Рассказы - Уильям Фолкнер

— Это индейский курган, — прошептал у него за спиной негр. — То-то я смотрю, огонек высоко горит. Они с Джорджем Уилкинсом скоро насквозь его прокопают.

— Они с Джорджем Уилкинсом? — повторил Эдмондс. Он замер на месте. Резко обернулся к негру. Мало того, что вся картина открылась ему целиком и полностью, как при свете фотовспышки, он понял теперь, что видел ее все время, а верить отказывался просто-напросто потому, что знал: если поверит, у него мозг взорвется. — Лукас с Джорджем?

— Курган разбирают, — сказал Дан. — Каждую ночь роют — с весны, с той поры, как дядя Лукас нашел там золотой в тысячу долларов.

— И ты знал об этом?

— Наши все знали. Мы за ним следили. Дядя Лукас нашел золотой в тысячу долларов, когда этот прятал… свой…

Голос пропал. Эдмондс его больше не слышал — все заглушил прилив крови к голове, и будь Эдмондс чуть старше, это кончилось бы ударом. Несколько мгновений он ничего не видел и не мог вздохнуть. Потом опять повернулся к огоньку. Что-то произнес хриплым, придушенным голосом, ринулся напролом сквозь кустарник и наконец выскочил на прогалину, где развороченный бок приземистого кургана зиял чернотой, как черный задник фотографа, а перед ямой, уставясь на Эдмондса, застыли два человека: один держал в руках что-то вроде ящика с кормом — хотя Эдмондс понимал, что с вечера этой парочке недосуг было кормить ни мулов вообще, ни Алису в частности, — другой держал над накренившейся развалиной-панамой дымный факел из сосновых сучьев.

— Ты, Лукас! — крикнул он.

Джордж отбросил факел, но Эдмондс уже наколол их на луч фонаря. Только теперь он заметил под деревом белого, коммивояжера — шляпу с опущенными спереди полями, галстук и прочее, — а когда тот встал — брюки, закатанные до колен, туфли под толстым слоем застывшей грязи.

— Валяй, валяй, Джордж, — сказал Эдмондс. — Беги. Я попаду в эту шляпу, а тебя даже не оцарапаю. — Он подошел поближе, луч фонаря стянулся на металлическом ящике с регуляторами и шкалами, поблескивавшем в руках у Лукаса. — Так вот они где, — сказал он. — Триста долларов. Привез бы нам кто-нибудь такие семена, чтобы надо было работать с Нового года до Рождества. Стоит вам, неграм, остаться без дела — жди беды. Но это ладно. Сегодня ночью я из-за Алисы беспокоиться не буду. И если вам с Джорджем охота догулять остаток ночи с этой дурацкой машиной — дело ваше. Но к утру Алиса должна быть в своем стойле. Слышите?

Тут рядом с Лукасом возник торговец. Эдмондс уже и забыл о нем.

— Что это за мул? — спросил торговец.

Эдмондс навел на него фонарь.

— Мой, сэр, — сказал он.

— Вот как? — сказал тот. — У меня купчая на мула. Подписанная вот этим Лукасом.

— Даже так? — сказал Эдмондс. — Можете нарвать из нее бумажек и зажигать трубку.

— Вот как? Слушайте, мистер не-знаю-как-вас…

Но Эдмондс уже перевел фонарь на Лукаса, который все еще держал искательную машину перед собой, словно какой-то освященный, символический предмет для церемонии, обряда.

— А впрочем, — сказал Эдмондс, — я вообще не намерен беспокоиться о муле. Я тебе утром сказал, как я смотрю на это дело. Ты взрослый человек; хочешь дурака валять — я тебе помешать не могу. И не хочу, черт возьми. Но если к утру Алисы не будет в стойле, я позвоню шерифу. Слышишь или нет?

— Слышу, — угрюмо отозвался Лукас.

Тут опять вмешался коммивояжер:

— Вот что, дядя. Если этот мул куда-нибудь отсюда денется, пока я его не погрузил и не увез, я позвоню шерифу. Это ты тоже слышишь?

Эдмондс встрепенулся, направил свет в лицо коммивояжеру.

— Это вы мне, сэр? — сказал он.

— Нет, — ответил торговец. — Это я ему. И он меня слышал.

Эдмондс задержал луч на его лице. Потом опустил, так что их ноги оказались в озерке света. Он убрал пистолет в карман.

— У вас с Лукасом есть время до рассвета — разобраться с этим. Когда взойдет солнце, мул должен стоять у меня в конюшне.

Он отвернулся. Лукас смотрел ему вслед, пока он шел к Дану, ждавшему на краю прогалины. Потом оба скрылись, и только огонек качался и мелькал среди кустов и деревьев. Наконец и он исчез.

— Джордж Уилкинс, — сказал Лукас.

— Сэр?

— Найди факел и зажги. — Джордж выполнил приказ; снова красный огонь заструился, зачадил и запах под августовскими звездами убывающей ночи. Лукас опустил искательную машину и взял факел. — А ну, бери ее в руки, — сказал он. — Сейчас я их найду.

