Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил

— Серёга, блин чё делать? — подбежал сзади Ренатов.

— Воду неси, говорю! — громко повторил я.

Марк держал Штыкова за ноги, а Гусько сидел с другой стороны, пытаясь удержать руку подполковника. Он всё пытался тереть глаза, но сейчас нужно как можно быстрее их промыть.

— Давай НАЗ сюда, Мигель! — крикнул я кубинцу, который уже подбежал к нам.

— Родио, его нет. Мы как-то без него летаем, — сказал он.

Во дают, братья-кубинцы! Там и аварийная радиостанция должна была быть.

— Плохо мы вас научили, — сказал Гусько, удерживая руку Штыкова.

— Блин! Давайте, уже что-нибудь делайте! — стонал подполковник, чьи глаза уже стали опухать, а белки наливаться кровью.

— Это смертельно, Сергей? — спросил Костян со спины.

— Я тебе змеелов, что ли⁈

— Вообще-то, этим занимается герпетолог, — сумничал Карл.

— Это сейчас очень важно! — сыронизировать я. — Где вода⁈

Вернулся Ренатов с пластиковой флягой воды, и я начал аккуратно промывать глаза нашему пострадавшему.

Если их не промыть, Штыков, как минимум, может ослепнуть. Проблемы со зрением ему обеспечены теперь.

Ангольский лётчик был со мной рядом, что-то предлагая на своём португальском.

— Родин, а этот товарищ предлагает более радикальный метод, — нервно переводил слова ангольца Карл.

— Да знаю. Но боюсь, этот метод товарищу подполковнику не понравится, — ответил я.

Штыков продолжал стонать, но старался лежать неподвижно.

— Серёга, сейчас нет времени фамильярничать. Давай, что там надо делать, Карл? — притянул к себе Виленовича Марк.

— Ну, это очень… специфично, — нервничал инженер.

— Да говори уже! — крикнул Штыков.

Карл не решался сказать, а мне было уже всё равно. Сомневаюсь, что данное «вещество» поможет больше, чем вода. Теперь подполковнику нужны уже лекарства специальные.

— Не могу сказать. Это…

— Да что «это»⁈ — крикнул Гусько.

— Предлагается использовать для промыва глаз человеческую мочу. Она очень хорошо помогает в таких… случаях, — сказал я, отбросив в сторону пустую фляжку и взяв в руки ещё одну.

Все замолчали. Даже Штыков, который был весь в песке, перестал стонать и сел. Непросто принять тот факт, что твоё зрение зависит от чьей-то помощи в виде мочи.

— Тогда лучше ослепнуть. Ссать подполковнику в глаза не позволю, — сказал он. — Есть другие варианты?

— Сейчас промоем ещё раз. Но нужны лекарства. Без них зрению может прийти хана. Тут есть какое-то племя? Городок? Хоть что-нибудь с людьми? — спросил я, оборачиваясь к ангольцу. Когда мы садились, где-то был слабый дым за холмами.

Анголец стал показывать на запад, где и были высокие холмы. Виленович внимательно его слушал и переспрашивал на португальском.

— Там есть какие-то герреро. Они пришли с юга очень давно. Это традиционное племя и они могут не так отреагировать, — перевёл нам Виленович слова ангольца.

Я посмотрел на Гусько, который без слов меня понял и поддержал.

— Пошли туда, — начал я с Савельевичем поднимать с земли Штыкова.

— Туда это куда? — удивился наш инженер, и следом начал что-то говорить анголец. — Наш друг говорит, что нам там не помогут. Они не любят чужаков. Их народ 80 лет истребляли чужаки.

Мне сейчас хотелось сделать две вещи — дать по шее Карлу, чтобы он не возмущался и ангольцу, чтобы он не пугал Виленовича.

— Короче, подполковнику нужно помочь. Хочешь, оставайся тут, — сказал Гусько.

Остаться охранять вертолёт всё равно кому-то придётся. Бортовой техник решил попробовать наладить электропитание, хотя сомневаюсь, что в полевых условиях тут что-то можно сделать. С ним решено было оставить Мигеля и Ренатова.

— Родио, автомат возьмите, — протянул свой АК-47 Мигель.

— Могут неправильно понять. У ангольца автомат есть. И у меня пистолет на всякий случай, — ответил я, хлопая по кобуре на поясе.

Солнце уже начало садиться, а ночью искать племя будет не самое простое занятие. Но не торопился Штыков в дорогу, отказываясь идти без рома.

