Штурман подплава. Торпеда для «попаданца» - Юрий Корчевский

— Как можно!

— А вы двое тоже видели?

— Так точно! И все было именно так, как сказал товарищ старпом.

— Да вы хоть понимаете, что так не бывает? Подводные лодки не летают, а самолеты не плавают под водой. Если я доложу о происшествии в штабе, там меня засмеют.

— Так-то оно так, но мы своими глазами эту штуку — даже не знаю, как и назвать ее, — видели. Ладно бы я один — вдруг показалось? Но не троим же одновременно?

Командир постоял, раздумывая.

— А почему меня сразу на мостик не вызвали?

— Так все произошло мгновенно, буквально за пятнадцать секунд.

— Пока о происшествии молчите, никому из экипажа не говорите. И если этот диск появится вновь, срочно вызвать меня.

Командир спустился в лодку.

Остаток вахты сигнальщики и старпом не сводили глаз с моря. Было жутковато осознавать, что в глубине, укрытой от глаз, находится непонятный и невидимый объект. Чей он и что может предпринять? Учитывая, с какой скоростью он выскочил из воды, лодка не сможет ему противостоять. Поскольку он облетел субмарину на скорости не меньше трехсот-четырехсот километров в час, подводники могли сделать сравнения — ведь они неоднократно наблюдали пролеты своих и немецких самолетов. А под водой? При ударе о воду на высокой скорости она становится плотной, и бомбардировщики разваливаются на куски. Как же тогда этот диск выдерживает удар? Да двигателя, успешно могущего работать под водой и в воздухе, просто не существует, по крайней мере при данном уровне развития техники. Просто загадка!

Поразмышляв, Владимир склонился к мысли, что это именно НЛО, только как это объяснить Саше или старпому, когда здесь понятия не имеют о полетах космических кораблей, о Гагарине? Он решил молчать.

Когда закончилась вахта и торпедисты вернулись в свой отсек, Саша шепотом спросил:

— И что ты об этом думаешь?

— О чем? — прикинулся непонимающим Володя.

— Ну, об этом диске?

— Не знаю.

— Я думаю, это наши что-то новое придумали, — убежденно сказал Саша. — Если бы это были немцы, они бы нас обстреляли. Секретное оружие, факт.

— Давай спать, — устало сказал Володя.

Саша вскоре захрапел, а Володя долго крутился в гамаке. Были вроде уже в послевоенные годы встречи с таким НЛО. Американцы видели, и даже снять успели на кинокамеру, только изображение черно-белое и нечеткое, поскольку снимали с руки, а не со штатива. И среди наших подводников ходили разговоры. Особисты не верили, отмахивались, но ведь не на пустом месте эти разговоры родились. И если бы Владимир сам сегодня не видел — не поверил бы. Незаметно он уснул.

Следующим утром лодка входила в гавань, где находилась база. Громыхнули из орудия дважды холостым выстрелом, известив о потопленном транспорте. А потом встали у причальной стенки на неделю — лодку надо было бункеровать, зарядить торпеды в аппараты и провести ремонтные работы, особенно по дизелю.

Все шло своим чередом, когда Владимира вызвали в штаб. Он удивился немного: кому в штабе бригады подплава мог понадобиться старший матрос? Слишком мелкая сошка. Но потом встревожился — не обнаружился ли подлог с документами, не опознал ли кто в нем другого человека? Тогда это конец.

Он поднимался по ступенькам, когда из штаба вышел торпедист Сашка:

— И тебя вызвали?

— Да. Не знаешь, по какому делу?

Саша подхватил его под локоть:

— Давай отойдем.

За углом шепотом сказал:

— Меня во флотском «СМЕРШе» допрашивали.

Володя мгновенно покрылся липким потом.

— О чем? — вмиг пересохшими губами спросил он.

— Да об этой штуковине.

— Как? Ведь командир приказал никому о ней не говорить.

— Я и не говорил, молчал как рыба.

— Это на лодке. А здесь?

— Сказал, что не видел ничего.

— Это хорошо.

А мозги сразу заработали. За себя он был уверен, Сашка утверждает, что он тоже ничего никому не рассказывал. Сам командир происшествия не видел и приказал молчать — не в его интересах распространяться. Остается старпом. Он где-то проболтался, а может, сам в «СМЕРШ» и заявил. Вот скотина! Не иначе — на место командира метит, дорогу себе расчищает.

— Ладно, иди. На лодке увидимся.

Володя вошел в штаб и предъявил документы дежурному.

— Я по вызову.

— Подожди.

