Сказки и легенды Систана - Народные сказки

— Служанка, я скажу тебе что-то, но смотри не говори никому!

— Что ты хочешь сказать? — спрашивает служанка.

— Возьми этот перстень и отнеси своей госпоже, — отвечает.

Только он это сказал, как служанка подняла крик, А он говорит:

— Не кричи, я дам тебе все, что захочешь, только не кричи так!

С трудом ее успокоил. Спрашивает ее:

— Как поживает твоя госпожа?

— Госпожа, — отвечает служанка, — доедает за тобой объедки, а ты о ней так плохо думаешь.

Ну, Варка промолчал. Поел, а когда служанка отвернулась, опустил перстень в остатки плова — так, что его и не видно. Служанка взяла остатки и унесла к Гульшо. Гульшо стала есть, видит: ее перстень, тот, что она оставляла для Варки, ее собственный перстень! Надела покрывало на голову и сказала:

— Малик-Мухсин! Этот юноша, что живет у нас, — Варка, сын моего дяди. Разреши мне пойти к нему.

— Ладно, иди, — говорит Малик-Мухсин.

Пришла она к Варке, обнялись они и заплакали; плачут и говорят друг с другом — никак не могут наговориться.

Малик-Мухсин несколько раз заглядывал с крыши, смотрит: ничего такого между ними нет. Варка говорит ей, где был, что делал, как воевал; как упал в колодец. А Гульшо рассказывает, как пришел Малик-Мухсин, как он месяц-два совершал богоугодные поступки, раздавал милостыню, пока решился наконец посвататься. Как отец ее дал ответ, заключили брачный договор, как взял ее Малик-Мухсин и привел сюда. А когда наступил вечер, они легли спать и положили между собой меч[30]. Как увидел это Малик-Мухсин — ушел оттуда и больше не приходил, смотреть.

Прошло так несколько дней; днем они беседуют, а ночью, когда ложатся спать, кладут между собой меч. Наконец Варка говорит:

— Прощай, Гульшо, теперь я пойду своей дорогой.

Она спрашивает его:

— Куда ты пойдешь? Малик-Мухсин — хороший человек. Если ты пойдешь к нему, он отдаст меня тебе.

А Варка отвечает:

— Нет, ведь он — раб божий — не силой тебя взял, он заплатил выкуп; твои родители согласились отдать тебя ему. Он ни в чем не повинен, я на него не в обиде. А я ел у него соль, я не могу причинить ему зло.

Варка пошел к Малик-Мухсину, учтиво приветствовал его, услышал ответ и сказал:

— О Малик-Мухсин, благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. А теперь позволь мне распрощаться с тобой, я ухожу.

Малик-Мухсин ответил ему:

— Куда ты пойдешь, дитя мое? Считай, что ты мой сын, что я заплатил твой выкуп за Гульшо. А я разведусь с ней и отдам тебе, мы заключим брак между вами. Ведь я не входил к ней, она мне не принадлежала; с тех пор как она здесь, она живет одна в своих покоях.

— Нет, — говорит Варка, — господь дал ее тебе, мне она не нужна.

Как ни уговаривал Малик-Мухсин Варку — тот не согласился. Тогда дал Малик-Мухсин Варке одного раба, и Варка вместе с этим рабом отправился к тому роднику, на ту лужайку, где его нашел Малик-Мухсин. Пришел туда, совершил омовение родниковой водой, прочел два раката молитвы и сказал рабу:

— Пойди к Гульшо и скажи ей: «Варка дарит тебе свою жизнь». — Склонил голову и покинул этот мир.

Раб пришел к Гульшо и говорит:

— Варка, сын твоего дяди, подарил тебе свою жизнь.

— Где он? — спросила Гульшо.

— Возле какого-то источника.

Гульшо накинула покрывало, спрятала под покрывало кинжал и, взяв с собой служанку, пошла к тому источнику. Пришла и увидела: действительно, сын ее дяди, повернувшись лицом к кибле, вручил душу богу. И тогда она вынула кинжал, поставила его рукояткой на живот Варки и бросилась на острие кинжала. И тотчас скончалась.

Вскоре узнал Малик-Мухсин о том, что возле такого-то источника Варка вручил свою душу богу и Гульшо направилась туда же. Простоволосый, босой, отправился туда и Малик-Мухсин. Пришел и увидел: все кончено, Варка мертв, а Гульшо убила себя, бросившись на острие кинжала.

Принесли их тела в город, обмыли, завернули в саваны и похоронили в одной могиле. На могиле поставили надгробие. А Малик-Мухсин ушел с престола и стал нищим и жил возле той могилы.

И вот, говорят, однажды пророк Мухаммед вместе со своими сподвижниками проезжал мимо могилы Варки и Гульшо. Навстречу им вышел Малик-Мухсин — у него к тому времени уже выросла длинная седая борода. Пригласил он пророка и его спутников отдохнуть, принес им пищу.

