Роковой Париж (СИ) - Ускова Нелли

Девушка, прищурившись, вглядываясь в Франсуа. Он всегда казался ей странным, но уж точно не сумасшедшим. Франсуа молчал, и Юля нарушила тишину:

— В смысле убили? — не понимала она.

— Убили тот прекрасным мир, что я видел и желание рассказывать об этом. Я был пуст, не желал играть, хотел умереть — это стало главной моей целью, — Франсуа опустил глаза. — Только мне не позволили. Родственники упрятали меня в больницу ещё на год, но потом я сбежал, наконец-то понял, как обмануть их, научился притворяться. Уехал в Париж, где встретился с Даниэлем, он на улице бренчал на гитаре и пел. Я стоял и слушал. Мне впервые, спустя пять лет, вновь захотелось играть. Он тогда протянул мне гитару, предложил сыграть, и услышал меня! Дэни был мечтателем, как и ты, Юлия, — сейчас в глазах Франсуа появилась теплота, он улыбнулся и обвёл каморку глазами. — Это его дом, его гитара, его мечты. Он всё время мечтал, делился планами и научил меня, как выжить и приспособиться. Показал мне, как выглядит реальный мир, правда, через наркотики. — Франсуа отвёл взгляд. — Но благодаря ему я стал нормальным, научился общаться с людьми, быть таким, каким меня хотят видеть. Дэни научил меня многому: петь, играть, танцевать. Не бояться, не прятаться, а просто жить. Мы мечтали собрать группу, играть в театре, поставить мюзикл, купили с ним одинаковые толстовки, сделали одинаковые татуировки. Пели и играли на улицах. Учили людей танцевать. Дэни был неугомонным, — Франсуа усмехнулся и вдруг резко затих, сник и вздохнул.

Он так резко оборвал фразу, что Юля не решалась спросить, что случилось с Даниэлем, но чувствовала, что Франсуа больно. Он опустил глаза и не смотрел на неё. Юля анализировала всё сказанное, но до сих не понимала его. Вопросов появилось ещё больше.

— Юлия, а знаешь, что самое печальное во всей этой истории? — Франсуа преобразился, его глаза изменились, потускнели. Юля нахмурилась. — Что я больше не могу ничего создавать сам, есть возможности, но я могу лишь копировать. Я копия Дэни, он научил меня быть собой, играть эту роль. Я не думал, что смогу встретить ещё кого-то, кто сможет услышать меня. Ты меня напугала тогда в зале. Я спел для тебя, а ты услышала, — на лице у Франсуа появилась странная тоскливая улыбка.

Юля отодвинулась от него, под действием наркотиков он преображался ещё сильнее.

— Ты мне очень не нравишься такой! — Юля хмурилась. — Франсуа, наркотики тебе не нужны.

— Прости меня. Юлия, если бы я только знал, что ты придёшь, — с досадой проговорил Франсуа. — Когда ты рядом, не нужно ничего. Ты сильнее всех наркотиков, — он потянулся к ней, но Юля отстранилась.

— Ты должен с этим завязать! — сказала она и встала. — Франсуа, пообещай мне, что больше никогда не будешь принимать наркотики.

— Только если ты не покинешь меня, — Франсуа встал рядом с Юлей и хотел обнять её, но она снова вырвалась.

— Не хочу видеть тебя в таком виде, — она снова нахмурилась, глядя в его странные глаза. — Лучше пойду домой.

— Прости, — он опустил взгляд. — Я тебя провожу.

— Не провожай! — оборвала Юля. — Поговорим завтра, я приду к тебе.

— Юлия. Прости, — Франсуа лишь вздохнул.

31

Юля шла домой, и чувствовала, как сердце бешено бьётся в груди. Ей было страшно, тревожно, но боялась она за Франсуа. И не могла до конца поверить, все в ней противилось тому, что она видела собственными глазами. В её голове наркоманы рисовались, как люди с бешеными глазами, пугающие, мучающиеся от ломки. Франсуа был не такой, не вписывался в этот образ. Для Юли он был вдохновением, невероятным человеком — бесконечно талантливый, необычный, загадочный, он никак не мог быть наркоманом.

Юля не понимала его, то что он рассказал выглядело чем-то нереальным, неправдоподобным. Девушка воскресила то чувство прекрасного, которое Франсуа зародил в ней тогда, когда спел для неё. И сейчас Юля чувствовала, что нужна ему, хотела чем-то помочь, понять и мысленно вела с ним диалог: «Другой?! Франсуа, что значит „другой“, что ты имеешь в виду?! Странный, необычный, но такой же живой человек, как все остальные. Самый талантливый, кого я когда-либо встречала. Ты такой закрытый, как понять тебя?!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Юля вернулась домой в замешательстве. Клэр уже уложила детей и сама собиралась идти спать, наткнулась на Юлю и заволновалась.

