Три судьбы под солнцем - Сьюзен Мэллери

с Диной унаследовали их, а Энди купила свой. Мы с Колином в меньшинстве.

– Это будет держать тебя в узде.

– В душе я бунтарь.

Бостон рассмеялась.

– Ты живешь с одной и той же женщиной с семнадцати лет. Как именно проявляется эта твоя бунтарская жилка?

– Пока еще не пойму.

Она наблюдала за мужем, наслаждаясь чертами его лица, изгибом плеч. Когда они были моложе, Бостон написала несколько портретов обнаженного Зика. Вернувшись со стройки, он принимал душ. Иногда, будучи в игривом настроении, она выставляла одну из этих работ в спальне. Не такой уж тонкий намек. Он видел рисунок и отправлялся искать ее. И они занимались любовью, где бы ни оказывались.

– У Дины с Колином проблемы, – тихо сказала Бостон.

Он застонал.

– Даже знать не желаю.

– Она хочет как лучше.

– Страшная женщина.

– Почему ты так говоришь?

– У нее все должно быть идеально. Дом, дети. Ты когда-нибудь видела этих девчушек в одежде, которая им бы не шла? Она им даже телик смотреть не позволяет.

– Откуда ты так много знаешь о ее жизни?

Зик повернул голову и посмотрел на Бостон.

– Кэрри рассказывала отцу. А Уэйд рассказал мне. – Он нахмурился. – Дина тебе всегда не нравилась. Почему в твоем голосе звучит сочувствие?

– Я не испытывала к ней неприязни.

– Конечно, испытывала.

Бостон сделала глубокий вдох.

– Я не очень хорошо относилась к ней раньше, но она не такая, как я думала. Уязвимая.

– Ну да, конечно. Просто избегай ее когтей. Она из тех женщин, которые атакуют прямо в мягкое подбрюшье. Или член.

– Колин тоже так о ней думает?

– Не знаю. Мы с ним не общаемся. Его здесь почти не бывает. Парень проводит жизнь в разъездах. Какой смысл заводить семью, если никогда не видишь родных?

– Думаешь, он хочет ее бросить?

Зик застонал и закрыл глаза.

– Не знаю и знать не хочу.

Его слова разозлили ее.

– Ты в своем репертуаре, не так ли? Избегаешь всего неприятного.

Он по-прежнему не открывал глаз.

– Ни у тебя, ни у меня нет фактов. Что тут можно обсуждать?

Бостон могла придумать дюжину вещей. Или только одну. Ту, которая всегда незримо была с ними. Преследовала, терлась о края их жизней, как наждачная бумага. Оставляла кровоточащие раны, которые невозможно исцелить.

– Ты не хочешь справляться со своей болью, – тихо сказала она.

– Как и ты.

– Ты пьешь.

– А ты рисуешь. – Зик открыл глаза и сел. – По крайней мере, я прячусь от того, что произошло. Ты же притворяешься, будто ничего не случилось. Уходишь в иллюзии, рисуя Лиама. Он не вернется. Никогда не вернется. Ты не можешь вернуть его к жизни своими рисунками. Так же, как я не могу напиться так, чтобы забыть его.

– Я хочу, чтобы мы изменились. Хочу, чтобы мы поговорили.

Он покачал головой.

– Нет, не хочешь. Ты хочешь, чтобы я пережил это. Я пытаюсь. Каждый день я справляюсь со своей болью, и да, иногда пью, чтобы избавиться от нее. Но она всегда со мной. Приведи в порядок сначала себя, Бостон. Тогда и обо мне побеспокоимся.

Она пристально посмотрела на него.

– Я тоже пытаюсь. Я работаю над фреской.

– Ты плакала? Хотя бы раз?

– Отсутствие слез не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую.

– Верно. Как и к тому, что у меня больше не встает. Посмотри правде в глаза. Мы оба сломлены.

– Как нам это исправить?

– Черт меня дери, если я знаю. – Зик поднялся. – Я пошел. В бар.

