Дом одиноких сердец - Елена Михалкова

— А кем вы работали? — осторожно спросила Даша.

— Много кем, — уклончиво ответил старик, — сейчас уж и не вспомню. А на море мне нравилось по камушкам ходить. Знаете, не по песку, а по камушкам.

— Знаю, — тихо ответила Даша.

— Камешки маленькие, под ногами перекатываются… — Ангел Иванович с улыбкой вздохнул. — Я даже самые интересные собирал, а потом домой привозил. Только они терялись, конечно. А на море хорошо — в ладонь камешков наберешь, в горсти сожмешь… Ой!

Он поморщился и разжал кулачок, в котором лежал стеклянный заяц. На указательном пальце Ангела Ивановича выступила кровь.

— Ухом отбитым порезался… — удивленно протянул он. — Надо же, заяц — и порезал меня… Заяц! Порезал!

Он залился тихим смехом, поглядывая на Дашу, словно приглашая посмеяться вместе. Но Даше было не смешно. Перед ней стоял прежний Ангел Иванович — жалкий, беззащитный, сумасшедший старик.

— Вон ворота впереди, — сказала она, чувствуя, что в горле пересохло. — Пойдемте.

Глава 16

В кабинете Раевой раздался звонок.

— Лидия Михайловна, к вам тут дамочка идет с нашим пациентом, — уважительно сообщил охранник.

Раева сразу поняла, о ком идет речь. И совершенно не удивилась, когда дверь распахнулась и в проеме показалась высокая светловолосая женщина. За ней виднелся маленький старичок, а за ним — еще какие-то смутные фигуры.

— Я хочу с вами поговорить, Лидия Михайловна, — громко сказала Даша, проходя в кабинет.

— Во-первых, здравствуйте, — отозвалась Раева. — Во-вторых… — Она пригляделась к старику и приказала: — Нина Ивановна, приведите Ангела Ивановича в порядок и покормите его. Он обед пропустил.

Пожилая санитарка поспешно закивала и потянула старика за собой, но Ангел Иванович проявил неожиданное упорство: вцепился Даше в рукав и не отпускал.

— Пожалуйста, покушайте, — негромко сказала Даша, начиная чувствовать себя неловко.

— Мне бы картошечки… — попросил Ангел Иванович, глядя на нее снизу вверх слезящимися глазами.

Даша посмотрела на управляющую.

— Нина Ивановна, посмотрите — на кухне картошка осталась? Если нет, попросите, чтобы сварили, — распорядилась Раева.

— Вам сделают картошку, — шепнула Даша, наклонившись к уху старика.

Тот мелко закивал и послушно пошел за толстой Ниной Ивановной. Даша закрыла за ними дверь и осталась с управляющей наедине. Раева молчала, глядя на нее.

— Ваш Денисов над ним издевался! — с места в карьер выпалила Даша. — Я гуляла в парке и все видела!

— Позвольте… — остановила ее Лидия Михайловна. — Не могли бы вы рассказать с самого начала?

Она показала на стул. Даша села и стала рассказывать. Лицо Раевой все время было непроницаемо, и только под конец, когда Даша упомянула про стеклянного зайца, управляющая поморщилась:

— Безделушку одна наша пациентка подарила другой, а та выкинула. Значит, Ангел Иванович ее подобрал…

— А как фамилия пациентки? — неожиданно спросила Даша.

— Красницкая, — удивленно взглянула на нее Лидия Михайловна. — А подарок был для Окуневой.

— А Виктории Ильиничне он, значит, не понравился, — кивнула Даша. — Понятно.

Раева молчала. Даша почувствовала себя неудобно: про Денисова она рассказала, нужно было вставать и уходить. Но просто так уйти тоже было глупо. Хотя… Требовать отчета у Раевой она не могла, угрожать заявлениями в милицию было и вовсе бессмысленно.

— С Денисовым я поговорю, — управляющая словно прочитала Дашины мысли. — А вас, Дарья Андреевна, я попрошу…

Она сделала небольшую паузу, и Даша интуитивно почувствовала, что сейчас будет произнесено. Но она же еще ничего не узнала!

— Лидия Михайловна, — перебила Даша Раеву, — скажите, а вам самой не страшно, что у вас в пансионате убийца?

— Вы о чем? — изумилась Раева, забыв, что хотела сказать.

— Горгадзе признался, что именно он убил Петра Васильевича Боровицкого. Вы ведь знаете об этом?

Даша испытующе смотрела в бледное лицо Раевой, но, к ее удивлению, та рассмеялась и встала из кресла.

— Дарья Андреевна, ну неужели вы и в самом деле думаете, что несчастного журналиста убил Игорь Кириллович? — Она покачала головой, достала из сумочки пачку сигарет и закурила у окна. — Вы знаете, наверное, что дело закроют?

— Знаю, — подтвердила Даша.

