Морской узел - Андрей Дышев

Водитель зажег в салоне лампочку, чтобы мне легче было разобраться с деньгами. Врач, увидев, как я отсчитываю купюры, сказал:

– Давайте и мою долю заодно.

Наверное, с деньгами в кармане ему будет спокойнее, и дождь покажется не таким мокрым, и ветер не таким сильным.

Я отдал ему свою плащ-накидку, помог натянуть на голову треугольный капюшон. Такси развернулось и помчалось в обратную сторону. Мы остались одни посреди ночи и непогоды. Рядом ревело и билось о берег море, словно запертое в клетку могучее и опасное животное. Но моря мы не видели, и о его существовании говорили только холодные брызги и йодистый запах выброшенных на берег водорослей.

До самого мыса еще надо было немного пройти, и я предложил спуститься по обрыву на пляж. Врач ничего не ответил. Он притих и часто поворачивал голову, пытаясь в темноте разглядеть мое лицо. Вскоре он начал отставать и нарочно спотыкался, путался в полах накидки. Наверное, он думал, что если я буду идти впереди него, то мне труднее будет его убить.

– Далеко еще? – крикнул он, когда мы, измучив ноги на крупных и мокрых валунах, добрались до оконечности мыса.

Здесь ветер усердствовал особенно. Волны кидались на нас, словно сидящая на цепях злобная собачья стая – достать не могли, но слюной брызгали. Я так пристально всматривался в ночной мрак, что заболели глаза, но ничего не смог разглядеть.

– Я уже насквозь промок! – орал врач.

Он стоял поодаль от меня, и его монашеский силуэт едва выделялся на фоне каменистого пляжа… Я думал о том, что Игнат наверняка забыл зажечь на яхте сигнальные огни. А может, он потерял сознание, впал в кому и сейчас валяется где-нибудь на полу, и жизнь едва теплится в его груди?

– Знал бы, куда вы меня потащите, ни за какие бы деньги не поехал, – ворчал врач. Ему очень хотелось вытянуть из меня еще соточку долларов, но жадность боролась со страхом. Наверное, врач не исключал, что если попросит у меня еще денег, то мне дешевле будет его убить. А в таком жутком месте, да в такую погоду, да еще в час ночи убивать – просто одно удовольствие.

Я сел на камень и стал вспоминать, что мне говорил Игнат по телефону: яхта стоит на якоре около мыса Видный. Вот он, Видный, хотя сейчас его впору назвать Незаметный или Выколи Глаз. И не вижу я никакой яхты! В такую темень американский авианосец перед самым своим носом не разглядишь! И что теперь прикажете делать? Надувать мое резиновое корыто и отправляться на нем в открытое штормящее море? Врача даже в наручниках в лодку не затащишь!

Тут вдруг подал сигнал мобильный телефон. Я бы ни за что не услышал его, если бы он не задрожал, словно от холода. Я торопился, на ощупь разматывая непромокаемый полиэтиленовый мешочек, в который укутал трубку.

– Ты где?! – закричал я, не зная, каким боком повернуться к морю, чтобы оно не заглушало тихий голос Игната.

– Врач с тобой? – спросил Игнат.

– Да!

– И больше никого?

– Никого, черт бы тебя подрал! Мы уже полчаса полощемся на этом мысу, как трусы в проруби! Куда ты запропастился?!

– Никуда. Я здесь…

Он отключил связь. Ругаясь, я принялся запихивать телефон в мешочек.

– Ну что?! – крикнул врач. Чтобы вода не затекала под капюшон, он низко опустил голову, своими очертаниями напоминая большой прибрежный камень. – Долго мы будем еще тут сидеть?! Надо возвращаться! Если к утру я не появлюсь на станции, то моя напарница поднимет тревогу. Зачем вам неприятности?

Он на всякий случай предупреждал меня о тяжелых последствиях. Все верно: случись с ним что-нибудь плохое, подозрение в первую очередь упадет на меня. Я пытался понять, что Игнат имел в виду, когда сказал, что он здесь… Нервы мои были на взводе. Я сжимал кулаки с такой силой, что хрустели суставы пальцев. Это хорошо, что я привез с собой врача. Потому что встречаться Игнату со мной желательно в присутствии медика, обладающего навыками реанимации.

И вдруг меня ослепил яркий свет – словно вспыхнуло море, разрывая черноту. Мощный луч прожектора, пронзив мрак, осветил мыс, отвесную скалу, под которой мы сидели, и завалы валунов. Я вскочил на ноги и замахал рукой. Луч прожектора пошел в одну сторону, затем в другую. Игнат проверял, не привел ли я с собой еще кого-нибудь, кроме врача. Затем прожектор погас, и мрак – еще более тягучий и непроглядный – хлынул на нас. Но теперь можно было увидеть покачивающиеся над водой сигнальные огни яхты да и сам призрачный силуэт «Галса».

Я вытряхнул из рюкзака лодку, нащупал ниппель и стал надувать ее. Врач некоторое время молча наблюдал за мной и по мере того, как лодка приобретала свойственные ей формы, медленно привставал с камня. Мне казалось, что я надуваю и его тоже.

– Это что?! – крикнул он, шурша мокрым плащом. – Вы предлагаете мне поплыть на этом презервативе? Такого условия не было! Я не намерен рисковать бесплатно!

После того как мы с ним засветились в луче прожектора, он осмелел и начал откровенно наглеть. Я попытался его пристыдить:

– На яхте истекает кровью человек, а вы вымогаете у меня деньги!

– А вы хотите, чтобы я утонул?

Я посчитал в уме до тридцати – мой отработанный способ успокаивать себя в критических ситуациях. Но эта терапия не помогла.

– Но если я дам вам еще денег, то море ведь не обмелеет! – крикнул я. – И шторм не утихнет! Лишние деньги вас не спасут!

– Все равно! – упрямо стоял на своем врач, чувствуя, что наступил чудесный момент, когда при небольшом усилии воли можно добывать деньги из ничего.

Я взвыл от злости, вынул из бумажника еще одну купюру, налепил ее на свой мокрый кулак и с наслаждением врезал врачу по челюсти. Врач не устоял, сделал шаг назад, но споткнулся о камень и, путаясь в полах плаща, упал.

– Впредь я буду расплачиваться с вами только таким образом, – предупредил я.

Врач не возмутился, отклеил от щеки купюру, бережно отряхнул ее от воды и сунул куда-то глубоко… Я завязал ниппельный шланг узлом и понес лодку к морю. Чтобы лодка не напоролась на острые камни, мне пришлось зайти в воду по пояс. Каждая волна едва не накрывала меня с головой.

– Поскорее, доктор!! – крикнул я.

Врач с мученическим видом заходил в воду, терял равновесие, балансировал на скользких донных камнях.

– Кидайте свой чемодан, пока не утопили его!.. Руку давайте!!

Плащ отяжелел от воды и стал сковывать движения. Врач больше боролся с ним, чем с волнами. Я схватил врача за капюшон, подтащил к себе и принялся заталкивать его на лодку. Что-то похожее уже было в моей жизни. И совсем недавно. Я так же заталкивал в резиновую шлюпку Игната. Жизнь двигалась, согласно предсказаниям физиков, по спирали, повторяясь, ввинчиваясь, словно штопор, в новые неприятности…

– Ну что?! – орал я, изо всех сил удерживая лодку и не позволяя волнам выкинуть ее на камни.

– Я не могу тут даже ноги вытянуть!! – капризно скулил врач.

– Так засуньте их себе под зад!

– А где вы сядете?!

– Это не ваше дело!!

– Не вздумайте отправить меня в море одного! Я сразу же выпрыгну!

Я кое-как пристроился на борту, но ногам места не хватило, пришлось их полоскать в воде. Я принялся изо всех сил грести, чтобы согреться и сократить время пытки холодом и водой. Врач успокоился и, крепко прижимая к груди чемоданчик, не спускал глаз с яхты. Этот символ богатства и роскоши наверняка ассоциировался у него с дополнительным гонораром – теперь уже со стороны пациента, причем гонораром куда более щедрым, чем он получил от меня. Понимая, что теперь надо в лепешку расшибиться, но произвести на пациента хорошее впечатление и заботой вызвать у него чувство безграничной благодарности, врач, перекрикивая рев моря, спросил:

– Это пострадавший вам только что звонил? Он не сказал, как себя чувствует?

Я отрицательно покрутил головой.

Врач начал изображать профессиональную обеспокоенность. Лицемерил он отвратительно, от откровенной фальши даже лодка, по-моему, сморщилась.

– Полагаю, что понадобится иссечение некротизированных участков и размозженных тканей, – как бы вслух думал он, но достаточно громко, чтобы я слышал. – Но не исключено и дренирование раны, и наложение провизорных швов… Я опасаюсь осложнений кровотечением, тогда нам не избежать тщательной ревизии… Но обещаю вам: я сделаю все возможное, чтобы уменьшить страдания потерпевшего…

Чем ближе мы приближались к яхте, тем сильнее ощущалась ее агрессивная мощь и тяжесть. Она поднималась на волнах и опускалась, словно гигантский пресс, и наша крохотная лодочка могла угодить под него, что неминуемо привело бы к печальным последствиям. Я стал грести к корме. Врач перестал блистать интеллектом, притих, с опаской глядя на раскачивающуюся корму, словно на круп рассерженной лошадки, которая прыгала и лягалась.

– Когда корма пойдет вниз, – кричал я, – прыгайте и хватайтесь за лестницу! Но не опоздайте!

– Такие приключения, такие приключения! – бормотал врач, нацеливаясь на лестницу. – Но хозяину яхты сейчас хуже, чем нам… И нельзя забывать об этом ни на минуту… Что может быть дороже жизни человека?..