Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов

Бахтияр в ответ на выступление Хомейни дает интервью французскому радио и телевидению. Он не может сдержать раздражение: я не уйду, я законный глава правительства, а всякого, кто будет призывать к гражданской войне и возьмется за оружие, арестую и расстреляю. Дотошный интервьюер спрашивает: «А все-таки что вы ответите, если Хомейни снова скажет: уходите?» Премьер вскипел: «Я отвечу одно: merde!» Такой грубости здесь еще никто не позволял. Видимо, плохи дела у премьера, коль дело дошло до площадной брани. Бахтияр – всадник, размахивающий шашкой, но… без коня.

Вечером 5 февраля Хомейни сделал решающий ход – объявил о создании новой власти в стране. В своей речи он вновь дал убийственную критику династии Пехлеви, назвал ее неконституционной, поскольку отец нынешнего шаха Реза-хан захватил власть силой, а его сын Мохаммед Реза Пехлеви не только незаконно управлял, но и ограничил конституцию в свою пользу. Страна попала в подчиненное США положение, разрушилось хозяйство, богатства страны грабились, а во внутренней жизни царил деспотизм. Народ явно выразил свою волю против монархии, он и избрал себе вождя – его, Хомейни. В этот тяжелый момент он принимает на себя ответственность за судьбу страны. По предложению Исламского революционного совета он назначает Базаргана премьер-министром временного правительства.

Это, конечно, сенсация мирового значения. В стране два правительства.

Это правительство необычное, говорит Хомейни и подчеркивает, что оно создается по мусульманским законам шариата и воле народа. Поэтому всякое ослушание будет означать противодействие религии – вероотступничество. Все государственные служащие и армия должны подчиняться новому правительству и только ему. Армия не может не следовать законам шариата, так как это воля божья.

Хомейни сделал самый сильный ход, прибегнул к угрозе религиозных кар за вероотступничество. Религиозная подоплека явно рассчитана на основную массу населения – мусульман, прежде всего на солдат. Это и есть борьба за армию. Видимо, армия все еще представляет опасность. Но Бахтияру, говоря шахматным языком, объявлен шах. Чем он ответит, как будет двигать своих офицеров и пешек (солдат)?

Итак, этот день – начало республики в Иране, возврата к монархии нет.

Последние дни старого Ирана

В последующие дни страницы газет заполнены телеграммами о готовности служить новому правительству почти из всех министерств, включая Министерство иностранных дел, городов, профсоюзов, студентов всех университетов, даже от вождей бахтиярских (!) племен. Министр иностранных дел Мирфендерески поспешно объявил о выходе Ирана из СЕНТО. Шаг правильный, но запоздалый. Все это звучит уже анахронизмом, хотя над городом для устрашения ревут «фантомы» и вертолеты, а Бахтияр заявляет, что, если новое правительство просто шутка, он готов терпеть шутки, но если оно попытается действовать, то будет подавлено силой.

События развиваются быстро, и если бы не упрямство шаха, военных и Бахтияра, переход к новой власти был бы обеспечен быстро и, главное, мирным путем.

Но так не случилось. Мертвый хватает живого.

Дальше события уже имеют каждодневную важность.

8 февраля на площади Свободы – так переименована бывшая Шахъяд – мощнейшая демонстрация в поддержку Хомейни – Базаргана. Принимается мощным гулом голосов, тысячами поднятых рук резолюция: долой Бахтияра, все члены меджлиса должны немедленно уйти в отставку, служащие государственных учреждений должны подчиняться только правительству Базаргана. Весьма примечателен последний пункт: объявляются недействительными все международные договоры и соглашения, если они не будут одобрены временным революционным правительством. Это новое: образно говоря, народ уже берет в руки и международные дела государства. Прицел ясный – это соглашения с американцами и другими западными странами, опутавшими всю страну и поставившими ее в кабальную зависимость.

Демонстрации прошли согласованно и в других городах. В Мешхеде, в северо-восточной провинции Хоросан, участвовало более миллиона человек. Это значит, что к движению подключились и крестьяне. У нас имеются сообщения о самовольном дележе земель помещиков. В Исфахане, не говоря уже о городе Куме – религиозном центре страны, фактически установлено явочным порядком новое самоуправление, действуют комитеты, добровольная милиция и т. д. Это еще один признак стихийно создающегося народовластия.

Из-под ног режима выдергивают ковер уже не по ниточке, а громадными кусками.

Все ожидают выступления Базаргана на массовом митинге в пятницу, 9 февраля, он должен обнародовать свое правительство и его программу.

Вообще пятница – мусульманский выходной день – постепенно становится самым важным днем недели. Именно по пятницам собираются большие митинги, объявляются важные решения, выступают с программными речами новые деятели, и не только религиозные.

На стадионе Тегеранского университета, ставшего главным центром революционных событий в солнечную пятницу, 9 февраля 1979 года, собралось 30–40 тысяч человек. Выступает Базарган.

Небольшого роста, с седой головой короткой стрижки, в очках, скромно держащийся, действительно выглядит университетским профессором, он одно время им и был, хотя последние годы занимался частным бизнесом. Он – знаток ислама, верный его приверженец, рассудительно-спокойный, остроумный, когда надо.

Его слова поначалу аудиторией жадно ловятся, в каждом слове хотят видеть весомый смысл. Говорит он около двух часов.

Однако неясно, где же четкая программа действий революции, ее целей? Что это за программа? «Взятие власти», «нормальная жизнь», «восстановление административного устройства», «учредительное собрание», «референдум по поводу новой формы власти», «выборы в новый меджлис» и создание «нового правительства». А как же взять власть-то? Об этом ни слова, лишь упоминание: не хотим применения силы, «наше оружие – справедливость». Более того, морковка Бахтияру – если он сам уйдет, возьмем его в новое правительство! И это речь «революционера»? Приглашение Бахтияру, затопившему страну кровью массовых расстрелов? А что же получит народ в результате смены власти? Ни слова.

Собравшиеся слушали его поначалу с интересом, чего-то ожидали, к концу выступления стали потихоньку расходиться. Люди спрашивали друг друга: о чем же он говорил? Непонятно. Очень многие покинули митинг, который должен был стать решающим моментом в развертывании революции, недовольными.

Да, в революции происходит явная заминка. Ее руководители либо не знают, что дальше делать, либо… А может быть, хотят увести ее в сторону, испугавшись невиданного размаха, глубины и радикальности требований широких масс? Одно ясно: Бахтияру дается передышка, в которой он явно нуждается. А может быть, уже идут закулисные переговоры, как совладать с народным движением, разбуженным и взвинченным народом Ирана? Очень похоже. В такие моменты истории либо народ берет дело революции в свои руки, либо движение будет раздроблено, пойдет на спад из-за соглашательства его лидеров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});