Рагу из любимого дядюшки - Наталья Александрова

Он сделал над собой усилие, оторвал взгляд от Ленки и обратил его на меня. Как видно, сравнение было не в мою пользу, потому что Олег тяжко вздохнул, но все же заставил себя перейти к делу.

— Я навел справки, — хрипло заговорил он, — дело в том, что о случае в загородном доме Горлового широкие массы не оповещены. То есть ни в прессу, ни на телевидение ничего не просочилось. Охрана хозяина там тихонечко все прибрала, мы им не мешали. Вашего мужа не было среди убитых, это я знаю точно. Надежду Ведерникову увезли к Горловому, что с ней — понятия не имею, но у себя дома она не появилась.

— Нам про нее совершенно неинтересно, — тихонько вставила я, и Ленка согласно кивнула.

— Далее, — Олег дождался, когда Ленка снова подняла ресницы, — насчет случая в ангаре торгового дома «Британия». Там нашли кучу трупов, свидетелей никаких. — Тут он повернулся ко мне и даже соизволил слегка подмигнуть. — Разумеется, милиция занимается этим, но поскольку в живых никого не осталось, то дело, надо полагать, закроют, посчитав его обычной бандитской разборкой. Об участии вашего мужа в этом инциденте никто не знает, так что у милиции нет к нему никаких претензий.

— Но он об этом может не знать… — снова вставила я, а Ленка опять-таки взмахнула ресницами.

— С нашей стороны тоже его никто не собирается искать, — продолжал Олег, — потому что это такая мелкая…

— Дрянь, — подсказала я.

— …что он никому не нужен, — закончил Олег. — Однако он, со своей стороны, опасается всех и вся, поэтому думаю, что он пустился в бега либо забился в какую-нибудь щель…

— Как таракан, — снова подсказала я. Олег опять деликатно промолчал.

— Что же мне делать? — прошептала Ленка.

— Да, вот именно, что делать с матерью Никиты? — вспомнила я. — Она настроена очень агрессивно.

— Пошлю кого-нибудь провести с ней беседу, чтобы не мутила воду, — вздохнул Олег.

— Полегче там, все-таки мать за сына переживает, — неожиданно для себя сказала я.

Олег молча развел руками. Я посчитала нашу беседу оконченной и допила кофе. Внезапно Олегу позвонили на мобильник, он послушал, изменился в лице, потом извинился и вышел, очевидно, чтобы мы не слушали разговор.

— Ну, ты довольна? — спросила я и тотчас сообразила, что вопрос мой прозвучал весьма двусмысленно, во всяком случае, Ленка поняла его так.

— Сонька! — Голос ее звучал виновато. — Ну ей-богу, я не нарочно! Понятия не имею, с чего это он на меня стал пялиться!

— Угу, — согласилась я, глядя в сторону.

— Сонь, ты думаешь, он мне нужен?

— Конечно, нужен, раз мы сами к нему обратились! — рассердилась я.

— Но я не об этом…

— Ладно, брось, не бери в голову, — отмахнулась я, — сейчас не до того…

И тут же подумала, что это я такая рациональная, что могу рассчитать, когда можно заниматься личными делами, а когда нельзя, а сердцу-то ведь не прикажешь… Значит ли это, что у меня нет сердца?.. И вообще, имела ли я на Олега какие-нибудь виды? То есть он, конечно, встретился на моей дороге очень и очень вовремя, защитил от убийцы там, в лесочке, дал возможность подслушать все, что происходило в доме Горлового, без него я не сумела бы спасти Ленку. Судя по всему, Олег — парень неплохой, ведь возиться с нами вовсе не входило в его обязанности.

Я закурила сигарету и прислушалась к себе. Обидно или не обидно мне, что он втюрился в Ленку с первого взгляда? Обидно, конечно, только вовсе не из-за ревности. Даже сейчас, когда Ленка после болезни, сравнение с ней не в мою пользу. Уж больно у меня жалкий вид.

Мне внезапно захотелось просто до боли, до зубовного скрежета холить и лелеять свое тело, не спеша бродить по магазинам, подбирая одежду по своему вкусу, плавать в бассейне, посещать сауну и салон красоты, никуда не торопиться и ни о чем не думать. Разумеется, у Ленки ничего этого не было, она не может себе позволить болтаться без дела, она много работает, но все-таки следит за собой. А во что превратилась я за эти годы? Кошмар какой-то… Конечно, я не виновата, что так случилось с мамой, но пора уже возвращаться к нормальной жизни, давно пора…

— Сонька, Сонька! — теребила меня Ленка. — Ты снова витаешь где-то в облаках и совершенно меня не слушаешь!

— А что такого важного ты хочешь мне сказать? — огрызнулась я. Ленкин оранжевый шарфик, так подходивший к дорогому пальто, и шорох ее ресниц порядочно надоели мне за сегодняшнюю встречу.

