Грех во спасение - Ирина Мельникова

Маша не придала никакого значения этим поклонам, отнеся их на счет вежливости императора, но Мюллер, помогая ей выбраться из толпы, был в совершеннейшем восторге и без конца повторял, следуя перед ней и раздвигая руками загородивших дорогу многочисленных зевак:

– Господи, сам Государь приветствовал вас! Il est ?tonnant,[26] но Его Величество целых три раза поклонился обыкновенной девице!

Эти события несколько обрадовали и утешили Машу, тем более что после обеда Мюллер вновь прибежал к ней с сияющим лицом, поздравил и заверил, что дело ее выиграно. Государь за обедом только и говорил о Маше, отметил ее красоту и особое очарование и со смехом рассказал присутствующим за обедом офицерам, как эта девочка приступом взяла Петропавловскую крепость, чтобы только повидать своего жениха, причем не побоялась ледохода и переправилась на лодке через Неву. Восхищенный ее смелостью император велел не наказывать караул, потому что, окажись он на их месте, поступил бы не менее благородно.

При этих словах Маша вздохнула с облегчением, так как испугалась за судьбу людей, которых своим безрассудным поступком чуть было не подвела под строгое наказание.

Мюллер продолжал рассказывать о том, в каком необычайно хорошем расположении духа был Государь, много шутил, улыбался и все время говорил Мюллеру, стоявшему за его стулом:

– Mais vous voulez donc nous faire mourir, mon cher, ? force de nous faire trop bien manger![27]

Маша слушала Мюллера вполуха, думая, как вновь обратиться к графу Лобанову или к великому князю Михаилу Павловичу, чтобы узнать более подробно о решении Государя и одновременно поблагодарить их за участие.

Но граф уже через два часа после обеда прислал за ней коляску и очень учтиво, с холодной строгой улыбкой на устах, пересказал ей слово в слово то, о чем она уже знала от Мюллера, добавив также, что уверен в ее успехе, и тут же передал Маше просьбу великого князя непременно встретиться с ним сегодня вечером.

Маша поблагодарила графа за помощь, получила в ответ заверения в его готовности и дальше всячески содействовать ее делу и распрощалась с ним навсегда, по крайней мере, она считала, что навсегда.

Спустившись с крыльца, она в сопровождении Антона быстро прошла по двору, не подозревая, что граф Лобанов стоит за шторой и сквозь узкую щель наблюдает за ней...

Слова Лобанова несколько успокоили ее, но теперь прибавилась новая забота. Вечером ей предстояло быть на приеме у великого князя, но Машу смущало, что она должна идти к нему одна. Ни Мюллер, ни Окуневский, занятые своими делами, не могли сопровождать ее, и, недолго думая, Маша решила взять с собой Антона.

К ее удивлению, в апартаменты князя вела прескверная лестница, очевидно разбитая множеством сапог, пробегавших по ней вверх-вниз по тысяче раз в день. Тем не менее она успешно поднялась на второй этаж и остановилась, пораженная количеством военных, заполнивших, казалось, все комнаты.

Преодолев робость, Маша закуталась в шаль, надвинула на глаза шляпку и быстрым шагом миновала анфиладу комнат. Тут же к ней подбежал один из адъютантов и сказал, что его высочество не сможет принять госпожу Резванову, так как Государь покидает Вязьму.

– Но его высочество желал меня видеть! – сказала Маша, и в этот момент князь быстро подошел к ней и негромко произнес:

– L ‘empereur a lu votre suppliqu?, mademoiselle, il en a ?t? touch?, j’ai lu aussi et j’ai verse des larmes, je vous felicite, vous reussirez!..[28] – И уже по-русски добавил: – Передайте вашему жениху, что я искренне ему сочувствую и сожалею, что обстоятельства сложились подобным образом...

Вернувшись от князя, Маша сразу послала Антона за лошадьми и, простившись с графом Мюллером и Окуневским, тут же покинула Вязьму.

По дороге на Москву, проезжая мимо Бородинского поля, она приказала ямщику остановиться, вышла из экипажа и помолилась за тех, кто полил эту землю кровью. Она знала, что в числе прочих здесь погибли брат ее матери и дядя Митя, старший брат Владимира Илларионовича.

В Москву она въехала во второй половине дня. Солнце стояло высоко, ярко освещая маковки церквей и храмов. Город, казалось, улыбался ей, и Маша вдруг почувствовала, что сковавшее ее напряжение спало, и она впервые за много дней вздохнула легко и спокойно.

15

Маша вернулась в Петербург за неделю до отъезда барона в экспедицию. Первой ее встретила княгиня, обняла, заплакала, повела наверх к Владимиру Илларионовичу. Старый князь, вероятно от волнений и переживаний, захворал и почти не вставал с постели. Но, увидев Машу, оживился, улыбнулся ей и даже попытался сесть.

За две недели ее отсутствия и Зинаида Львовна, и Владимир Илларионович еще больше осунулись и постарели. И Машино сердце сжалось от боли – на кого она их покидает?

Она поцеловала князя в щеку, он ласково погладил ее по руке и вновь откинулся на подушки. Даже это небольшое движение вызвало у него сильнейшую одышку, и он на какое-то время закрыл глаза, но потом открыл их и выжидательно посмотрел на девушку:

– Ну, что там, деточка? Не томи душу!

Маша с торжеством оглядела князя и княгиню и весело улыбнулась:

– Все устроилось наилучшим образом: без всякого сомнения, я скоро должна получить письменное разрешение Государя на поездку в Сибирь.

– Маша, но как тебе удалось? – ахнула потрясенно княгиня. – Неужели ты сумела пробиться к императору?

– Не только сумела, но и собственноручно вручила ему прошение. Государь соизволил поговорить со мной и даже три раза поклонился мне во время нашей беседы.

– О господи! – опять ахнула княгиня, прижала ладони к щекам и переспросила: – Император разговаривал с тобой?

– Да, он спросил, знаю ли я, что представляет из себя Сибирь. Сказал, что я буду там несчастна. И еще, – Маша слегка покраснела, – ему все-таки стало известно, как я проникла в Петропавловскую крепость, и он меня заверил, что теперь она охраняется гораздо надежнее, чем прежде...

– Боже мой, – прошептала княгиня, – и после этого он пообещал тебе разрешение?

– И это еще не все! – улыбнулась Маша. – Вы не поверите, но, кроме графа Мюллера, который помогал мне изо всех сил, самое большое содействие мне оказали граф Лобанов, и... вы ни за что не догадаетесь, кто еще! – Она секунду помолчала, как бы давая возможность Зинаиде Львовне и Владимиру Илларионовичу самим назвать имя ее покровителя, но они смотрели на нее с прежним недоумением, и Маша сжалилась: – Сам великий князь Михаил Павлович!

– Ты шутишь, Машенька? – сказала княгиня с явным недоверием. – Совершенно невероятно, что его высочество соизволил помогать тебе после того, что случилось.

– В том-то и дело, – Маша пожала плечами, – я сама очень удивлена подобным обстоятельством, но его высочество был очень мил со мной и даже выразил сожаление, что Мите определено столь жестокое наказание.