Повелитель Серебряного лука - Дэвид Геммел

– Я думаю, они раскаются за то, что сделали с Зидантосом, – сказал он и вздохнул. – Возможно, мы все пожалеем об этом.

XIII Горящий корабль

Моряки «Ксантоса» лихорадочно работали. Четыре конструкции, новое оружие Халкея, вынесли из траю-ма и теперь, под бдительным оком Ониакуса, прикрепляли к палубе. Свободные члены команды надевали кожаные доспехи и шлемы, доставали луки, колчаны и мечи. Геликаон застегивал бронзовые доспехи. Боковым зрением он заметил приближение большой фигуры мужчины с черной бородой. В сердце царевича вспыхнула надежда – на секунду ему показалось, что это Зидантос. Затем, когда он осознал, что Вол умер, у него защемило сердце. К нему подошел египтянин Гершом.

– Тебе следовало остаться на берегу, – сказал Геликаон суровей, чем намеревался. – Здесь нужны только войны.

Темные глаза мужчины засверкали от гнева.

– Я не моряк, Геликаон, но ты увидишь, я умею сражаться.

– Покажи мне свои руки.

Гершом вытянул руки. Они были перевязаны, кровь проступила сквозь повязки.

– Ты не сможешь держать меч.

– Нет, – согласился Гершом. – Но с твоего позволения я возьму дубинку Зидантоса. Я знал его только один день, но он прыгнул за мной в море, и я в долгу перед ним. И Они-акус рассказал мне, что Зидантос всегда сражался рядом с тобой.

Геликаон кивнул.

– Да, так и было. – Он тяжело вздохнул. – Эта дубинка будет твоей, если ты хочешь, Гершом. Держись поближе ко мне. Затем он позвал на корму Ониакуса.

– Ты знаешь, что нас ждет за пределами бухты? – спросил Геликаон.

– Полагаю, трезубец Посейдона, – ответил Ониакус.

– Я тоже так думаю, – согласился Геликаон. – Коланос будет на главном корабле, поэтому он будет первым зубцом и дальше ото всех нас. Я хочу, чтобы гребцы налегли на весла, как только мы увидим его. Мы приблизимся к нему на максимальной скорости.

Ониакус выглядел обеспокоенным.

– Они расположат другие корабли по обе стороны от нас, – предположил он. – И если они поплывут достаточно быстро, то смогут пробить в нашем корпусе брешь.

Геликаон проигнорировал это замечание

– Ты думаешь, «раненый лебедь» сможет противостоять сразу трем галерам?

– Нет. Нам нужно победить, по крайней мере, один корабль с помощью горящих снарядов. Сконцентрируйтесь на главном корабле. Он должен отплыть назад, иначе нас протаранят с двух сторон. Я думаю, «Ксантос» выдержит, но на каждом из этих кораблей больше пятидесяти бойцов. Если они приблизятся к нам, то будут превосходить нас вдвое.

– Я буду на носу следить за оружием. Я не промахнусь, Счастливчик.

Ониакус был самым опытным из людей, которые тайно тренировались на Кипре с новым оружием. Туда отбирали самых надежных и спокойных людей. Геликаон знал, что было очень важно не доверять нефтар беспечным морякам.

Едкая, отвратительно пахнущая жидкость легко воспламенялась, и при возгорании погасить ее было практически невозможно. А при взаимодействии с водой она разгоралась особенно интенсивно. На «Ксантосе» было восемь запечатанных воском глиняных сосудов с драгоценной жидкостью. Каждый сосуд был размером с голову человека и по стоимости равнялся пяти хорошим скакунам, восьми волам или двадцати необученным рабам. Несчастный случай мог превратить «Ксантос» в горящий корабль.

– Убедись, что люди точно понимают наши планы, – предупредил его Геликаон. – Мы не будем знать до последнего момента, с каким кораблем разыграем «лебедя». Я не хочу, чтобы наши весла разбились при повороте или упал сосуд с нефтаром.

– Да, господин, – ответил Ониакус.

Геликаон подошел туда, где у руля лежала утыканная гвоздями дубинка Зидантоса.

– Подняв дубинку, царевич протянул ее Гершому.

– Найди себе доспехи и шлем, – велел он, – а затем возвращайся.

Гершом ушел, и Геликаон повернулся к рулевому Эпею со спутанной бородой.

– Где твой щит? – спросил царевич.

– Я забыл его, господин.

– Принеси его, – приказал Счастливчик, положив руку на весло. – Ты будешь мишенью для каждого микенского лучника.

– Они до меня не доберутся, – ответил Эпей с широкой улыбкой. – Прорицатель предсказал мне прошлой ночью, что я проживу до восьмидесяти лет, у меня будет десять сыновей и тридцать внуков.

– Может, он прав, – сказал Геликаон, – но все же принеси свой щит.

Когда рулевой убежал вниз на главную палубу, Геликаон посмотрел на бухту и на море за ней. Небо было голубым и ясным, море спокойным, дул легкий ветерок. Микенских кораблей пока не было видно. Он предполагал, что один вражеских кораблей расположился на юге за мысом, а два других укрылись за отдаленными островами – один на западе, другой на севере. Они нападут на «Ксантос», выстроившись в трезубец, зная, что не зависимо от маневренности корабля Счастливчика, он не сможет защититься от тройной атаки. Задачей для одной из галер, возможно, для двух – будет удар по кораблю Геликаона посередине, пробив его корпус. Как только микенцы пробьют брешь, и «Ксантос» зачерпнет воды, другие суда подплывут ближе, и воины поднимутся на борт. Коланос знал, что его корабли двигаются быстрее, чем более тяжелый «Ксантос», но ему ничего не было известно ни о горящих снарядах, ни о запасе нефтара.

Вернулся Эпей с пристегнутым к левой руке кривым, высоким щитом. Щит был обтянут белой и черной воловьей кожей, а по краям отделан бронзой – он сможет остановить много стрел. За ним пришел Гершом. Мужчина был мускулистым, но не таким большим, как Зидантос, поэтому выглядел так, словно ему было немного неудобно с этой тяжелой дубинкой. Мысли о Зидантосе тяготили Геликаона, когда корабль пересекал бухту. Аргуриос был прав. Если бы он не изуродовал труп Электриона, Зидантос, вероятно, был бы сейчас жив. Геликаона мучило чувство вины. За всю свою жизнь у него было всего три настоящих друга – Одиссей, Гектор и Зидантос. Теперь один из них ушел навсегда. Голос Гершома отвлек его от мрачных мыслей.

– Что такое «раненный лебедь»? – спросил Гершом.

– Так называют маневр, чтобы развернуть корабль. Представь себе лебедя с перебитым крылом, который пытается взлететь с озера. Он кружится и кружится. Имея хорошо обученную команду, этот корабль может сделать то же самое. Если это получится, следуй за мной, потому что я собираюсь подняться на борт одного из их судов. Бой обещает быть жестоким.

– Я буду рядом с тобой, Счастливчик.

Геликаон обернулся и бросил взгляд на берег. Он разглядел маленькую фигуру Одиссея, стоящую у края воды, и прекрасную Андромаху рядом с ним. У него перед глазами возникло лицо девушки. Одиссей часто рассказывал истории о мужчинах, которые влюблялись с первого взгляда, как это у него произошло с Пенелопой. Геликаон не верил в такие чудеса. Любовь, вне всяких сомнений, должна вырасти из понимания, дружбы, взаимного доверия и рождения детей. Теперь он не был уверен в этом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});