И тогда пророк спросил:

— О Малик-Мухсин, почему ты здесь, что нашел ты в этой пустыне?

— Да стану я твоей жертвой, — отвечает Малик-Мухсин, — я совершил тяжкие грехи и нет им искупления.

— Что ты сделал? — спросил пророк Мухаммед.

— Я сделал несчастными двух влюбленных, — ответил Малик-Мухсин.

— Твоей вины нет в том, что они покинули этот мир, — столько им было отмерено жить, не больше, — говорит пророк. — Но если каждый здесь отдаст им по куску своей жизни — один, два, три месяца, полгода, год, то я припаду к престолу господа, может быть, господь воскресит их!

И тогда один сказал: мол, я дам один год, а другой оказал: я дам два года — и так набралось сорок лет. Пророк стал молиться бегу, и когда его сподвижники сказали «Аминь!», тогда оба — Варка и Гульшо — восстали из могилы. И заключил пророк своим благочестивым словом межу ними брачный договор, отдал их друг другу.

Пусть же господь так же, как он исполнил их желания, исполнит желания всех мусульман.

Так рассказывают, а кто видел?

16. Наджма

Рассказы о Наджме в различных вариантах широко распространены в Средней Азии, Иране и Афганистане. Имя Наджма, возможно, является искаженной передачей арабского имени Маджнун (букв, «безумный», «одержимый»); в других вариантах главный герой носит имя Наджмон, Ладжмон, Девона-Наджмон (букв, «безумный Наджмон») и др. (например, «Сказки народов Памира», № 31, с. 519). Не исключено, что эти рассказы как-то связаны с поэтическими версиями известной лирической повести о Лейли и Маджнуне. Характерно, что фольклорные варианты этой сказки имеют стихотворные вставки. Отметим, однако, что в систанском варианте почти все стихотворные вставки имеют характерную для народной поэзии форму рубаи (четверостишие с рифмовкой по схеме ААБА).

В один прекрасный день Мир Наджмаддин, предводитель курдов[31], погрузил в Ширазе товары и отправился с караваном в Лар. Пришел он в Лар, разгрузил своих верблюдов и устроился там на ночлег, а на следующий день утром говорит своему сыну Наджме, который был вместе с ним:

— Наджма, пойди-ка на базар, купи товаров, чтобы отвезти в Шираз.

Наджма пошел на базар вместе с одним из рабов. Пошел на базар, ходит туда-сюда, смотрит — стоит медресе. Подошел он к дверям, заглянул в щелочку и увидел, что среди учеников сидит девушка. Девушка, каких нигде не сыщешь, девушка, каких одна на тыщи; легкость ветерка в изящном стане, взгляд — как будто у китайской лани; как фисташка, губы чуть раскрыты, кудри шелковые кольцами завиты, сто красот у ней и тысяча достоинств. Стоит шаг ступить ей — все в восторге перед нею тотчас замирает, лишь на мир посмотрит — он немедля за себя стыдиться начинает. Не одним сердцем, но тысячью сердец влюбился в нее Наджма и с самого утра до вечернего намаза простоял под дверью. А когда наступила пора вечернего намаза, Наджма вернулся к своему отцу. Они поужинали, и Мир Наджмаддин спросил у сына:

— Сын мой, почему ты не купил товаров?

Тот ответил:

— Отец, все, что есть в Ларе, есть и в Ширазе.

А отец говорит ему:

— Сынок, но ведь здесь эти товары дешевы, а там дороги, мы можем здесь купить дешево, отвезти туда и продать их там за хорошую цену.

Наджма отвечает:

— Ну ладно, завтра я пойду и куплю все, что ты прикажешь.

Прошла ночь, а наутро Наджма снова взял с собой раба, сто туманов денег, пошел на базар, походил по базару туда-сюда — и снова пришел к тому же медресе. И снова до вечернего намаза созерцал красоту девушки. А когда настала пора вечервего намаза, он опять пришел к отцу с пустыми руками. Отец увидел, что и сегодня Наджма вернулся с пустыми руками, и говорит:

— Наджма, сынок, где же твои товары?

А Наджма отвечает:

— Отец, сегодня я тоже ничего не купил.

Тогда отец спрашивает:

— А где же ты был?

— Да так, нигде, — отвечает Наджма.

Отец взял кнут, вытянул кнутом раба, что ходил вместе с Наджмой на базар, и говорит ему:

— Ну-ка, говори, куда он каждый день ходит, почему не покупает товары?

А раб говорит:

— Господин, за что ты бьешь меня? На базаре есть медресе, твой сын каждый день ходит и простаивает у двери с утра до вечера, заглядывает в класс через щелку, так что шею себе чуть не свернул.

Мир Наджмаддин говорит тогда Наджме: