Соблазнитель, или Без пяти минут замужем - Екатерина Гринева

– Ну, зачем так быстро. Я пришла навестить тебя, посмотреть, над чем ты работаешь… перспективный молодой ученый. Сколько лет ты будешь ходить в перспективных? Ты мечтал о сногсшибательной карьере, но не получилось! Это был такой удар по твоему самолюбию! – Я покачала головой.

На лице Шалимова медленно проступила бледность. Он не сводил с меня взгляда, словно я гипнотизировала его, и он не мог перестать смотреть на меня, переключившись на другой предмет.

– Ты много лет проводил археологические раскопки в Крыму, но никаких находок не попадалось. Сенсаций не было. Была обычная археологическая практика. Для студентов-первокурсников. И вдруг… ты находишь несколько статуэток, которые могут представлять интерес для научного мира. Это окрыляет тебя. Но слухи об этом расползаются среди местного населения. И вскоре к тебе наведывается Торсунов со своей компанией. Ты рассказываешь им о находке и проговариваешься или… – я сделала паузу, – говоришь, что видел такие же статуэтки у моего отца. Эта информация заинтересовывает Торсунова, и он едет в Москву. Разговор с моим отцом, очевидно, заканчивается ничем. Но отец решается на кардинальный шаг. Он едет в Алушту и хочет забрать клад. По каким-то причинам ему это не удается, и он уезжает в Москву ни с чем. Торсунов наведывается к нему во второй раз. И в припадке бешенства убивает отца, который по-прежнему ни о чем не хочет говорить.

Торсунов наезжает на тебя. Он хочет, чтобы ты убрался с его земли, и тогда он сможет самостоятельно заниматься раскопками. Он запугивает тебя, действуя через Алара Абаджи. Когда я появляюсь в твоем археологическом лагере в связи с убийством твоего студента и говорю, что такие же статуэтки видела в доме моего отца, тебе приходит в голову мысль: переключить внимание Торсунова – Абаджи на меня и сделать вид, что ты можешь быть полезен им в этом деле, – я выдержала паузу. – В деле охмурения меня.

– Оля! Я…

– Только не надо, Шалимов. – Мой голос сел. – Я тебя знаю как облупленного. Ради себя, любимого, ты готов на все. А здесь перед тобой могли открыться такие перспективы, такой виток в твоей карьере! Разве ты мог упустить этот шанс? Никогда! Раньше ты об этом мог только мечтать! Ты вешаешь им на уши лапшу и обхаживаешь меня по всем статьям. Может быть, тебе сначала пришла в голову мысль играть в эту игру в одиночку: все выведать у меня и продолжить заниматься своими раскопками. Но убийство студента перечеркнуло твои планы. Ты понял, что действовать в одиночку у тебя не получится. С братвой придется делиться. И решил сдать меня со всеми потрохами. Поэтому вся эта свора и была пущена по моему следу. Так ведь, Шалимов? Ну почему ты молчишь, Шалимов? Правда глаза колет?

Шалимов сглотнул, и его кадык судорожно дернулся.

– Ты все выдумала! – сказал он хриплым голосом. – Все!

– Да ну! – развеселилась я. – Я что, из ума выжила или поменяла профессию – стала на досуге криминальные байки сочинять? Ты за кого меня принимаешь, Шалимов? Ведь все было именно так? Правда! Именно поэтому Торсунов в беседе со мной и сказал, что возможно скорое открытие археологического лагеря во главе с тобой. И даже была обещана спонсорская помощь. Это за какие такие заслуги, не подскажешь?

Шалимов по-прежнему смотрел на меня. Но бледность постепенно сменилась нормальным цветом лица. Он пришел в себя.

– У тебя нет никаких доказательств! Никаких!

– Как посмотреть…

– Ты никогда не докажешь мою причастность ко всем этим событиям! Никогда!

– Это все, что ты хочешь мне сказать? Я оказалась права?

– Мозги у тебя шустрые, этого не отнять. Положим, ты права. – К Шалимову вернулась его обычная наглость. – И что?

– Какой же ты подлец, Шалимов! Но самое страшное наказание для тебя – это твое отстранение от участия в дальнейших раскопках. Торсунова теперь нет, и я даю слово, что добьюсь этого. Мои новые родственники имеют влияние на местную администрацию, и ты никогда больше не будешь возглавлять эти раскопки. Я обещаю это тебе.

Шалимов стоял, раскрыв рот. На его лбу выступила мелкая испарина.

Я молча развернулась и закрыла за собой дверь.

* * *

Несмотря на то что я гнала машину, выжимая из нее всю скорость, я все равно опоздала на вечерний ужин. Я приехала, когда уже со стола все было собрано и дети возились в дальней беседке, увлеченные своими играми. Кристи выбежала мне навстречу с громким криком:

– Мамочка! – и повисла на мне, болтая ногами.

