Спальня, в которой ты есть - Эмма Марс

– Не знаете почему?

Я недовольно посмотрела на назойливого незнакомца сквозь пелену слез, застилающих глаза. Он явно был очень взволнован увиденным и всячески искал способ хоть немного меня развлечь.

– Нет… – призналась я.

– Все на самом деле очень просто. В слезах содержится слишком много хлористого натрия. Слишком много соли. И ни одно растение не может развиваться в такой соленой почве.

– Логично, – вздохнула я.

– Не нужно ездить на Мертвое море, чтобы понять это. Вы, кстати, там были?

– Нет.

– У вас еще есть время… В любом случае, если вы хотите, чтобы здесь что-нибудь цвело, не надо так плакать. Кладбище – это самое плохое место для слез, если вам интересно мое мнение.

Как я могла объяснить ему, что плачу не по своей покойной маме, но о самой себе? Как я могла признаться в ничтожности своих страданий перед справедливостью его рекомендаций?

Я увидела, как он пошел по прямой аллее, потом остановился перед стелой, у подножия которой росла чахлая герань, посаженная в серую каменистую почву.

Следующие два дня я провела в бесконечной беготне, суете и покупках. Нужно было много всего сделать: забрать конверт, оставленный для меня Дэвидом, сделать дубликаты ключей, отдать один из них Исиаму (не знаю почему, но я испытывала огромное доверие к этому малому), купить кровать, комод, забрать из Нантра необходимые кухонные принадлежности, все это расставить в моей светлой студии, освежить цвет стен и немного их украсить, приклеить этикетку с моим именем на почтовый ящик, заполнить единственный кухонный шкафчик едой, помыть полы и окна, заменить сгоревшую лампочку. Я свернулась клубочком на кровати и взглянула на потолок. Небольшая щель на нем, казалось, улыбается и приветствует меня в моем доме. Я беспрестанно повторяла эти последние слова, будто не верила сама себе, не верила, что все это происходит именно со мной. Я пролежала под новым, только что вытащенным из упаковки одеялом, наверное, подряд несколько часов, одним ухом прислушиваясь к шуму, доносящемуся из соседних квартир, а другим прижимаясь к мягкой подушке. Дома…

Я все еще не могла поверить в это: я уже больше не гостья в мамином доме и не временный постоялец в особняке Луи. Последний, кстати, отправил мне за вечер около пятнадцати сообщений, но я их все проигнорировала. Я прочитала сообщения от Сони, однако тоже на них не ответила. Да и что я могла ответить вот, например, на такое: «У нас с Фредом получилось. Было вполне симпатично. Позвони мне, я тебе расскажу. Софи».

Мой бывший парень и лучшая подруга теперь вместе. Не могу сказать, что эта новость как-то особенно меня обрадовала. Я находила вполне резонные причины для радости, но все это было не слишком искренне. Я просто не могла сосредоточиться. Наступил вечер, я разогрела себе еду и включила телевизор. Новости начались, как всегда, вовремя. В начале выпуска новости спорта: УЕФА выбрал Францию как страну – организатора проведения чемпионата по футболу «Евро 2016». В Индии с рельсов сошел поезд, пятьдесят человек погибли.

Вдруг я увидела на экране знакомое лицо:

– … Выбор моего брата Луи никаким образом не касается группы Барле. Он покинул свой пост уже больше года назад для того, чтобы посвятить себя другому виду деятельности. Я не могу выразить личного мнения по поводу того искусства и тех взглядов, которые выражает мой брат. Все, что я могу вам сегодня сказать, это то, что ни группа Барле, ни я не одобряем те формы искусства, которые подвергают опасности наших детей.

Дэвид отдалился на весьма разумную дистанцию от своего старшего брата. Если бы эта позиция была навязана его предприятием, я бы еще могла понять. Тем не менее я бы все равно с ней не согласилась. Но эта непонятная, размытая, бесцветная позиция меня разочаровала. Я ожидала большего от того, кто так неожиданно пришел мне на помощь. Если только перед ним не стояла другая цель…

– То есть вы хотите сказать, что не имеете совершенно никакого отношения к выставке «Постоянный Секс»? – спросил журналист.

– Абсолютно никакого. Вы можете это проверить: меня даже не было в списке приглашенных.

– Однако у нас есть определенные сведения, что ваша организация является акционером компании по производству порнографии.

– Послушайте, если вы снова намекаете на дело Делакруа, то мне больше нечего добавить. Об этом выскажется наше правосудие. Оно имеет на это право. Спасибо.

Дэвид тут же исчез из кадра, но камера еще какое-то время показывала зрителям башню, в которой располагалась компания Барле.

А на экране снова появилось обезьянье лицо ведущего новостей, который ловко сделал переход к следующей теме:

– Дело Делакруа, о котором мы только что упомянули, снова находится в центре пристального внимания. Напомню, что Стефан Делакруа, финансовый аналитик, нанятый на работу в группу Барле для того, чтобы внести новые идеи по вложению капитала, обвиняется в том, что занимался незаконным заключением контрактов с актрисами, выходцами из стран Восточной Европы. Делакруа был признан виновным в первой инстанции парижского уголовного суда и сегодня подал свое дело на перерассмотрение. Слушание назначено через несколько недель. Он утверждает, что группа Барле и лично Дэвид Барле заставили его принимать участие в работе общества «East X-prod». Ему рекомендовали закрыть глаза на статус этих женщин, так же как и на условия их работы. Но оставим пока в стороне юридическую сторону дела и посмотрим на подпольные организации. Кто эти молодые женщины, которые приезжают из Румынии, Болгарии, Польши? Кто организует их нелегальный приезд во Францию? В какой мере их работа в этих организациях способствует развитию проституции? Фильмы категории Х: ниточка, тянущаяся с Востока, развернутый репортаж, который вы целиком сможете увидеть в большом выпуске новостей сегодня вечером. Внимание, отрывок видео, который вам сейчас будет представлен, не предназначен для публики младше 18 лет.

Я теперь поняла, почему Дэвид так трусливо вел себя перед журналистом. В преддверии слияния компании Барле с GKMP ему уже было достаточно одного дела Делакруа, брать на себя ответственность за еще одно грязное дело совершенно не хотелось. Луи мог сколько угодно барахтаться в своих эроманиакальных фантазиях, это были только его проблемы. На мгновение что-то внутри меня поднялось против такого предательства.

Я рассеянно смотрела на экран телевизора, когда вдруг на моем телефоне раздался звук, сигнализировавший о новом полученном сообщении. Оно было от Ребекки Сибони: «Луи сильно переживает. Куда ты пропала? Позвони ему. Или мне. Р.»

Луи переживает? Луи так за меня волнуется, что решил всю свою тревогу засунуть между ног другой женщины? Мне в голову сразу пришли самые пошлые картинки и неприличные слова, которые я долго еще не могла выкинуть из сознания. Мне с трудом удавалось их хоть немного смягчить. Я, конечно, знала, что Саломея была постоянным работником сопровождения, одной из тех, что уже имели свою клиентуру, и, как правило, не соглашалась на случайные встречи, которые могли доставить дополнительные неприятности и риски. Ребекка никогда не говорила об этом, но на самом деле нередко происходило так, что кто-нибудь из ее девушек возвращался со следами побоев, укусов и прочих жестоких и совершенно отвратительных желаний клиента. Я спрашивала себя, а была ли Саломея и тогда его любовницей, когда мы запирались с ним на долгое время в «Шарме»? Ведь на самом деле я никогда не сопровождала Луи во время его нескольких отлучек и было проще простого найти ее.