Лжец. Мы больше не твои - Анна Гур

добивали… но… я выжил… Повезло, что участковый в тот вечер к своей любовнице приехал, рядом был, да и народ на пожар сбежался, но… я помню, когда от меня отстали, мне привет передали от Петра Станиславского… Думали, что я не жилец… сбросили, как куль, с пригорка…

Замолкает. А я губу кусаю. Поверить не могу в то, что слышу.

– За что, Вадим? За что? – спрашиваю, а по щекам слезы ручьем.

– Его мать внушила сыну, что ублюдок может претендовать на состояние семьи…

– Вадим… это… у меня нет слов…

Ухмыляется горько, но в глазах такой лед живет.

– Я помню, как босой по снегу шел, избитый и одинокий, в шоке был, себя не осознавал… Потом меня словили менты, потом уже был приют для несовершеннолетних…

С каждым словом Вадима у меня сердце леденеет. Я вдруг представляю перед глазами этого потерянного мальчика, одинокого и безумно несчастного…

Преданного собственным отцом. Хотя можно ли называть такое животное “отцом”?

– Когда в себя пришел, когда осознал все, что произошло…

Замолкает и голову поднимает, на меня смотрит так пронзительно, что у меня на миг сердце останавливается.

– Знаешь Нина, тогда, на могиле матери, я поклялся, что все, что принадлежит Станиславскому – однажды станет моим…

– То есть ты знал, что я ношу твоих детей? Знал?!

У меня слезы по щекам катиться начинают, уже не понимаю, кто я для этих мужчин, но Вадим неожиданно ловит мою руку и заглядывает в глаза.

– Нет! Нина, ты что?! Сам был в шоке. Особенно когда Кристовский начал подозревать кое-что… Когда сказал, что я тест ДНК должен сделать… Не знаю, как, но у Кира чуйка сработала, как у зверя. Недаром он лучший адвокат, но он настоял… А я посчитал это сумасшествием каким-то, рассмеялся ему в лицо, но потом… Потом мы начали изучать документы…

– Какие документы?

– Я имею в виду, что те документы, которые ты выкрала из сейфа… мы с Кристовским устроили целое расследование, и в сейфе был один листок… Когда мы его прочли, то были в шоке. Полнейшем.

Сжимает мою руку сильнее.

– Это завещание отца Станиславского.

Вадим резким движением достает из кармана пиджака документ, сложенный вдвое, и протягивает его мне. Забираю пожелтевшую бумагу дрожащими пальцами, раскрываю и начинаю вчитываться.

Голова кругом идет от скупых формулировок, от юридического языка, но я цепляю взглядом огромную сумму, которая указана в качестве трастового фонда, и условие, по которому Петр Станиславский будет иметь доступ к огромным суммам...

– Объясни… у меня уже голова кругом идет…

Вадим указывает пальцем на текст.

– Вот здесь указано, что есть определенные трастовые фонды, к которым Петр будет иметь доступ только в случае того, если у него будет сын. Наследник. А учитывая, что в последние годы его бизнес переживал не лучшие времена, ему эти деньги были очень нужны…

Резко поднимается. Поднимает голову к потолку и дышит через нос.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать?!

Оборачивается на меня и смотрит так, что у меня все внутри переворачивается.

– Вадим… я не понимаю… я уже ничего не понимаю… у Петра же не могло быть детей… он, оказывается, бесплоден…

– Вот почему так. Условие завещания Сергея Станиславского – кровные наследники рода. Но там не указано, чьи именно дети это могут быть. Для него было важным, чтобы они приходились внуками Сергею Станиславскому, нашему кровному отцу…

Его слова подобно ушату ледяной воды, которой меня поливают, а я… я вспоминаю, как маниакально Петр вдруг захотел наследников… Как заставлял меня забеременеть… но… сам оказался бесплодным… возможно, он узнал об этом, отдельно от меня сдав все анализы…

– То есть… он выполнил условие завещания? Показал внуков Сергея Станиславского…

Наконец, до меня доходит весь ужас ситуации.

– Да. Кирилл вскрыл кое-что по своим каналам, не слишком белым. Там в условии стоял тест ДНК. Деда и внуков. То есть ты понимаешь, что он провернул? Ведь мои дети также приходятся внуками Сергею Станиславскому…

Прикрываю глаза, накрываю лицо руками. Мне ни в одном сне не мог присниться такой расклад…

– Но как… как он получил доступ к твоим материалам, и я… тогда я видела тебя в клинике…

Ухмыляется. Причем глаза начинают льдом отдавать.

– У меня были проблемы со здоровьем. Я получил травму на тренировке. На спарринге. Врач сказал, что грозит бесплодие, и пока есть возможность, можно сдать биоматериал на сохранение. Чтобы однажды, если я задумаюсь о детях – был шанс…

Качаю головой… прихожу в полнейший ужас от хитрости Петра…

– Теперь понимаю, что на тренировке все было подстроено, как и диагноз врачей, я здоров… Но… не здоров был Станиславский…

– Вадим… это же… – у меня просто слов не находится, только сердце бьется отчаянно в груди, с перебоями, и из глаз слезы текут нескончаемым потоком.

– Я уже не знаю, что там в голове было, и какие именно диагнозы мог иметь Петр Станиславский, но в погоне за наживой, за деньгами и в своей лютой ненависти ко мне он сначала лишил меня любимой девушки, но потом… не знаю, может, кто-то сверху вмешался, и по факту Станиславский преподнес мне самый дорогой подарок, который только возможен.

Вадим проводит рукой по волосам и смотрит на меня, и мне вдруг кажется, что в его глазах такая боль и радость скапливаются, отчаяние и надежда, когда он приближается ко мне и замирает напротив.

Смотрит так, что у меня сердце в груди замирает, а за спиной появляются крылья, когда Вадим выговаривает четко:

– Он подарил мне семью…

Стоило услышать эти слова, как я рванула в объятия мужчины, обняла Вадима за крепкую шею и прижалась со всей силы…

– Родная моя…

Горячий шепот и поцелуи, страстные и такие отчаянные, а я его руки от себя отнимаю и в глаза заглядываю.

– Пойдем… познакомлю тебя с нашими малышами…

А Вадим…

На мгновение показалось, что у него глаза слезами наполнились…

А дальше… я повела мужчину за собой, и когда мои шалопаи увидели Вадима… Не знаю, что в этот момент случилось, мои сорванцы одновременно повернули головы и рванули к нам, я думала, что попросятся ко мне на руки, но…

Они прилипли к Вадиму, который оторопел. Смотрел на сыновей, а я видела, как у него желваки на щеках заходили…

Так началась наша история…

С чистого листа…

Мы с малышами переехали к