Шестое чувство - Сергей Михайлов

Она охала, ахала, причитала по-бабьи и, действительно, что-то нюхала. А я открыл рот от изумления и сидел, ровным счетом ничего не понимая. Одно только до меня дошло со всей ясностью: Евграф Юрьевич с нами больше работать не будет.

Чуть позже я узнал все. Совершенно случайно (случайно ли?) выяснилось, что у Евграфа Юрьевича есть тайная страсть, вернее -хобби: наблюдать в телескоп собственной конструкции за звездами. Причем выяснилось это почему-то сперва в Америке, и не просто в Америке, а в самой НАСА -- и тут же, в тот же день объявился у Евграфа Юрьевича дома, в его подпольной обсерватории ответственный представитель этой крупнейшей в мире научной организации по изучению Космоса и явлений, с ним связанных. Американец сразу же обратил внимание на телескоп, признал его уникальность и неповторимость и без лишних слов увез моего бывшего шефа в Штаты. Поговаривали, что Евграф Юрьевич согласился на это похищение безропотно и с готовностью.

Все это было столь неожиданно, что я поначалу и думать забыл о Балбесове. И только лишь после того, как его ученый торс несколько раз проплыл мимо моего стола, по-петушиному выпятив грудь и по-хозяйски расправив плечи, я вдруг осознал, что в лаборатории грядут перемены, и первая из них -- назначение нового завлаба. До меня постепенно стал доходить смысл происходящей метаморфозы в поведении Балбесова; он явно мнил себя преемником Евграфа Юрьевича. Этим, пожалуй, объяснялось и его перебазирование на самое престижное место в помещении -- стол бывшего шефа, и его тон по отношению ко мне, и легкий подхалимаш Пети-Петушка по отношению к нему, и нервное похихикивание Тамары Андреевны. Неся перед собой плотно обтянутое подтяжками брюшко, кандидат в новые шефы властно пошагивал по помещению и упражнялся в начальственном красноречии:

-- Бардак, сущий бардак! Работать никто не хочет, на работу опаздывают (это явный намек на меня), саботируют (это -- на Петю-Петушка), целыми днями пропадают невесть где (а это -- на Тамару Андреевну), и в результате -- полный развал, к концу месяца -- авралы, неоправданно завышенные премии. Нет, надо все менять, так работать нельзя. Вот у тебя, -- он ткнул пальцем в физиономию Пети-Петушка, -что это в ушах торчит? Вынь! А вы, Николай Николаевич, почему в таком виде? Что это вы себе позволяете? Какой пример молодежи подаете? Посмотрите...

Но он не успел закончить -- в комнату вошел Вермишелев Антон Игнатьевич -- наш начальник отдела и самый главный шеф.

-- Доброе утро, товарищи, -- произнес он голосом профессионального диктора и, увидев меня, двинулся к моему столу, на ходу пытаясь понять, чернилами я вымазал себе глаз или это на самом деле синяк. -- А, вас-то мне и нужно.

-- А я ведь вас, Николай Николаевич, предупреждал, -- со злорадством проблеял кандидат в шефы и выскочка Балбесов в то недолгое мгновение, пока Вермишелев грузно поглощал метры грязного линолеума между входной дверью и моим рабочим местом. -- И если не считать, Антон Игнатьевич, некоторой недисциплинированности со стороны старшего инженера Нерусского, -- продолжал Балбесов, подскакивая к Вермишелеву прежде, чем тот достиг моего стола, -- то в общем в лаборатории полный порядок.

Я сейчас неспособен был осадить этого хама Балбесова, так как голова моя была забита другим: я искренне сожалел об отъезде Евграфа Юрьевича. Но вот Антона Игнатьевича игнорировать я не мог. Я встал.

Вермишелев поморщился, нетерпеливым жестом отстранил назойливого карьериста, подошел вплотную ко мне и неожиданно улыбнулся, обнажив золотые коронки.

-- Товарищи, прошу минуту внимания, -- сказал он, обращаясь ко всем нам. -- Вы все уже знаете, что нас внезапно покинул Евграф Юрьевич. Так вот, в связи с открывшейся вакансией на должность заведующего лабораторией считаю, -- а это мнение не только мое, но и покинувшего нас Евграфа Юрьевича, -- что нового завлаба следует искать не на стороне, а среди, так сказать, членов нашей дружной семьи... э-э... коллектива. Спешу вам сообщить, что кандидатура на этот ответственный пост уже выбрана, согласовала и утверждена "треугольником" отдела.

"Быстро сработали, -- удивился я. -- Могут, когда захотят. Наверняка, Балбесова назначат".

Между нами снова возник этот вертихвост Балбесов.

-- Правильно решили, товарищи, -- встрял он, пожирая главного шефа преданным взглядом. -- Бесспорно, среди нас есть достойный товарищ, который...

-- Погодите, Балбесов, -- снова поморщился Вермишелев, словно у него заныл зуб, и вторично отстранил карьериста Балбесова, но на этот раз более решительно и даже, я бы сказал, сердито. -- Вечно вы лезете со своей чепухой, а тут и без вас дел невпроворот...

Балбесов стал пунцово-серым, а Тамара Андреевна взвизгнула. Вермишелев же положил свою лапищу мне на плечо и торжественно возвестил:

-- Вот ваш новый заведующий лабораторией, прошу любить и жаловать. От всей души поздравляю вас, Николай Николаевич, с повышением, от всей души! Рад. Искренне. Я ведь давно к вам приглядываюсь, а Евграф Юрьевич от вас просто без ума. Его благодарите, это он предложил вашу кандидатуру.

За его широкой спиной, там, где по моим расчетам должен был находиться Балбесов, кто-то жалобно, повизгивая, заскулил...

Вечером, по возвращении домой, Маша сообщила мне еще одну ошеломляющую новость: тетю Клаву срочно увезли в какой-то медицинский НИИ, так как у нее совершенно случайно (опять случайно!) обнаружили три сердца, причем два из них работали в противофазе, отчего пульс не прощупывался, а третье находилось в "горячем" резерве. Значит, и тетя Клава с глаз долой. Я бы не удивился, если бы вдруг услышал, что сержанта Стоеросова произвели в генералы и отправили в район Карибского бассейна с совершенно секретным заданием, а Мокроносова выбрали президентом международного движения за безалкогольный мир, а заодно и в депутаты Верховного Совета.

А месяц спустя мне на глаза попался популярный технический журнал, где кратко, скупо, в чисто информативном тоне сообщалось, что советский ученый Любомудров Е. Ю., ныне работающий в обсерватории города Хьюстон, США, в рамках обширной программы НАСА по изучению возможных контактов с внеземными цивилизациями, с помощью телескопа собственной конструкции открыл доселе неизвестную планету в созвездии Хромого Комара, на которой, вероятно, обнаружится белковая жизнь и даже разум. По просьбе ученого новую планету нарекли Большим Колесом -- в память о небольшой тамбовской деревушке под тем же названием, где советский ученый имел честь родиться.

Итак, результаты эксперимента стали приносить плоды. Что ж, теперь сижу и с нетерпением жду контакта. Может, снова с Арнольдом увижусь?..

Май -- июнь 1988 г., апрель -- май 1990 г. Москва

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});