Узы ветра - Дмитрий Пальчиков

кувшин с водой, как тренер гаркнул:

— Перерыв не для того, чтобы расслабляться! Растяжка сама себя не сделает!

Переглянувшись с напарником, мы, обреченно вздыхая, сползли с такой удобной в данный момент лавки и принялись тянуться, готовя конечности к будущим нагрузкам.

— Заводим руку вот так, видно? Обхватываем вторую поплотней и, не давая противнику помешать, тянем обеими на себя. Понятно? Раз понятно, по очереди повторяем. — Тренер объяснял, как выполняется удушающий прием. Влад, как более опытный, практически без поправок со стороны Фалька, повторил показанный приём, а мне пришлось несколько раз уточнять, что и куда нужно было просовывать и что где фиксировать. Но в конечном итоге кое-как справился.

Настал черёд поединка по правилам борьбы. И вот тут-то Влад и отыгрался за неудачу в рукопашной по полной. Как я не старался, никак не мог вывести оппонента на болевой или удушающий приём. Вязкость и валкость движений, мешающая в предыдущем спарринге, тут неожиданно дала свои плоды, и Бо'туар раз за разом, будто скользкая рыба, вырывался из моих захватов. Дополнительным преимуществом стала разница в весе. Чтобы опрокинуть или бросить на пол соперника, приходилось прикладывать немалые усилия, рвя жилы, что в конечном итоге сыграло против меня, сбив дыхалку. Вымотавшись, я растерял всякое внимание и, попавшись на уловку, оказался в тисках. Попытки борьбы ни к чему не приводили. Но я не сдавался, тщетно стараясь вывернуться из захвата. От нехватки кислорода зрение начало пропадать, а сознание заволокло чёрным туманом. Тут бы мне хлопнуть противника по руке, но сил на это не осталось.

— Господин Ши'фьен, господин Ши'фьен! — было первым, что я услышал, придя в себя. Это Влад с беспокойством трепал меня за плечо, пытаясь разбудить.

— Не голоси! — одернул Бо'туара голос Гарольда. — Очнулся он.

— Очнулся, очнулся, — открыл глаза и протянул руку магу. — Помоги хоть сесть что ли, убивец.

— Я так испугался, господин Ши'фьен. — Тараторил носящийся вокруг парень, — я думал, вы умерли! Страшно представить, что со мной сделал бы Господин Эрин!

Я сел, потирая саднящее горло.

— Мы договорились на ты, — напомнил я взволнованному юноше. — А чего ты больше боялся - того, что убил меня или реакции моего папеньки?

Влад застыл как вкопанный и наконец замолчал задумавшись.

— Почему раньше не сдался? — Убедившись в том, что я больше не умираю, неожиданно спросил Фальк.

— Пытался выпутаться. Отрабатывал до конца, — ответил я.

— Смело, но глупо. Ответь, что лучше - немного отступить и победить позже, нежели бесславно погибнуть в тщетных попытках? — Спросил тренер, но когда я уже собрался было открыть рот, взмахом руки остановил меня и произнёс, — Не мне. Ответь самому себе. На сегодня всё, все молодцы. Влад, если захочешь ко мне в группу, буду рад тебя видеть. Всего доброго, господа.

Вяло попрощавшись с Гарольдом, мы решили немного посидеть, переводя дух, прежде чем отправиться вслед за покинувшим зал тренером. Некоторое время сидели в молчании, а потом Влад вдруг сказал:

— Твоего отца я боюсь больше, чем факта убийства...

Влад расположился в соседней, как две капли воды похожей на мою, комнате. Перед сном мы долго сидели, разговаривая на разные темы, и обсуждали всё на свете. Я ненароком попробовал выудить у парня информацию об обучении в магической школе, но тот на удивление резко оборвал мои расспросы, сославшись на те же запреты, о которых говорил Эрин. При этом Бо'туар с теплом в голосе рассказывал о том, что было дозволено. Ему явно нравилось то время. В отличие от дня сегодняшнего, где помимо работы ему приходится ещё возиться с трудным подростком. Так я, по крайней мере, думал.

Утром следующего дня, позавтракав, мы отправились в нашу импровизированную лабораторию. Настал черёд оценивать плоды нашей работы. Плоды оказались с гнильцой. Но обо всём по порядку.

Неплохой результат был с глицерином. Влад отключил холодильную камеру, так как в этом больше не было нужды, а я достал посуду с застывшим на поверхности мылом. Расколов белый толстый слой начал откидывать получившееся мыло в отдельную ёмкость.

— Можно мыть руки, — указал я с интересом следившему за мной Владу на увеличивающуюся горку самодельного хозяйственного мыла.

Совсем мелочь убирать не стал. Попросил подать сито. И вот, спустя несколько циклов фильтрации, очищенный глицерин приятного золотистого оттенка уже плещется в отдельной банке.

Настало время нитроцеллюлозы. После нескольких промывок в обычной воде и в растворе с содой мы разложили твердоватую на ощупь и пожелтевшую вату на пергаментных листах, предварительно разъединив её на волокна, как бы распушая.

— Я могу продуть всё теплым ветром, — предложил Влад, поднимая руку с кольцом.

— Не вздумай! — Крикнул я и схватил я мага за руку. Тот непонимающе посмотрел на меня. Пришлось объяснить уже более спокойным голосом. — Это горючее вещество, основа для будущего пороха. Она может воспламениться от нагрева. Поэтому просто даём высохнуть, а вечером будем испытывать.

Оставив целлюлозу сохнуть и убрав глицерин в сейф, отправились наверх, где предстояло провести в ожидании несколько часов. От нервозного ожидания отвлекались разговорами, да ещё тренировка заставила отбросить всякие мысли.

После тренировки, на которой мы в точности повторили вчерашние успехи, за исключением того, что Влад в этот раз меня не задушил, а чуть не сломал руку, мы, приведя себя в порядок, на перегонки побежали в подвал. Тут нас ожидало фиаско.

При попытке поджечь вату, вместо того, чтобы вспыхнуть и исчезнуть без следа, нитроцеллюлоза бодро занялась пламенем и начала гореть. Да, быстро, гораздо быстрее, нежели обычная вата. Но она именно что горела, сколько бы кусочков я не пробовал поджечь. А должна была испариться, будто её тут и не было. В чем-то я определённо ошибся.

В отличие от меня, Влад с нескрываемым восторгом смотрел на вспыхивающие и быстро сгорающие пучки целлюлозы. Но, заметив мой хмурый вид, он озадаченно спросил:

— В чем дело, Джеймс?

Я горестно вздохнул и принялся объяснять.

— Эффект похож на тот, что нужен, но это не он. Вата должна вспыхивать и моментально испаряться в этой самой вспышке, а не гореть.

— И что будем делать?

— Экспериментировать Влад.

Двенадцать дней. Три десятка образцов. Пять разбитых пробирок. Три пары прожжённых кислотой перчаток. Две ссоры с