Настало утро, а денег они так и не нашли. Факел побледнел в сером, волглом свете зари. Коммивояжер спал на мокрой земле; он свернулся калачиком, спасаясь от рассветного сырого холода, — небритый, фасонистая городская шляпа скомкана под щекой, галстук съехал на сторону под воротничком грязной белой рубашки, брюки закатаны до колен, туфли, вчера начищенные до блеска, превратились в два кома засохшей грязи. Когда его разбудили, он сел и выругался. Но срар вспомнил, где он находится и почему.

— Ну вот что, — сказал он. — Если мул хоть на шаг отойдет от хлопкового сарая, где мы его оставили, я вызову шерифа.

— Мне еще одна ночь нужна, — сказал Лукас. — Деньги тут.

— Хоть одну ночь, хоть сто, — сказал коммивояжер. — Хоть до самой смерти тут оставайся — на здоровье. Только объясни мне сперва, почему этот говорит, что он хозяин мула?

— Я с ним разберусь, — сказал Лукас. — Нынче утром и разберусь. Вы об этом не волнуйтесь. А еще, если захотите сами увезти сегодня мула, шериф его у вас отберет. Оставьте его где он есть, не беспокойте попусту себя и меня. Дайте мне машину еще на одну ночь, я все устрою.

— Ладно, — сказал торговец. — Но ты знаешь, во что тебе станет еще одна.

Они вернулись к автомобилю торговца. Он положил искательную машину в багажник и запер. Высадил он их у калитки Лукаса. Автомобиль резко взял с места и уехал по дороге. Джордж смотрел ему вслед, часто моргая.

— Чего теперь будем делать? — сказал он.

— Завтракай поживее и сразу сюда, — сказал Лукас. — Тебе до полудня надо в город съездить и вернуться.

— Мне спать охота, — сказал Джордж. — Я тоже совсем не выспался.

— Завтра поспишь, — сказал Лукас. — А может, и нынче ночью успеешь.

— Сказали бы раньше, я бы с ним поехал и вернулся.

— Ха, — отозвался Лукас. — Да не сказал вот. Иди поживее завтракай. А хочешь, чтобы тебя попутная до города довезла, так сейчас и давай, не жди завтрака. Не то придется пешком идти тридцать четыре мили, а в полдень тебе надо быть здесь. — Через десять минут, когда Джордж вернулся к калитке, Лукас встречал его, держа в руке чек, заполненный старательным, корявым, но вполне разборчивым почерком. Чек был на пятьдесят долларов. — Получи серебряными, — сказал Лукас. — И чтобы в полдень был здесь.

Автомобиль торговца затормозил перед калиткой Лукаса уже в сумерках; Лукас с Джорджем ждали его. У Джорджа была кирка и совковая лопата с длинной ручкой. Коммивояжер побрился, и лицо у него было отдохнувшее, шляпа вычищена, рубашка свежая. Но сегодня он надел бумажные штаны защитного цвета, еще не расставшиеся с фабричным ярлыком и морщинами от лежания на полке, с которой их сняли только утром, когда открылся магазин. Он встретил Лукаса ядовитым взглядом.

— Не буду спрашивать, на месте ли мой мул, — сказал он. — Спрашивать незачем. Или как?

— На месте, — сказал Лукас.

Они с Джорджем влезли на заднее сиденье. Искательная машина лежала на переднем рядом с торговцем. Джордж, перед тем как сесть, задержался и, моргая, посмотрел на машину.

— Подумать, какой бы я был богатый, если бы знал, сколько она знает, — сказал он. — Мы бы все были богатые. И не надо было бы ночи даром тратить, клад искать. — Он обращался к торговцу — дружелюбно, почтительно, непринужденно. — А вам с мистером Лукасом — волноваться, чей это мул и вообще есть он, этот чей-нибудь мул, или нету его. Верно?

— Замолчи и сядь в машину, — сказал Лукас.

Коммивояжер включил скорость, но с места не трогался. Полуобернувшись, он смотрел на Лукаса.

— Ну? — сказал он. — Где ты сегодня намерен ходить? Там же?

— Не там, — ответил Лукас. — Я покажу вам где. Мы не там искали. Я неправильно понял бумагу.

— Да-а, — сказал торговец. — Стоило заплатить лишних двадцать пять долларов, чтобы уяснить это. — Автомобиль уже тронулся. И вдруг затормозил так резко, что Лукас с Джорджем, почтительно сидевшие на краешке сиденья, ткнулись в переднюю спинку. — Как ты сказал? — спросил торговец. — Что ты сделал с бумагой?

— Неправильно понял, — сказал Лукас.

— Неправильно понял что?

— Бумагу.

— Так у тебя, значит, есть письмо или что-то там и в нем сказано, где зарыли?

— Да, есть, — сказал Лукас. — Я вчера его неправильно понял.