Морозов. Книга 7 - Гоблин MeXXanik

в другую комнату со скоростью согретых солнцем ящериц. Оттуда раздалось яростное шипение, а потом в дверном проеме показалась женщина в белой рясе, подпоясанной расшитым молитвами кушаком. Она гневно уточнила:

— Что тут происходит, княжич? Почему здесь появились эти варвары? И что…

— И вам доброго дня, — холодно оборвал ее я. — на данный момент по-варварски ведете себя только вы. Если вы не начнете уважительно относиться к моим сопровождающим, то я буду вынужден отказаться от ваших услуг и сообщить в Синод о вашем поведении.

Женщина покраснела и возмущенно фыркнула.

— Михаил Владимирович, у нас больная. И девушки, которые с ней работают. Считаете, что тут уместны подобные… нелюди?

Я потер переносицу, стараясь сдержать рвущуюся наружу раздражительность.

— Все хорошо, мастер, — мягко заговорил Дито. — Мы привыкли, что к нам относятся не как к людям. Ваша жрица решила, что мы годимся только для алтаря в качестве животных?

— Что? — возмущенно вскинулась женщина. — Он что, говорит на нашем языке?

— И чувствует тоже, прямо как мы с вами, — сурово припечатал я. — Эти молодые люди прибыли к нам для того, чтобы обрести тут новую Родину. И вы встречаете их так, словно поклоняетесь темным богам. Как можно? Неужто Спаситель не учит любить ближних?

Лекарка растерялась и на помощь пришла Серова. Девушка вышла из кухонной зоны с кружкой и обвела гостиную цепким взглядом. Опытная блогерша сразу поняла, что происходит, и широко улыбнулась.

— Добро пожаловать. Как насчет чая?

— Мы только что трапезничали на крыше с соседкой, — ответил я и обернулся к парням. — Хотя быть может кто-то желает горячего напитка?

— Благодарим за приглашение, — главный неуверенно усмехнулся. — Но нас не стоит кормить слишком часто.

— Вдруг привыкнем, — буркнул хозяин кошки и тотчас получил тычок под ребра от соседа.

— Я пришел представить вам новых соседей. Эти ребята будут жить рядом с вами и в случае необходимости смогут вас защитить.

— Кто нас защитит от них? — не унималась главная лекарка.

— Ваш бог достаточно силен, — совершенно серьезно сказал до того молчащий иноземец с длинными волосами, заплетенными в множество мелких косичек. — Надо только молиться усердно. Я могу вас научить, если пожелаете.

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться. В то же время с облегчением понял, что парни вовсе не забитые.

— Да я сама могу…- задохнулась от возмущения лекарка.

— Научите молиться вашему богу? — неожиданно спросил смуглый паренек и улыбнулся, демонстрируя ровные ряды белых зубов.

— Вы же людей едите! — пискнула женщина, теряя присутствие духа.

— Никогда, — хором ответили парни и для надежности покачали головами.

— Восхитительно, — прошептала Ксения и подошла ближе. — Это ваши гости, Михаил Владимирович?

— Это моя дружина, — с гордостью заявил я.

— Серьезно? — глаза княжны засияли. — Это ж какая реклама с ними будет красивая.

Об этой стороне вопроса я не подумал и уже по новому взглянул на парней.

— Пожалуй, — пришлось согласиться с блогершей.

— Вы поселите их на этом этаже?

— Спаситель избави, — лекарка осенила себя священным знаком и паренек, что просил его учить, ловко повторил за ней движение.

— Я правильно все сделал? — с любопытством спросил он.

— Зачем тебе это знать?

— Потому что без бога жить нельзя. Наши от нас отказались, а ваш, говорят, добрый. Вдруг он и нас примет?

От этих слов женщина открыла рот и так и не смогла его закрыть. Потом вновь наложила на себя знак Спасителя. И беспомощно посмотрела на меня.

— Сами решайте, стоит ли им стать верующими или оставаться чужаками, — я пожал плечами.

— Как тебя зовут? — лекарка обратилась к пареньку, который старательно повторял священный пас.

— Маис.

— Максимка, значит, — женщина поджала губы и окинула остальных уже другим взглядом. — Спаситель всех принимает под свое крыло. И если уж такова его воля…

— А можно каждый день обращаться к вашему богу? — не унимался Маис.

— Конечно, — растерялась лекарка и присела на стул, который оказался рядом.

Парень тут же подошел к Ксении и мягко вынул из ее пальцев чашку с напитком. Потом бережно вручил ее ошеломленной женщине.

— У нас все жрецы ужасно суровые. А вы кажетесь доброй, — добил он несчастную. — Если бы у меня была мама, то я хотел бы, чтобы она была такой.

Я бы поверил в слова парня, если бы не заметил, как Дито закусил губу, чтобы не рассмеяться. Однако спектакль вышел убедительным и уже через пару минут лекарка позвала своих работниц и велела им помочь соседям устроиться с удобством.

— Покажем иноземцам, как мы умеем встречать гостей.

Девушки робко прятали глаза, но бодро собрали набор посуды и стопки пледов, чтобы отнести их в соседние апартаменты.

— Они беженцы? — шепотом спросила женщина, когда парни вышли.

Я ушел от прямого ответа, заявив:

— Вы очень проницательны. Если что-то понадобиться, обращайтесь. Мне стоит немного отдохнуть.

Попрощавшись, я направился в свое крыло. Вошел в гостиную, сел в кресло, взглянул в окно на вечерний город. Вздохнул. Скоро Русальная неделя. И до неё ещё нужно доделать несколько дел. А дальше… Планов на это самое «дальше» у меня не было. Домой возвращаться не хотелось. Городская квартира была вполне уютной. И не хватало здесь только одного человека.

В кармане пискнул телефон, прерывая мои размышления. Я вынул аппарат, взглянул на экран, чтобы прочитать сообщение. И расслабленное состояние мигом исчезло. Я вскочил, дрогнувшей рукой разблокировал телефон, нашел в списке контактов номер Лилии, и нажал на вызов. Водянова взяла трубку почти сразу:

— Она пропала, Миша.

Голос в динамике был встревоженным.

— Как? — перебил ее я. — Как это случилось?

— Она ушла из дома. Позвонил староста из Морца, говорил, что она побыла какое-то время в деревне. Прошлась по улице, а затем направилась к лесу. Потом произошло что-то странное. Какие-то тени вроде как летали. И с тех пор Маришка не появлялась. Номер не отвечает.

Сердце гулко забилось. Я сбросил вызов, нашел в списке контактов номер Маришки. Нажал на вызов. Но женский голос равнодушно сообщил мне, что абонент временно недоступен. Я немного подождал, набрал ещё раз. Но эффект был тот же. В голове тут же начали возникать мысли одна хуже