— Но, конечно, не знаете почему. Я вам скажу. В ту ночь окно в комнате Боровицкого было приоткрыто. А подоконник тщательно протерт. Следователь предполагает, и я не могу с ним не согласиться, что кто-то посторонний забрался в комнату Петра Васильевича, увидев свет в его окне.

— Зачем?

— За ноутбуком хотя бы, — пожала плечами Раева. — Для любого окрестного ворья, которого здесь немало, компьютер очень ценная вещь.

— Но на вашу территорию не так-то просто попасть! — возразила Даша.

— Однако возможно, несмотря на все мои старания, — вздохнула Раева. — Пример с Ангелом Ивановичем очень убедителен, вам не кажется?

— Лидия Михайловна, это… это глупость какая-то, — сказала Даша неуверенно, тщетно пытаясь подобрать аргументы. — Грабитель залез, ударил ножом, ничего не взял… Полная ерунда, ну полная же! Следствие ошибается!

— Возможно, — легко согласилась Лидия Михайловна. — Но даже если и так, Горгадзе не имеет к произошедшему никакого отношения.

— Почему вы так уверены?

— Потому что я всех их знаю, — просто сказала Раева. — Поймите, Дарья Андреевна: я управляю миром, как ни смешно это звучит. Маленьким, но миром. Это мир нашего пансионата. И всех своих пациентов я знаю так хорошо, как они сами себя никогда не знали. Возьмите того же самого Игоря Кирилловича: он уверен, что мог бы уничтожить всех вокруг! Но на самом деле его раздраженность на мир — только на словах. Бодливой корове бог рогов не дает, знаете ли. Единственное, в чем он отличился за все время, — так это тем, что дал Красницкой сдачи в драке. И, между нами, был совершенно прав.

Раева потушила сигарету и открыла окно.

— А вон и господин Денисов, — задумчиво заметила она, глядя вниз. — Дарья Андреевна, вам пора уходить.

Даша поднялась и пошла к двери. У порога она обернулась и спросила:

— Лидия Михайловна, простите за нескромный вопрос — вам нравится здесь работать?

— Я вам сказала, что пансионат — особый мирок, — ответила управляющая, по-прежнему глядя в окно. — Но дело в том, что он еще и неправильный, как мир почти любого замкнутого социума с жесткими правилами. Скажу вам откровенно — наш пансионат, пожалуй, лучший в стране. Мы делаем для пациентов все. Но при этом…

Она замолчала.

— Что — при этом? — не выдержала Даша.

— Знаете, мои родители умерли очень давно, — внезапно сказала Раева, — погибли в катастрофе. Так вот, если бы мне дали возможность выбирать: либо все останется как есть, либо родители проживут долгую жизнь, но старость проведут в моем пансионате, — я бы без сомнений выбрала первое. Вы понимаете, о чем я? О том, что никому бы не пожелала такой участи на старости лет. Ведь, по сути, жизнь здесь — то же самое, что жизнь в больнице. В хорошей, дорогой, со всеми удобствами, но больнице. Такая жизнь уродлива и неправильна…

В дверь постучали.

— Войдите, Борис Игоревич, — повысила голос Раева. — Всего доброго, Дарья Андреевна.

Вечером Даша рассказала Максиму обо всех событиях, начиная со встречи с Инной Иннокентьевной и заканчивая случаем с Ангелом Ивановичем. Начала жаловаться, но неожиданно для себя не получила никакой поддержки.

— Я ученика потеряла, а ты меня даже пожалеть не хочешь! — возмутилась она.

— Знаешь что, Дашка, — без всякого сочувствия сказал Максим, — ты сама себя лучше всех жалеешь. Я даже тебе завидую.

Даша притихла и недоуменно посмотрела на мужа. Но тот молча перебирал какие-то рабочие бумаги и продолжать разговор не собирался.

— Нет, ты уж, пожалуйста, объясни, — попросила Даша, начиная злиться. — Что значит «сама себя жалеешь»?

— Только не выходи из себя, — спокойно попросил Максим. — Даш, ты мне все так трогательно описала: и как тебя в магазине обидели, и как старая дура на тебя накричала… Я понимаю, детские комплексы и все такое… Но, видишь ли, милая, тебе сейчас не десять лет и даже не шестнадцать. Ты взрослая тетка. Но при малейшем наезде на тебя ты сразу поднимаешь лапки кверху и начинаешь с упоением себя жалеть. Что, разве я не прав? Как только выяснилось, что твои Барсуковы приходятся родственниками детям Боровицкого, со всеми вытекающими отсюда последствиями, ты решила сдаться без боя.

— Ничего я пока не решила… — начала было Даша, но Максим перебил ее:

— Разве? Ты сама мне сказала пять минут назад, что собираешься вернуть квартиру законным владельцам. А все из-за чего? Из-за того, что кто-то нарушил твой душевный покой! Самое смешное, что не близкий тебе человек, а совершенно чужой и, кстати говоря, антипатичный. До мнения которого тебе и дела-то быть не должно.