Бостон встала и уперла руки в бока.

– Не смей от меня уходить.

– Почему нет? Ни один из нас не хочет уступать. Мы слишком боимся, что сломаемся.

– Я уступаю.

– Как?

Она открыла рот, потом закрыла его.

Его взгляд был тверд.

– Хочешь поговорить о том, что ты чувствовала, когда он умер? Как звала на помощь, а ее не было? Хочешь поговорить о том, как все пошло кувырком или как все говорили на похоронах совершенно не то, что нужно? Хочешь поговорить о том, как…

Бостон подняла руки и прижала их к ушам.

– Прекрати! Просто прекрати. Я больше не хочу об этом говорить.

Зик медленно кивнул и прошел мимо нее. Минуту спустя она услышала, как завелся его грузовик, а затем он уехал. Бостон снова села в кресло-качалку и подставила лицо солнцу.

«Слез не было», – подумала она, прижимая руку к животу.

Вообще ничего не было.

Это стало традицией. Раз в две недели Энди и сотрудники доктора Харрингтона отправлялись на ланч в ресторан отеля «Ежевичный остров».

– Моя дочь беременна, – объявила Лаура после того, как они сделали заказ.

– Поздравляю, – сказала Дон.

– Это здорово, – подхватила Мисти.

Энди и Нина согласно закивали.

– Вам легко говорить, – возразила Лаура. – Я слишком молода, чтобы стать бабушкой. А моей дочери всего двадцать шесть.

– Разве ты не была моложе, когда родила ее? – спросила Мисти.

– Да, но тогда время было другое. Она так волнуется, и я думаю, что тоже буду волноваться. Она хочет, чтобы я приехала и осталась с ней первые две недели после рождения ребенка. – Голос Лауры звучал гордо и вместе с тем слегка ошеломленно.

– Где она живет? – спросила Энди.

– В Сиэтле. Это недалеко.

– Хорошо, что ты рядом.

Энди не могла представить, что захочет, чтобы ее мать была рядом, когда у нее родится ребенок. Без сомнения, мать каждую секунду будет говорить ей, что она все делает не так.

Возможно, не самая справедливая оценка, подумала Энди. Ее семья никогда не была особо сплоченной. Достижения ценились выше эмоциональных связей. Можно предположить, что со стороны ее семья выглядела успешной. Все – врачи. И все же Энди не могла припомнить, когда в последний раз общалась с сестрой. И брата она не видела почти десять лет.

– Твоя мать так и живет на острове? – спросила Лаура у Нины.

– О да. Моя мама и ее партнер живут в одном доме. – Голос Нины был немного напряженным. – Они интересные люди.

– Это ты так мягко называешь сумасшедших? – уточнила Дон.

– Вроде того. Эти двое никогда не были примерными и слишком ответственными. Мать легкомысленная, но у нее доброе сердце.

– Что сделало ответственной тебя, – подытожила Энди, а затем сморщила нос. – Прости. Время от времени эти надоедливые занятия по психологии, которые мне приходилось посещать, поднимают свои уродливые головы.

Нина рассмеялась.

– Ты права. Я действительно забочусь о ней и обо всех остальных. Вот почему я стала медсестрой. Для меня это естественно. Моя мама интересуется, когда я снова выйду замуж. Как по мне, одного неудачного брака вполне достаточно. Я не собираюсь заботиться о ком-то еще, большое спасибо.

Лаура подняла свой стакан с чаем со льдом.

– За наши семьи. Они сводят нас с ума, но мы все равно их любим.

Четыре женщины сдвинули бокалы.

– Как продвигается ремонт? – поинтересовалась Мисти у Энди.

– Уже есть на что посмотреть. У меня появились полы и шкафы, а медицинское оборудование установят через две недели.

– Мы все хотим посмотреть, – сказала ей Лаура. – Ты должна устроить грандиозную вечеринку по случаю завершения ремонта.

– Отличная идея! Я и не подумала насчет