Вечером, когда дети уже спали, мы сидели в беседке за крепко сколоченным столом, и самовар с шишечками тоненько свистел. Чай с мятой был ни холодным, ни слишком горячим, как раз таким, как я любила. Ритка задумчиво курила одну сигарету за другой. Владимир Геннадьевич без остановки травил солдатские анекдоты. Я улыбалась глупо и беспричинно и ничего не могла с этим поделать. Улыбка возникала на моем лице и не торопилась исчезать. Наверное, со стороны я выглядела полной идиоткой.

Внезапно Рита вскинула голову и внимательно посмотрела на меня.

– Володь! Нам, девочкам, нужно посекретничать-посплетничать. Не возражаешь?

– Отнюдь. Прямо сейчас?

– Ага.

– Тогда мне надо исчезнуть? – спросил лучший и понятливейший из мужей.

– Типа того. А ты у меня догадливый, дорогой, – усмехнулась Рита.

– Стараюсь, голубушка, стараюсь.

Владимир Геннадьевич ушел, а мы с Ритой остались одни.

– Ну, выкладывай, – безапелляционно заявила Ритка. – Что с тобой случилось? С кем роман завела?

– А что? Так заметно?

– Еще бы! Отвечаешь на вопросы невпопад. Пялишься в пустоту и не слышишь, когда тебя зовут. Словом, все признаки влюбленного идиотизма налицо. Кого ты собираешься обмануть, Оля? Такого стреляного воробья, как я? Даже не пытайся! Когда ты жила с Игорем, то была как на иголках. И потом как неживая после развода с ним. Борис, – прости меня за прямоту, – был самым настоящим занудой. А сейчас тебя не узнать! Вся светишься и сияешь. Колись, как говорит моя старшая внучка Тина.

– Колоться, собственно, пока нечего, – начала я равнодушным тоном. А губы мои тем временем растягивались в глупейшей улыбке. – Ну, встретилась с одним мужчиной. Ну, провела с ним некоторое время. А потом мы расстались. И боюсь, что навсегда. Он – американец. Ну, в смысле, живет в Америке. А так он русский. Эмигрант.

– О’кей. – Рита пересела ко мне и легонько хлопнула меня по плечу. – Ты… не очень расстраиваешься?

– Я? Чего мне расстраиваться?

– Что жизнь сделала такой вираж?

– Абсолютно. Я даже счастлива.

– Поосторожней с этим словом. Счастье не любит, когда о нем говорят. Можешь мне поверить. – И Рита подняла вверх палец.

– Я только… – я запнулась.

– Боишься, что он тебя забудет в этих небоскребах?

– Ага. Честно – боюсь. Еще как!

– Смотри! – Рита нагнулась и что-то поймала в кулак. – Видишь? Это сверчок. Я его поймала, а потом – выпустила. – И она разжала ладонь. – В жизни надо не бояться отпускать людей. Тогда больше шансов, что они вернутся. Понимаешь?

– Ох, Ритуль! – рассмеялась я. – Ну ты просто прелесть! Что бы я без тебя делала?

– Только почаще говори это при Володьке, а то он, по-моему, не очень меня ценит.

– Да он с тебя пылинки сдувает. Вы по-настоящему счастливые люди и очень друг друга любите. Со стороны это видно всем.

– Я думаю, твоя лав-стори будет иметь еще более потрясающий конец.

– Ты так думаешь?

– Даже не сомневаюсь.

* * *

Я пробыла у Лебедевых несколько дней. Больше было нельзя. Надо было выходить на работу. Кристи еще оставалась у них. До конца лета. Я распростилась со всеми и уехала под вечер.

Когда я была примерно на середине пути, зазвонил мобильный. Я притормозила и взяла телефон. Галочка!

– Ты уже приехала?

– Да. – И это краткое, невыносимо-грустное и обреченное «да» сказало мне обо всем лучше длинных слов.

– Он… уехал?

– Ну… в общем… уехал.

Слова давались Галочке с трудом.

– Ты не бери в голову, ты еще…

– Конечно, – перебила она меня, – я еще встречу своего парня. Я уже слышала об этом тысячу и один раз. Кто бы сомневался! – Судя по голосу, Галочка была близка к слезам и истерике.

– Ты подожди, я приеду, и мы во всем разберемся. Приходи завтра ко мне. С утра. У тебя еще отпуск?

– Да-а-а… отпуск… – Всхлипыванья шли по нарастающей.

– Галочка, не надо. Ты умная, красивая. – Я въехала на АЗС и припарковала машину у колонки. Мне нужно было заправиться.

– Я ничего не слышу, – орала Галочка.

– Здесь немного шумно. – Я заткнула пальцем одно ухо. Рядом работал двигатель джипа. – Я говорю тебе, что ты умная, красивая, сексуальная и добрая.

Я поймала на себе взгляд мужчины, сидевшего за рулем джипа, и прыснула. Он смотрел так, словно собирался попросить у меня телефончик этой самой чудо-девушки, которую я так расхваливала.

– Ты еще и смеешься, – обиженно протянула Галочка.