Мирон сын Мирона - Александра Турлякова

Он удивился более чем, даже губы распахнулись от растерянности, от услышанного признания. Он уже и не надеялся когда-то услышать подобное.

— Любишь? — переспросил озадаченно, она быстро кивнула головой. — И не сердишься? — кивнула отрицательно. — И прощаешь меня за всё? — она закусила губу и опять кивнула согласно. — И не жалеешь, что стала моей женой?

— Нет, не жалею, потому что люблю тебя, хочу быть рядом…

— Что-то случилось… — он недоверчиво дёрнул подбородком, — не иначе….

— Ну почему ты такой? — Аэлла отстранилась от него. — Говоришь тебе, не люблю — не веришь, говоришь, люблю — тоже не веришь. Почему?

— Верю-верю… — Идвар тихо рассмеялся, поймал её локти, притянул за них к себе, зашептал:- Ты моя, моя, законно, и никто и слова не скажет, и бояться нечего… Помнишь в Райроне? Как мы прятались, скрывали от всех, украдкой любили, себе самим боялись признаться… А сейчас?

Он ещё сильнее притянул её к себе на грудь, поцеловал в губы. Глаза его сияли. Таким счастливым она его не видела ещё ни разу в Мирополе, может, только в день свадьбы.

— Помоги мне… — она повернулась к нему спиной, дёргая шнурки корсета, сама достать не могла, пока Идвар воевал со шнуровкой, сама она быстро доставала шпильки из причёски.

— Подожди, я сам хочу! — он остановил её и последние несколько штук выдернул сам, и зачарованно смотрел, как освободившиеся волосы золотой волной рухнули вниз, зазмеились по плечам, спине, падая на покрывало постели. — А-а-а… — вырвался у него невольно вздох восхищения.

Аэлла поднялась на ноги, быстро стянула корсет, платье, снятое с плечей, упало к ногам. Она осталась лишь в белой нижней рубашке и туфлях. Идвар смотрел на неё снизу огромными глазами и не верил, что всё это происходит.

Аэлла сбросила туфли и упала на кровать навзничь, через ресницы глянула на Идвара. Как давно они не были вместе, с самого Райрона. Идвар глядел на неё во все глаза, охватывая всю целиком, тело под тонкой рубашкой, изгиб талии, переходящий в выступ бедра, разметавшиеся по кровати волосы, закинутые к голове руки.

Как можно терпеть это? Он столько ждал? Мучительно, тоскливо ждал этой минуты. А теперь и с места боится сдвинуться.

Наклонившись, медленно стянул высокие сапоги, а сам глаз с Аэллы не сводил, чувствуя, как оглушительно стучит сердце, отдаваясь пульсом в каждой клеточке тела.

Господи, что за пытка!

Наконец, он склонился над ней, опираясь на руках, осторожно поцеловал в губы, хотел опять отстраниться, но она обвила его руками за шею, не пустила. Он поцеловал ещё раз, и она запустила пальцы в его длинные волосы, перебурила их, ставя дыбом. Идвар улыбнулся, шепча:

— Что ты делаешь? Что делаешь со мной…

Пряди его чёрных волос упали на лоб и на лицо Аэллы. Она улыбалась, подставляясь под поцелуи, глядела полуприщуренными глазами, забывая обо всём.

— Если ты отпустишь меня, я смогу снять рубашку…

Она только молча кивнула головой. Идвар выпрямился на коленях, быстро стал расстёгивать маленькие пуговицы, но пальцы дрожали от нетерпения и ожидания предстоящих ощущений, не слушались. Вслед за рубашкой он расстегнул пряжку пояса на брюках. Снова склонился над Аэллой, шепча горячим дыханием:

— Ты просто сводишь меня с ума…

Она только довольно хмыкнула, осознавая свою власть над ним. Вряд ли сейчас он думал о короле, о Мирополе, о поездке в Райрон…

Он целовал её, спускаясь всё ниже, ниже, до груди, дрожащими пальцами тянул наверх тонкую кружевную рубашку, добирался до вожделенного тела. Аэлла позволяла ему всё, что он хотел: поцелуи, ласки, горячий шёпот, он даже кусал её в порыве страсти…

Она уже давно ждала его и позволила ему взять её, и простила бы ему даже боль ещё большую. Они так давно не были вместе.

Ей хотелось быть ближе, прижаться теснее, позволить ему даже больше, чем могла, если только это было в её власти. Обнимала за плечи, сама подавалась навстречу каждому его движению. И ничуть не огорчилась, когда для него всё закончилось быстрее, чем для неё, просто шепнула ему в висок, стараясь не отпускать, удержать подольше:

— Я люблю тебя, Идвар…

И всё, что было, что узнала она этой ночью о нём, те обиды и злость на него, отодвинулись далеко назад, в прошлое. Остался только он, он рядом, со всей своей страстью, наготой, с трепетными поцелуями.

Да, она любит его! Ничего дороже его нет для неё на свете. Она потеряла всех родных, всё, что у неё было, а нашла одного его… И любовь к нему затмевает всё!

* * * * *

Через день рано утром они покинули Мирополь. Идвар уже не был Мироном, он получил титул герцога, как родственник будущего короля. В дорогу они получили лишь двести рыцарей под командованием графа Мардейна и пятьдесят лучников из отряда барона Одара. Если не будет необходимости, этих людей король требовал вернуть обратно. В дорогу он сказал лишь несколько слов напутствия, был сух и строг в словах и взглядах. И Аэлла лишь с облегчением вздохнула, когда процессия покинула замок.

Дорога предстояла длительная, надо было пересечь ещё столько земель. Осень уже стояла поздняя, листопад прошёл, и, чем ближе продвигались они к Райрону, на север, тым с каждым днём было холоднее.

В одном из постоялых дворов, где окружение герцога разместили на ночь, Аэлла спросила, кутаясь в плащ:

— Ты сильно жалеешь, что нам пришлось уехать?

Идвар в это время снимал мокрые сапоги, уже к вечеру пришлось переходить небольшую речушку. Чтобы не толкаться на узком мосту, все, кто был верхом, поехали через воду. Но брод оказался совсем не здесь, а значительно выше по течению, вымокли все до нитки в холодной воде. А на постоялом дворе в комнатах было нежарко, грелись вином, топили камины, ждали горячего ужина.

— Вообще-то, я не хотел покидать Мирополь…

— Ты так сильно его любишь?

Идвар только многозначительно посмотрел на неё, проходя к горящему камину, поставил к огню мокрые сапоги.

— А королю ты говорил?

— Говорил…

— И что он?

— Он своих решений не меняет…

Аэлла сидела на кровати, сжимая на груди полы плаща, обшитого мехом, следила за мужем, он сейчас как раз расстёгивал мокрую рубашку.

— Но ты же понятно говорил ему?

— Я умолял его… я готов был занять любой пост, стать даже советником Адорру… Хоть кем…

— А он?

Идвар стянул рубашку, усмехнувшись, Аэлла не сводила с него глаз, впитывая каждую чёрточку обнажённой груди. Протянула сухую рубашку.

— Быстренько одевайся, околеешь здесь!

Идвар подошёл к ней, взял рубашку и натянул через голову, стал расправлять воротник, заговорил не глядя: