Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион - Данил Корецкий

— Да ничего. Всех построил, чего ему… Ест от пуза, телевизор смотрит, бабы там… — Бруно осекся, понял, что болтает лишнее. — Короче, все у него хорошо.

— Слава Аллаху, я рад. Пусть так и будет. Магомед сильный человек, мужественный человек.

— Здоровый, как бык, — подтвердил Бруно.

— Это он попросил меня, чтобы о тебе позаботились, как будто ты его родной брат. Он передал мне, что очень хорошего мнения про тебя. Тарзан, говорит, с виду маленький, но на самом деле очень большой, больше, чем многие большие люди.

Бруно не счел нужным комментировать столь очевидное утверждение.

— Говорит, Тарзан был во многих странах, видел много, — продолжал Амир. — Даже под землей был, глубоко, куда другие люди не знают дороги. Это правда?

— А что тут такого? — Бруно приосанился. — Ну, был. Чего бы это я Магомеду стал рассказывать, если бы не видел все своими глазами? Ходил там, по тоннелям, по ракоходам этим всяким… Там город целый внизу, там тоже жить можно, сокровища искать, их там тонны… Но я не захотел. Походил, походил, потом вернулся.

— И ты знаешь все дороги там, внизу?

— Знаю, чего не знать…

— И можешь в любое место попасть?

— Там это даже легче, чем наверху! — Бруно все больше воодушевлялся. — Там машин нет, пробок всяких, и как бы это… Ну, там спрямить всегда можно. Только если знаючи, конечно. Если с головой. Вот я бы на спор мог пешком пройти от Сухаревской площади до Манежной быстрее, чем какой-нибудь дылда наверху на машине, на каком-нибудь «лексусе»!

Амир снова замолчал, застыл неподвижно. Бруно тоже затих, прикусил язык, промотал в голове свои последние слова — не сказал ли чего такого. На его взгляд, ничего, ну подумаешь, «дылда на лексусе», он же не конкретно имел в виду. Хотя пойми ты этих джигитов…

Наконец Амир пошевелился, громко цокнул языком и сказал:

— У меня есть одно дело к тебе. Моя маленькая просьба. Ты должен выслушать меня.

Бруно кивнул, стараясь, чтобы это тоже получилось торжественно и значительно.

— Я хочу взять под землей одну вещь. Она там спрятана, глубоко. Это очень ценная вещь, она принадлежит моему народу. Когда-то ее украли нехорошие люди, потом спрятали и забыли. Я хочу найти. Ты мне поможешь?

— О чем разговор! Помогу, конечно. Это правильно, что ты обратился ко мне, к Бруно Аллегро, потому что лучше меня никто не знает, как это сделать!

Ноги Бруно уже не только доставали до пола, но и упирались коленями в переднее сиденье, а голова доставала до потолка, того и гляди выгнет его, словно крышку от консервной банки. Какие мелочи, подумаешь. Запросто. Бруно Аллегро, человек-ядро, человек-звезда, проделывает такие вещи играючи. Ни один дылда в мире не сделает и четырнадцатой части того, что он может сделать, только чтобы не заскучать, не напрягаясь даже особо…

Карлик пыхтел и сопел, собираясь выложить все это своему собеседнику. Но Амир понял его по-своему.

— Конечно, я заплачу тебе деньги, — сказал он. — Ты получишь за свою работу сто тысяч долларов. Наличными, в стодолларовых купюрах. Такой небольшой дорожный чемоданчик с деньгами. Он будет твой, как только ты приведешь меня на это место.

Если честно, Бруно толком и не представлял себе, что такое сто тысяч долларов. Его воображение заканчивалось где-то на пяти тысячах, но и эта сумма виделась какой-то расплывчатой, как снимок далекой звездной туманности. Он немного опешил. Нет, внутри себя он даже не сомневался ни разу, он с самых ранних лет твердо знал, что рано или поздно эти идиоты дылды наконец оценят истинный масштаб его личности, покорно падут ниц и преподнесут ему что-то такое соответствующее, космическое… Но одновременно с этим Бруно впервые задумался — буквально на долю секунды задумался, больше не получилось, — а каким, собственно, образом, он собирается привести этого Амира в какое-то там хрен знает какое место, находящееся хрен знает где. Ответа не было. Однако, стоило ли париться из-за такой мелочи?

— Я хочу, — важно произнес Бруно, уставившись на мигающие оранжевые огоньки на панели, — чтобы чемоданчик был красивый. Чтобы замочки были медные. Или на крайний случай бронзовые. И с секретным кодом. Это мое условие.

В темноте Амир покивал головой.

— Я принимаю твое условие. Пусть так и будет, клянусь, — сказал он. — Когда ты будешь готов?

Бруно даже не запнулся:

— Я готов всегда, хоть сейчас! — Он разве что не отсалютовал по-пионерски. — Но мне надо знать, где это место. В какой оно хотя бы стороне.

— Это Боровицкий холм, центр города.

— Там Кремль, я знаю, — быстро проговорил Бруно, еще не осознав толком.

— Кремль меня не интересует. Мне нужно другое. Когда?

Вот, теперь осознал. Кремль. Центр города. Бруно хорошо помнил это чувство, похожее на поселившийся под черепной коробкой клубок змей, жалящих голый незащищенный мозг, стегающих его своими холодными хвостами: пошел, прочь отсюда! Он летел тогда, как летит пуля по каналу оружейного ствола, не замечая преград, и несли его не ноги, его нес вперед ужас, сила неодолимая, куда более неодолимая, чем давление пороховых газов, чем вообще что-нибудь в этом мире. Удивительно, как он тогда не проскочил сквозь ту решетку в конце тоннеля, не разрезался на тонкие аккуратные дольки прямо на глазах у ожидавших Лешего, Хоря и этого… Терминатора. Бруно этого не знал. Но он все помнил.

— Это плохое место, там психические пушки, — сказал он ожидавшему в темноте салона Амиру. — Мне надо подготовиться.

* * *

Назавтра ему было плохо. Назавтра всем было плохо. Идти было нельзя.

Через два дня Бруно исчез около шести утра, вернулся ближе к полуночи, пьяный. Потом он сказал Тимуру, что ходил в разведку в эти, как их, ракоходы. Там все хуже некуда. После теракта менты выставили посты на всех подземных магистралях, которые пересекаются с линиями метро. Сейчас туда нельзя, он сам еле ушел от них. Это он-то, Бруно Аллегро! А что будет с вами?..

Последующую неделю Бруно пил в квартире на Кузнецком мосту, где Тимур устроил ему что-то вроде бесплатного пансиона. Потребовал кокаину. Потом потребовал проституток. Тимур переговорил с Амиром и сделал, как он просил. Лора и Кора ушли от Бруно все в слезах и соплях, у Лоры был синяк под глазом, она несколько дней после этого не могла работать. Аллочка по прозвищу Резак задержалась у него на два дня, ничего потом не рассказывала. Катерину он даже на порог не пустил, развернул сразу. Правда, на лестнице догнал, сунул ей букет каких-то то ли фиалок, то ли гераней — видно, из горшка какого-то вырвал, там еще земля была, Катерина всю блузку себе испачкала.

На шестнадцатый день после разговора с Амиром Бруно опять куда-то намылился поутру. Тимур его остановил, дал то ли сопровождающих, то ли конвойных. Ходили весь день по городу, Бруно заглядывал в канализационные люки, ворчал что-то. Одному из конвойных в какой-то момент показалось, что он хочет убежать. Бруно скрутили, привезли на Кузнецкий, там он устроил скандал, чуть не прокусил этому провожатому руку. Сказал, что никого никуда не поведет, ни под какую землю, пусть лучше сначала научатся обращаться с ним, с Бруно Аллегро, человеком-звездой, а потом будем разговаривать. Тимур позвонил Амиру, потом передал трубку Бруно. После разговора с Амиром карлик успокоился, но сказал, что менты запустили ядовитый газ в канализацию, туда сейчас нельзя.

На семнадцатый день он напился, висел на балконе на руках и ругался матом.

На восемнадцатый день опять ходил по городу с провожатыми, нюхал люки. Был очень смурной.

И на девятнадцатый тоже ходил. Проклятый газ все никак не улетучивался.

* * *

— Ну, а вам с какой радости туда переться? — недовольно вопросил Бруно, поглаживая рукой панель домофона. — Нечего вам там делать. Подруги у меня там. Маленькие подруги, девчонки что надо, не то что ваши лоры-коры. Я, может, перепихнуться с ними собираюсь. Свечку подержать хотите?

— А чего свечку, зачем? — подозрительно покосился на него Саид. — Не нужен мне свечка. Я хочу, чтобы ты не убежал. Чтоб ты здесь был. Вот Ваха пусть скажет, я правильно говорю?

Вахе определенно не нравилась эта затея, к тому же это Китай-город, территория Зафшана Бакинского, который формально как бы в мире с нохчами, но это на высшем, так сказать, уровне, на руководящем. А на их, на исполнительском, всякое может случиться. Вот если бы, например, Ваха увидел, как кто-то из бакинских по каким-то делам ошивается у него на Трубной, он бы ему определенно дал просраться.

— Ты назови нам, какой там квартира, где ты будешь, — сказал Ваха. — И давай быстро, как джигит — раз-два, раз-два. Не нужно много здесь оставаться.

— Тридцать первая квартира, третий этаж, — Бруно задрал голову, посмотрел на уходящий в небо эркер семиэтажки. — Вон, окно, с такой занавеской, как женские панталоны — видишь? Знаешь, что такое панталоны, джигит?