-нибудь модной диеты.

– У меня на это времени нет, – улыбнулась она, открывая меню. – А фигура – остатки спортивной молодости, я легкой атлетикой занималась. Сестра до сих пор бегает по утрам, а я ленюсь, мне бы утром лишние десять минут поспать.

– У вас есть сестра?

– Да, двойняшка. Нас часто путают, от этого возникают разные… – тут она умолкла, вспомнив, что именно по этой причине Виталина стала заложницей Нифонтова, сперва принявшего ее за Полину, а потом использовавшего в своих интересах. – Ну не будем об этом. Я определилась, – она захлопнула папку, и Вячеслав, даже не открывший свое меню, подозвал официанта.

– Я это меню знаю хорошо, тут мой зять шефом работает, – объяснил он, поймав удивленный взгляд Полины.

– Так у вас здесь знакомства, оказывается?

– И они позволяют здорово сэкономить на ужине, – подмигнул Кучеров.

Сделав заказ и попросив принести кофе как можно быстрее, он откинулся на спинку стула и спросил:

– Вы как – за едой о работе разговариваете или предпочитаете этого не делать?

Полина пожала плечами:

– Я без предрассудков. И вообще – если нет другого времени и места, почему бы и не обсудить рабочие моменты? Знаете, что меня настораживает? Что и вы, и Индиков сомневаетесь в виновности Дины Комарец и делаете это на основе личных представлений о ней. Ничего сказать по этому поводу не хотите?

Кучеров выдернул салфетку, начал вертеть ее в пальцах и через минуту поставил на стол небольшую птичку с растопыренными крыльями:

– Я не утверждаю с гарантией, что Динка невиновна, но… что-то внутри говорит мне – не там ищешь. Понимаете, она странная, но по темпераменту другая. Ну, посудите сами – человек несколько лет прожил в Японии, увлечен всей этой восточной философией и прочим.

– Пока связи не вижу. – Полина придвинула принесенную официантом чашку кофе.

– Я не могу объяснить… словом, по моим представлениям, это совершенно противоречит психотипу человека, способного всадить другому в сердце нож.

– Это лирика, Слава. Даже флегматичные люди в определенных условиях могут выйти из себя и убить. Индиков вот тоже… он, кстати, просто в истерику впал, когда пришла Анита Геннадьевна, – вспомнила вдруг Полина. – Мне показалось, что у него есть какая-то информация, что-то, о чем Анита Геннадьевна хотела бы умолчать. И эту информацию он получил от Дины. Вот здесь бы поискать… Если вы оба правы и Дину Комарец подставили, то это вполне могла быть ее мачеха.

– Ну насчет «подставили» я ничего не говорил. Мобильники у нее в оранжерее нашли, если пудра по составу та же – плюс еще улика…

– И если совпадет размер ран с острием изъятой у нее заколки.

– Какой заколки?

– А, вы же уехали… Мы нашли заколку, острие которой по форме напоминает ромб – как раз примерно такой, как на телах убитых. Такая длинная металлическая шпилька с цветком… И знаете, Слава, что мне показалось странным? Анита Геннадьевна даже побледнела, когда про заколку узнала. Вот с чего бы?

– Мало ли… согласитесь, вообще новость о том, что твою падчерицу задержали по обвинению в тройном убийстве, кого угодно выбьет из седла.

– Обвинение не предъявлено еще. Вообще эта семья кажется мне довольно странной. Два самоубийства – тяжеловато для любой психики.

– Ну отец повесился, когда Динка была уже взрослой, хотя… – Кучеров почесал в затылке. – Могло, конечно, тоже на психике отразиться… А вот когда мать ее с собой покончила,