— На сухую не пойду. Сейчас сдохну по дороге, выпивка вся Барсову достанется. Не пойдёт, — сказал подполковник и сделал пару глотков из бутылки. — Вот теперь пойдём.

Путь был не близким. Если верить карте, нам шагать почти 5 километров по совершенно незнакомой территории.

Штыкова, тащить на себе было не обязательно, да он и сам держался молодцом. Шутил, что ему не приходится видеть наши усталые рожи.

— Думаешь, Родин, мы правильно решили, что нужно к туземцам идти? — спросил Валентин Николаевич, когда мы проходили небольшой ручей.

— Если не начать лечение, то зрение пропадёт. Эта кобра очень ядовитая, — сказал я, помогая Штыкову пройти по камням.

— Ты меня ещё отчитай при всех. Мал ещё, — проворчал подполковник.

— Зато не по годам умён, Валентин Николаевич, — ответил я улыбнувшись.

— И то верно.

Пока мы шли, невозможно было не заметить следы недавних боёв на этом направлении.

То тут, то там попадалась сгоревшая боевая техника, грузовиков, воронки. Удивило и присутствие здесь танка Т-34, который выглядел самым боеспособным из всех разбитых машин на нашем пути.

— Запах гари стоит, — скривил лицо Марк, когда мы прошли рядом с искорёженным УАЗом. — Наверняка и трупы где-то ещё есть.

— А ты представляешь, народ этой страны годами дышит запахом смрада. Он уже часть воздуха, которым они дышат, — сказал Костя.

Соглашусь со всем сказанным. Запах войны навсегда врезается в память, и его ни с чем не спутаешь.

По словам ангольца, мы прошли уже большую часть пути. Впереди была видна дорога, ведущая на юг. Подойдя к ней, я заметил относительно свежие следы грузовых машин.

— Ого, да тут частенько ездят, — заметил Костя, присев рядом со мной на корточки.

Пока я рассматривал протектор шин на просёлочной дороге, остальные сели в тени под деревом. Солнце уже заходило за горизонт и становилось прохладно. Ночью и вовсе температура может опуститься до уровня 10–12 градусов.

— Серый, чего усмотрел? — спросил у меня Гусько, сделавший глоток из фляги.

— Странный рисунок протектора. Шины УРАЛа и ГАЗ-66 такой не имеют, — ответил я.

— УНИТовцы? — тихо спросил Марк, подойдя ближе.

— Кто его знает. Главное — идти тихо, чтобы внимание не привлекать, — ответил я, и мы продолжили путь.

С ангольским лётчиком мы познакомились только сейчас. Его зовут Самуэль. На наш вопрос, откуда он знает об этом племени, он рассказал, что это его родные места.

— Герреро, химбу и банту — всё это один народ, — переводил Карл рассказ Самуэля. — Больше 100 лет назад пришли люди и сделали его народ рабами. Им пришлось бежать сюда.

Марк в это время пытался уговорить Бардина выделить ему баночку консервов, но Костя не поддавался. Мы несли это в племя в качестве дара.

— В гости с пустыми руками не ходят, — сказал Костян, и Марк убрал руку от вещего мешка.

— Да им хоть пустую банку дай, они рады будут, — отмахнулся он. — Пигмеи, что с них взять.

Анголец тут же попросил ему перевести то, что сказал Барсов. Я сразу подмигнул Карлу. Не стоит местному жителю знать точку зрения одного из нас.

— Марк, ты тоже не самый умный человек. До сих пор задачку Сергея не разгадал, — щёлкнул Гусько по уху Барсова.

— Точно! Серый, а вот если…

И зачем ему напомнил о задаче Савельевич! Всю дорогу теперь будет меня доставать своими умозаключениями.

Когда мы уже прошли холмы и приближались к окраине очередного редколесья, Барсов устал думать над задачей.

— Спроси, Виленыч, а есть у его родни поесть что-нибудь? — поинтересовался Марк.

Краем глаза я увидел, что Барсов прошёл рядом с лежащей вешкой, на которой была написана большая буква «М». Кажется, мы приближались к минному полю.

— Стоять! — крикнул я, и все замерли.

Голос был очень громким. Отдельные птицы даже слетели с веток деревьев в лесу, до которого было несколько сотен метров.

Марк стоял застывший, нервно дыша и не решаясь поставить ногу на землю. Я подошёл поближе, но рядом с ним мин не увидел.