— Жюли, ты вернулась? Что-то случилось?

— Клэр, я даже не знаю, что мне делать. Я боюсь за Франсуа, — растерянно поделилась девушка.

— Ничего не поняла, — нахмурилась Клэр. — Что с ним произошло?

Юля думала: стоит ли говорить Клэр или нет, ведь Франсуа просил молчать.

— Я не могу тебе сказать, — Юля опустила глаза.

— Жюли, говори! Что бы это ни было, это останется между нами, — убеждала её Клэр.

Юля колебалась, но ей нужен был совет, помощь, верное решение, и она решила посоветоваться с Клэр.

— Клэр, Франсуа принимает наркотики. Он обещал, что если я останусь, он больше не будет. Что мне делать? Он меня пугает, я не доверяю ему, но очень хочу помочь. И не уверена, что он бросит. Он говорит, что ему это нужно, чтобы жить. Франсуа собирается к своим родителям на праздники, зовёт меня с собой, а я не знаю, как мне поступить. Предать его я не могу, но я же буду его сообщницей, если промолчу. Я не хочу бросать его одного, но как ему помочь не знаю, — Юля говорила сбивчиво, эмоционально, чуть не плача.

Клэр нахмурилась.

— Это всё плохо. Попробуй его уговорить обратиться за помощью.

— Он не хочет, он говорит, что ему не нужна помощь, что у него нет зависимости, — рассказывала Юля.

— Это лишь подтверждает, что зависимость есть. Жюли, его нужно лечить, — Клэр помрачнела. — Я думаю, тебе нужно рассказать его семье.

— Не могу! Я же тогда его просто предам! Он доверяет мне, — переживала Юля. Франсуа впервые открылся, предать его она не могла.

— Жюли, он может умереть. Ты ведь не хочешь его смерти?

— Он говорит, что понимает, что делает.

— Жюли, он тебе никогда не признается, что зависим. Наркоманы сами себя убеждают, что всегда могут соскочить, что это безопасно, и так после каждой дозы. Курильщики и те не могут бросить. Мне очень жаль, но он тебя обманывает. Если ты хочешь ему помочь, убеди обратиться за врачебной помощью, — Клэр помрачнела ещё больше.

— Я верю ему, — Юля чуть ли не плакала. — А если буду за ним следить, вдруг он не обманул и изменится?!

— Жюли, боюсь, ты разочаруешься, — Клэр была очень печальна. — Ему нужна профессиональная помощь, пока не стало слишком не поздно.

— Клэр, я должна попробовать сама помочь ему. Я верю Франсуа и поеду с ним. Я буду за ним следить, и если он обманывает, расскажу всё его родителям, — Юля приняла решение и говорила уже более уверенно.

Клэр грустно вздохнула и посмотрела на Юлю.

— Жюли, мне не нравится эта затея, ты не сможешь. Полетели с нами в Канны. Я не хочу ни оставлять тебя тут одну, ни отпускать с Франсуа. Раз в Россию ты не летишь, поехали с нами.

— Нет, Клэр, я нужна Франсуа! Я его не оставлю! — Юля была настроена решительно.

— Будь осторожна, пожалуйста. Я за тебя волнуюсь. Обязательно звони мне, если что! — предупредила Клэр. — Жюли, что за стремление всем помочь?! Тебя саму нужно спасать от этого мира, — ласково улыбнулась Клэр.

— Я сумею за себя постоять! — улыбнулась в ответ Юля, но на душе у неё по-прежнему было тревожно. Но теперь она уже приняла решение, что не бросит Франсуа и не отступится, пока не сможет ему помочь.

32

Франсуа был в своей каморке, когда Юля зашла к нему после занятий. Выглядел он хуже обычного, будто не спал всю ночь: круги под глазами стали ещё темнее, лицо осунулось. Он обрадовался девушке, извинился за вчерашнее и заверил, что это больше не повторится.

Что-то изменилось, Юля приглядывалась к нему подозрительно и тревожно. Но выйдя на улицу, девушка забыла о своём недоверии — Франсуа вновь стал прежним: необычным и удивительным. Он дурачился на улице, показывал ей и прохожим фокусы и пантомимы, стал рядом с уличными музыкантами и начал петь с солистом дуэтом. Юля смеялась, Франсуа удивлял каждую минуту: он был смешной, яркий, удивительный, и Юля никак не могла поверить в увиденное вчера.