Дежурный старлей куда-то позвонил, потом сказал:

— Иди на второй этаж, семнадцатый кабинет.

Володя поднялся и, найдя нужную дверь, постучал.

— Войдите.

Володя вошел.

За столом сидел молодой капитан третьего ранга в морской форме.

— Старший матрос Александр Поделякин по вызову прибыл.

— Садись, Александр. Можешь курить.

— Не курю.

— Ну да, среди подводников мало кто курит.

Володя уселся на стул.

— Как служба идет?

— Нормально.

— Расскажи-ка мне, Александр, о происшествии.

— Каком?

— Вроде ты вахтенным сигнальщиком был, что-то видел.

— Сигнальщиком был не раз, служба такая. А что видел-то? Было, самолеты немецкие видел, транспорты. Вас что интересует?

— Ты дурака не валяй. Вот твой товарищ все рассказал.

— Не знаю, о чем он мог рассказать.

Особист бился с ним полчаса. Володя рассказывал обо всем, о чем спрашивали — о боевых походах, о службе, но о диске — ни слова. В принципе, ничего секретного или предосудительного в происшествии не было, но раз командир сказал молчать, надо молчать.

Особист закурил.

— У вас на лодке все такие?

— Какие?

Особист покрутил в воздухе пальцами.

— Ладно, можешь идти на службу.

— Так точно!

Володя вернулся на лодку. Он успел вовремя, чтобы переодеться в рабочую одежду и начать загружать торпеды в аппарат.

Вечером, улучив момент, когда командир был один, он рассказал ему о вызове в «СМЕРШ».

— О чем спрашивали?

— О диске, который из-под воды вылетел.

— Что сказал?

— Не видел, не знаю. Вы же так приказали?

— Хорошо, иди!

А через несколько дней старпома на лодке сменил молодой лейтенант. Прежнего перевели на берег, во флотский экипаж.

Глава 9

ГОСПИТАЛЬ

Лодка вышла в море, в новый боевой поход. Наступала осень, время плохой погоды — ветров, штормов, тумана, дождей и снегопадов. Стоять вахту на ходовом мостике, когда лодка идет надводным ходом, — сплошная мука. Мелкие брызги воды оседают на одежде, замерзают, и к концу четырехчасовой вахты сигнальщик превращается в снежную, вернее — ледяную бабу, которую потом отпаивали горячим чаем на камбузе. Хорошо, если лодка после зарядки аккумуляторов погружается, тогда можно промокшую одежду положить для просушки на горячее тело дизеля. Случалось, за время отдыха одежда высохнуть не успевала, и ее приходилось натягивать слегка влажной.

Иногда приходилось идти в подводном положении, из-за плохой погоды едва успев зарядить батареи. При ветре и сильной волне лодку здорово раскачивало — так, что без опоры было тяжело удержаться на палубе. Под водой качка ослабевала, а ниже глубины в тридцать метров не чувствовалась вообще. Тогда и поесть и поспать можно было в относительном спокойствии.

Но в северных широтах была у воды интересная особенность: встречались слои воды с разной температурой и разной плотностью. Попав между такими слоями, лодка могла лежать на таком «жидком грунте» довольно долго, не подрабатывая двигателями или рулями и, таким образом, экономя электроэнергию. Этим приемом подводники часто пользовались, находясь на позиции.

Ёмкость батареи, вернее, ее заряженность, вообще была постоянной головной болью командиров. На малом ходу, вернее, на электромоторах, лодка могла идти сутки, а на полном ходу батарея опустошалась за час. Это означало, что надо всплывать, запускать дизель и заряжать батарею. В это время на море мог бушевать шторм, идти проливной дождь, но выбирать не приходилось — лодка без заряженных батарей не может передвигаться.

Этот поход вообще виделся трудным. Плохая погода, почти нулевая видимость, частые появления вражеских кораблей. И тогда, едва успев всплыть для зарядки батарей, приходилось погружаться вновь. Причем разглядеть силуэты кораблей удавалось в последний момент, когда только срочное погружение спасало от таранного удара. Экипаж вымотался от сырой одежды, беспрерывной качки, череды всплытий и погружений. Атаковать военные корабли не представлялось возможным. То они шли под острым углом, а то под нулевым, при которых, учитывая их высокие скорости, была высокая вероятность допустить промах; то видимости в перископ не было, и невозможно было прицелиться из-за пелены налетевшего снежного шквала.

И все-таки на четвертый день акустик доложил, что слышит шум винтов нескольких транспортов. Шел явно немецкий конвой, который сопровождался боевым охранением из нескольких сторожевиков или морских охотников — возглавляли охрану обычно эсминцы.