Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Харальд Хорф

Лежащие то тут, то там трупы были объедены вороньём и уже начали разлагаться, порывы ветра приносили то освежающее дуновение, то отвратную трупную вонь, и вокруг по-прежнему не было ни единой живой души. Найти воды и немного еды ему удалось лишь с четвёртой попытки, когда Йозеф натолкнулся на несколько незапертых квартир. Трупы их жильцов лежали на лестничных клетках, смрад стоял жуткий, но пить к тому моменту хотелось так, что даже такая вонь не стала ему помехой.

После еды и питья стало значительно легче, и Гольденцвайг продолжил продвигаться к центру Берлина, попутно пытаясь понять и проанализировать произошедшее. Заражение, и это бесспорно, распространялось повсюду ураганными темпами. Как микробиолог, он понимал, что сама по себе зараза не могла поразить всех за столь короткий промежуток времени, в течение которого умер персонал его НИИ. Более вероятно, что распространению предшествовал никем не замеченный инкубационный период, в течение которого вирус, если, конечно, это был вирус, был распространён носителями по обширной территории. Потом наступила терминальная стадия, и все умерли в одно и то же время.

Сама по себе эта терминальная стадия тоже являлась в высшей степени непонятной. Позже, когда Йозеф столкнулся с первыми выжившими, он имел возможность убедиться во многих странностях, свойственных этой эпидемии, но терминальная стадия была са́мой сложно объяснимой из них: если в относительной близости друг к другу находилось несколько инфицированных и при этом один из них начинал умирать, то терминальная стадия немедленно начиналась у всех остальных. Эффект домино — так сам для себя Гольденцвайг назвал этот кошмар.

Чтобы не стать в этом эффекте домино очередным звеном, нужно было находиться от других умирающих либо за очень толстой герметичной преградой, либо на значительном расстоянии. Практика показала, что ближе ста метров не было уже никаких гарантий. Такое ощущение, что поразившая людей зараза чувствует местонахождение себе подобного, словно между частицами вируса поддерживается некая связь. Выявить другие закономерности не удалось, зараза явно мутировала, и мутировала очень быстро. Однозначно, самым страшным был первый её удар. По наблюдениям Йозефа, из тех, кто заразился исходной формой вируса, умерло порядка девяноста пяти процентов, если не более. Но с течением времени степень летальности снизилась ещё процентов на двадцать или около того.

Но самое страшное заключалось в том, что тот, кому посчастливилось переболеть и не умереть, через какое-то время заболевал вновь. А потом ещё и ещё. В конце концов организм ослабевал настолько, что наступала смерть. Сам Йозеф переболел уже дважды, но всякий раз продолжительность инкубационного периода менялась, и понять, когда наступит третий раз, он не мог. В поисках помощи он сумел добраться до центра Берлина, но не нашёл там ничего, кроме облепленных вороньём трупов и быстро распространявшегося пожара. Чтобы хоть как-то увеличить свои шансы выжить, Гольденцвайг добрался до центрального берлинского госпиталя и попытался запастись медикаментами.

Здание госпиталя представляло собой совершенно жуткое зрелище: всюду трупы больных и медперсонала, лежащие вперемешку, в основном в коридорах. Видимо, здесь тоже почувствовали неладное, но предпринять что-либо уже не успели. Разжившись шприцами, пенициллином и прочими препаратами, Йозеф решился взять у себя анализ крови и пробрался в лабораторию госпиталя. Там тоже хватало трупов, смрад стоял жуткий, и найти более-менее сносное место ему удалось не сразу. В процессе поисков Гольденцвайг неожиданно наткнулся на труп медика, показавшегося ему знакомым. Узнать в покрытым коричневыми язвами лице мертвеца своего приятеля по мединституту было крайне непросто, и Йозеф заставил себя обыскать труп на предмет документов.

Таковые нашлись в нагрудном кармане лабораторного халата, и Гольденцвайг убедился, что не ошибся. Перед ним лежало тело Михаэля фон Штокхаузена, его институтского приятеля. Йозеф запоздало вспомнил, как доктор Циммерман полгода назад мельком упомянул, что Михаэль работает здесь, в Центральном клиническом госпитале Берлина. Маловероятно, что его отец выжил во всём этом кошмаре, но на всякий случай Гольденцвайг забрал документы Штокхаузена с собой. Если фон Штокхаузен старший выжил, то он отблагодарит Йозефа за документы сына. Вряд ли у него останется от сына ещё что-либо. Район, где стоял особняк Штокхаузенов, пылает третьи сутки, и этот госпиталь тоже вскоре сгорит, соседний квартал охвачен пожаром.

Для надёжности Йозеф набрал с собой запас пробирок, медицинской одежды, реактивов и даже взял микроскоп. Который, впрочем, ничем особо не помог. Позже, обосновавшись на другой окраине Берлина в более-менее безопасном месте, Гольденцвайг попытался изучить анализ собственной крови, но не преуспел. В микроскоп удалось разглядеть некую вредоносную бактерию, но убивала мозг явно не она. В составе заразы однозначно присутствовали вирусы, совершенно точно больше одного, но увидеть их Йозеф не смог. Вирус в 50 раз меньше бактерии, и в переносной микроскоп его не увидишь. Но полученных результатов хватило, чтобы понять, что зараза из его крови никуда не делась, и отныне он обречен пребывать в вечном ожидании очередной вспышки болезни.

Это ожидание очень сильно пугало и напрягало психику. За время своих мытарств Йозеф встретил порядка сотни выживших, все они обнаружились на окраинах и в разных местах. Поначалу уцелевшие держались кучками. Кто-то селился возле водяных колонок и продуктовых магазинов в ожидании помощи либо от государства, либо от захватчиков, которые рано или поздно появятся. Другие желали покинуть Берлин и самостоятельно выйти к русским или американским войскам. Третьи стремились добраться до какой-либо деревни, потому что надеялись организовать там быт. Все они, узнав, что Гольденцвайг медик, звали его с собой, но он отказался.

Потому что с самого начала опасался приближаться к инфицированным, даже несмотря на то, что сам являлся таковым. И оказался прав! Все эти кучки вымерли, как только у одного из их членов началась новая терминальная стадия. Выжили лишь те, кто по совету Йозефа держались вдали от всех. С тех пор они так и соседствуют друг с другом на расстоянии. Если надо поговорить, то кто-нибудь стреляет в воздух, и на этот звук приходят собеседники. Обычно желающие поговорить поднимаются на крышу какого-нибудь здания и оттуда при помощи самодельных рупоров проводят короткую беседу.

Именно так Гольденцвайг узнал о доме, в котором сейчас поселился. Ему посоветовал старик, проживающий в этом районе с детства, мол, дом просторный, с приусадебным участком, есть свой колодец с чистой водой, и хозяевами были бездетные пенсионеры. Йозеф пришёл по адресу, и слова старика подтвердились. Дом оказался добротным, и колодец действительно был. Трупы стариков обнаружились в беседке на приусадебном участке, зарыть их не составило особого труда. Этот же дед рассказал ему о данном продуктовом магазине. Точнее, сам магазин находился через