Подруга снова взмахнула ресницами, на глазах ее блеснули слезы. Мне стало стыдно — ей и так досталось за последнее время, а тут я хамлю, причем ни с того ни с сего.

Окончательно выяснить отношения нам помешал Олег. Он вернулся очень озабоченный и сказал, что ему срочно нужно уходить.

Он предложил нас подвезти. Мы высадили Ленку у издательства, Олег проводил ее грустным взглядом и снова стал нормальным человеком. Пока мы ехали к моему дому, он молчал, потом поинтересовался, как мои дела.

— Нормально, — ответила я рассеянно, поскольку решила, что спрашивает он чисто из вежливости.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — настойчиво спрашивал он. — Тебя никто не преследует, не беспокоит звонками?

Меня преследовали, за мной следили… Но если я расскажу об этом Олегу, то придется полностью ввести его в курс дела насчет бабушкиного странного завещания. Снова в голове зазвучал ее голос: «Никому ничего про них не рассказывай… Сама проживешь…» Ладно, пока помолчим, а там посмотрим.

— Спасибо тебе за заботу, — ответила я, — и к Лене ты очень внимателен был, просто глаз с нее не спускал…

Олег отвернулся. Это хорошо, пускай думает, что я ревную.

Утром я вспомнила, что завтра сороковой день со дня смерти бабушки Софьи и что нужно будет ехать в Парголово. Когда мы с Багратионом спускались по лестнице на свою обычную прогулку, то наткнулись на мадам Брошкину, которая, по ее же собственному выражению, взяла надо мной шефство и теперь при встрече неустанно справлялась о нашем с котом здоровье и не обижает ли нас Маргарита.

Мадам Брошкина погладила Багратиона, привычно поразилась его размерам и между делом сообщила мне, — что вчера вечером в подвале соседнего дома возле старой кочегарки нашли труп неизвестного.

— Бомж какой-нибудь? — с замиранием сердца спросила я, вспомнив, в каком виде выскочил вчера оттуда Багратион.

— Нет, милиция сказала, что одет был прилично, но документов при себе никаких не имел, — ответила вездесущая соседка, — так что ты осторожно ходи по подвалам-то…

Я так испугалась, что решила туда совсем не подходить и кота не пускать. Багратион был очень недоволен, когда мы направились совсем в другую сторону. Он долго шлялся по двору, не нашел песка, вымазал лапы в сырой земле — в общем, прогулка получилась неудачной.

Я решила, что завтра возьму его с собой в Парголово, пускай кот на прощанье погуляет по дому, где он прожил всю жизнь. Опять же мышей приведет к общему знаменателю.

Снова, как только мы вошли в квартиру, Марго сообщила мне, что звонил приятный мужской голос, очень вежливый, и сказал, что перезвонит. Марго просто умирала от любопытства — еще бы, раньше мне никто вообще не звонил, а я подходила к телефону только для того, чтобы заняться утомительными поисками работы. Всех друзей и подруг я растеряла во время маминой болезни и в ужасный год после ее смерти. Но Марго этого не знала, она думала, что у меня такой отвратительный характер, что со мной никто не хочет общаться. И вот после нашей ссоры я пропадала где-то десять дней, а потом вернулась как ни в чем не бывало и сказала, что жила у подруги. Значит, у меня есть друзья… Кроме того, соседка мадам Брошкина, оказывается, очень хорошо ко мне относится. И все соседи тоже… Марго не знала, что и думать.

Телефон вскоре зазвонил снова, и я еле успела ответить раньше Маргариты.

В трубке раздался знакомый сухой стариковский голос.

— Здравствуйте, Соня, — мне послышалась в нем нерешительность, — это Мюллер…

— Здравствуйте, Иван Францевич, я вас узнала.

— Не посчитайте за навязчивость, но я нашел в своих архивах кое-что интересное. Если бы вы могли приехать к старику… Это касается вашей прабабушки Софьи Алексеевны.

— Непременно приеду, — ответила я, повесила трубку и только тут заметила, каким ярым любопытством горят глаза Маргариты.

— Кто это? — не выдержала она. — Кто это — Иван Францевич?

— Любопытство — порок вопреки общему мнению, — ответила я и ушла в свою комнату.

Парфеныч открыл дверь сразу же, как только я нажала на кнопку звонка, словно ждал под дверью. Шторм стоял рядом с ним, шумно дыша и энергично размахивая хвостом.

— Проходите, . Иван Францевич ждет вас. Отметив про себя, что мои акции в доме ювелира явно поднимаются — Парфеныч обращается на «вы», Шторм встречает, виляя хвостом, — я прошла по коридору и открыла дверь кабинета.

Иван Францевич устремился ко мне навстречу, приветливо улыбаясь и протягивая руку.