Отражение не меня. Сердце Оххарона - Марина Суржевская

Я открыла рот, чтобы ответить что–то дерзкое, и… закрыла. Вот же коххр. И огр. И парочка вонючих гнилых слизней. Тухлых. Сдохших две недели назад.

Я его дразню.

Я дразню магистра, и мне это нравится!

— Ты изменилась, — задумчиво протянул он, приподнял мой подбородок кончиком пальца, заставляя смотреть ему в глаза. — Лея.

«Поцелует, — внутри что–то оборвалось. — Сейчас точно поцелует».

Но он не целовал, внимательно глядя мне в глаза, и не двигался. Хотя я видела в его взгляде, что он хочет этого поцелуя. Мучительно, невыносимо хочет. И желание магистра я ощущала всей кожей, нутром, всей своей женской сутью.

Но он лишь прерывисто глотнул воздух и отстранился.

— Надо убираться отсюда, — севшим голосом проговорил Райден. — Кажется, здесь действительно… нечем дышать.

— А по мне так в кладовой даже зябко, — протянула я. Магистр кинул на меня быстрый взгляд и резко отвернулся. Убрал свечи, сунул мне в руки горшочек с шоколадом и подхватил свою мантию, накинув на плечи.

— Не ешь сразу все, — не глядя на меня, бросил Райден. — А то живот заболит от сладкого.

— Вы отдаете мне ваш шоколад? — не поверила я. — Весь?

— Поставь на окно, там прохладнее, — магистр убрал все следы нашего присутствия и пошел к двери. Остановился у створки, поджидая меня, но не глядя в лицо. Я подошла и остановилась рядом.

— Спасибо.

— За что? — маг все–таки поднял голову и посмотрел на меня. В глубине зеленых глаз мелькнуло что–то затаенное, невысказанное.

— За шоколад, — тихо сказала я, переступая порог.

* * *

Чер Лерой

Чер Лерой осторожно толкнул тяжелую дверь, придержал, чтобы не скрипнула. Но петли были смазаны, и она отворилась без звука. Магистр вздохнул с облегчением и огляделся. Судя по виду из маленького окна, что было в его комнате, он находился на первом этаже. А в свои прошлые приходы во дворец магистр уяснил, что королева обитает на самом верху, там, откуда льется багровый свет и черная сила, которой маг боялся и старался не прикасаться. Она была чужда ему, магистру светлой Искры, противоестественна и в то же время притягательна. Словно ядовитая пыльца, черная сила оседала на коже Лероя, проникая внутрь, и шептала изнутри: попробуй, возьми, испытай, на что я способна… Забудь Искру, я сильнее и лучше… Я — свобода…

Маг тряхнул головой, натягивая привычный капюшон. Удивительно, но сегодня он смог вскрыть замок благодаря давнему спору с Алларисом. С чего начался разговор, Лерой уже не помнил, но в итоге они оказались у какого–то склада, где Райден в два счета открыл огромный замок. С той же легкостью он провернул это со всеми замками, предложенными Лероем, отчего Чер лишь цокал досадливо языком. Спор он проиграл, но не обиделся, напротив, попросил друга научить…

Друга.

Лерой потер грудь, где должно располагаться сердце, и где теперь постоянно что–то ныло и болело.

Друга у него больше нет. Он помнил глаза Аллариса, когда его с четырех сторон атаковали безобразные, оскаленные морды ар–нори. Тогда Райден лишь повернул голову, чтобы посмотреть в глаза Чер Лерою, и отвернулся. Больше он не взглянул на друга ни разу. Ни с обидой, ни с упреком, ни с гневом. Никак. Он просто вычеркнул Лероя из списка тех людей, на которых смотрел или к которым что–то испытывал. А Лерой хотел что–то сказать, хотя и не знал, что.

Извиниться?

Магистр горько усмехнулся. Да уж, вот была бы потеха, если бы он сказал «Прости, мой друг Алларис, но я вынужден тебя убить. Обещаю помнить и скорбеть!»

Просто ужасно!

Лерой вновь потер грудь и сосредоточился. Думать об Алларисе было тоже больно.

Откуда–то доносились звуки музыки и голоса, но далеко, приглушенно, почти не слышно. И все же маг ощущал, что в замке праздник. Много людей, разговоров, танцы и веселье. Он чувствовал оживление сквозь толстые стены и дубовые двери: Оххарон праздновал. И Лерой скрипел зубами, осознавая, что за повод у Темных. Гибель Искры и ожидающее Пятиземелье порабощение, — вот что в эту ночь отмечал Темный Двор. И багровый свет лился с башни кровавой рекой — пульсирующий, яростный, словно испепеляющий огонь. От него все помещения озарялись алым заревом, будто отсветом губительного пожара.

Магистр плотнее запахнул свой серый плащ, спрятал лицо в провал широкого капюшона, пытаясь отгородиться от багрового света, но все равно ощущая его.

Стражник стоял за поворотом, и Лерой замер, раскрыл ладони. Выпускать ар–нори он опасался, их стоит приберечь в качестве главного блюда и для более важной персоны. А пока — закуска. Он слепил из воздуха тонкую трубочку, напитал ее остатками светлой икры и прошептал заклинание. Потом поднес к губам и извлек первую ноту. Она вышла тихой, почти беззвучной — серебряной и воздушной, как его инструмент. Звуки света и тихого полуночного сна, когда душа парит над миром, проникая во все его уголки, во все реальности, обозревая миры и грани эпох и времен. Неслышимая музыка сновидения, сотканная из серебра полной луны и ветра, уносящего мелодию вдаль. Вот, что это было…

И когда Лерой шагнул за угол, стражники спали. Кто–то успел сесть, вернее, свалиться на пол, кто–то так и провалился в омут снов, стоя у стены. Магистр перестал играть мелодию сна и осторожно перешагнул через стража, загораживающего проход. Подобрал одно из жутких, выгнутых и зазубренных лезвий и сжал его в руке. Оружие оказалось тяжелым, даже просто держать его было непросто, а если еще и размахивать? К тому же, форма была непривычной и выглядела неудобной. Но обычного меча не было, значит, стоит сказать спасибо и за это.

Вместо благодарности Лерой пнул одного стража, похрапывающего на полу, одернул свой плащ и торопливо бросился к лестнице. Ему нужно спешить, потому что второго шанса ему никто не даст. Необходимо все сделать сегодня, этой кровавой ночью. Подняться на самый верх, найти нужные ему покои, проникнуть внутрь.

Дождаться.

Отомстить…

Он так увлекся своими мечтами, что не заметил темную тень, почти слившуюся со стеной. И лишь когда фигура отделилась от гобелена и шагнула, преграждая магистру путь, Лерой остановился, с хрипом втянув воздух и вскидывая руку с зазубренным клинком. И выдохнул. Перед ним стоял Арамир. Стоял, чуть склонив голову и рассматривая мага. Виски и волосы парня покрывал иней, делая его седым, и та же стужа выбелила его глаза, заморозив взгляд. Он выглядел неживым. И самое плохое — сильным. Очень сильным: мощное молодое тело было готово отразить неумелый удар магистра и нанести ответный, ведь в руках Арамира тоже были лезвия. Только держал он их куда как ловчее и увереннее. Все–таки, парень не один год провел в Сумеречной Зоне и сражаться умел.