ЧВК Херсонес - Андрей Олегович Белянин

не стукнуть его по патетическому лбу. – Я о чисто технической части. Пол-литра с человека – это всё равно много, а по двести пятьдесят…

– Герман, Александр, что вы несёте? – театрально простонала Светлана, – Диня, скажи хоть ты им?

– И ск-жу! С-кжу! Бро, не смеши, разьв-ве пол-литра многа?!

Никто даже ахнуть не успел, как этот вечно пьяный гад выбулькал в каменную чашу половину амфоры! И стоял довольный, как цирковой медведь после ведра медовухи…

– Убью, – еле слышно каким-то пошлым фальцетом пропищал могучий специалист по мрамору и бронзе, смыкая руки на его тощей шейке.

Денисыч в ответ выпустил струйку вина изо рта прямо в лицо Германа. Гребнева влезла меж ними, отвешивая по пощёчине и тому и другому, после чего все трое воззвали ко мне за помощью. Пришлось засучивать рукава и вмешиваться.

Мелкая драчка грозила перейти в массовую, но тут раздался всасывающий чавкающий звук, вроде как в биотуалетах современных поездов, и чаша опустела. Мы все замерли. Потом послышался каменный скрежет, алтарь начал поворачиваться вокруг своей оси, открывая бронзовый ящик без крышки, где и лежал…

– Золотой меч тавров, – одновременно выдохнули мы все четверо.

И да, на подушке из мелких серебряных монет, так называемой «чешуи», покоился железный, изрядно тронутый ржавчиной клинок греческого или скифского происхождения с действительно золотой рукоятью. Вот эта часть меча находилась в идеальном состоянии.

С золотом редко что происходит, оно не окисляется и не утрачивает ценность, сколько бы ни пролежало в земле. Почистил от грязи, отполировал тряпочкой – и хоть сейчас на витрину. Герман выпустил синеющего товарища и с глазами, полными слёз умиления, опустился на колени:

– Друзья мои, мы всё-таки нашли его. Меч наш…

Афродита бросилась на него сзади, счастливо подпрыгивая и целуя в макушку. Диня, верный себе, встал на четвереньки, проорал что-то на суахили, тут же откупорил очередную амфору и начал расплёскивать её содержимое по стенам и полу, словно гонщик, выигравший престижное суперралли. А я даже не успел присоединиться к общему веселью, поскольку именно в этот момент каменный бык слева от меня с хрустом повёл плечом.

– М-м-м, не хочу казаться паникёром, но, похоже, меч всё ещё не наш…

Вздрогнул пол, росписи на стенах ожили. Воины, стражи или жрецы неловко спрыгивали на полированные камни, разминая затёкшие руки и ноги. Как помните, каждый был вооружён длинной заточенной железкой произвольной формы. И судя по всему, эти парни умели обращаться с оружием.

– А ведь я говорила, что нужна кровь! Но кто я такая, чтобы меня слушать? Слабая, наивная и совершенно беззащитная девушка…

Гребнева быстро расстегнула верхнюю пуговицу военной куртки, демонстрируя шикарный бюст, но стражей это почему-то не заинтересовало.

– Евнухи, что ли? – уныло уточнила она. – Ой, всё!

И наша золотоволосая красавица неожиданно крутанулась на левой ноге, в высоком ударе правой буквально сметая ближайшего к ней воина. Остальные замерли на секунду, а потом, раззявив рты в беззвучном крике, молча ринулись на нас в атаку. Драка была яростной…

Земнов заорал, что ничего никому не отдаст. И, заткнув артефакт за пояс, врезал двоим нападающим тем же каменным саркофагом. Мелкие монетки, взлетевшие вверх и упавшие дождём, заставили нападающих отступить, словно именно серебро было способно причинить им боль. Но это ненадолго.

Они перегруппировались и вновь подняли причудливые копья-серпы. Мы с девушкой заняли позиции справа и слева от здоровяка Германа, который сражался, как эпический герой древних мифов. Проблема была лишь в численном превосходстве противника (четверо против более полусотни), в лучшем вооружении (у нас его вообще, считай, не было), и самое главное, в том, что они все были уже мёртвые. Очень давно, поэтому их нельзя было убить. А нас можно.

– Аря-ря-я!

Я держался благодаря армейскому рукопашному бою, но тем не менее пропустил два скользящих удара: один – под колено (и хорошо, что не по сухожилию), второй – по левому плечу. Длинная, но не слишком глубокая рана, хотя кровь пошла волной. Перевязываться некогда и нечем, да и обработать стоило бы хоть перекисью, мало ли какие вирусы у них на копьях. Уточнять не было времени.

Девушке досталось поменьше, она показала себя необычайно ловкой и гибкой, свободно опрокидываясь в мостик и садясь на шпагат. Её одежду прорезали в пяти-шести местах, но вроде крови не было видно. А вот наш главный защитник Багратионовых флешей с панорамы Франца Рубо получил столько ран, что непонятно, как вообще держался на ногах.

В драке поучаствовал даже Диня, кинувший из-за наших спин пару пустых амфор. Одну жрецы дружно разбили ещё в воздухе, другой он таки отбомбил кому-то по голове, но на исход битвы повлияло совсем другое. Один из каменных быков повернул лобастую башку в сторону нашего друга и просительно замычал.

Мы все едва не присели, но никогда ни на секунду не теряющий самообладания знаток тысячи языков мгновенно наполнил жертвенную чашу по второму разу. Вновь раздался всасывающий звук, и уже два быка с глазами, налитыми красным вином, тряся бородами, склонили страшные рога и встали на нашу защиту. Охрану храма они буквально впечатали в гранитный пол широкими раздвоенными копытами, нас не трогали, а милашку Денисыча так даже вылизали с ног до головы. Как большущие ласковые мастифы, честное слово…

– Нам не пора сваливать? – спросил я, вовремя подставляя плечо пошатнувшемуся великану. Его камуфляж был мокрым от крови. Германа качало.

– Ещё как пора, – подтвердила Светлана, уверенно подхватывая его с другой стороны. – Ах, Александр, если б вы знали, он же вечно лезет всех спасать в самое пекло! Совсем бессмертный, что ли?!

Мы трое кое-как выбрались из храма, стараясь не попасть под ноги нежным каменным быкам, и двинулись к выходу. В хлам обслюнявленный Денисыч счастливо расцеловался с громадными скульптурами в дёсны и поспешил следом. В жертвенную чашу вылилась третья амфора креплёного греческого вина. Могучие быки провожали нас нестройным, нетрезвым, но абсолютно удовлетворённым мычанием.

В проходе Земнов стал уставать, у него подгибались ноги, он спотыкался, а тело его с каждым шагом становилось всё тяжелее и тяжелее. Я с трудом удерживал эту тушу, а каково приходилось стройной, хрупкой девушке с той стороны, оставалось только догадываться. В завершение всего подвыпивший языковед, разбежавшись сверх меры, не успел вовремя затормозить и врезался в нашу троицу. Естественно, свалив всех…

– Диня, stultus stultorum rex![13]

– Stultus stulta loguitur![14] – мгновенно парировал он.

В наш интеллектуальный диалог вмешалось негромкое ворчание, напоминающее рык крупной собаки. Я