Подожди, я умру – и приду (сборник) - Анна Матвеева

– Это телефон? – поразилась Мария.

Декстер нажал кнопку, и все услышали короткие, несомненно телефонные гудки. А Барт почувствовал нечто вроде зависти к экскурсоводу, который может запросто лапать такие штуки.

– Люди общались друг с другом не только при помощи звонков, как это делаем и мы с помощью наших верных пушистых телефонов. Они передавали друг другу так называемые смс-сообщения, часто бессмысленные и даже оскорбительные. К ним обязательно нужно было добавить так называемый смайлик.

На экране засветилось беснующееся море желтых кружочков с глазами, ножками, ушами и даже рогами. Они изображали разные чувства и действия, иногда совершенно неприличные. Стыдно признаться, но Барту эти чудики тоже понравились.

– В начале двадцать первого века люди писали другу другу смс и отправляли картинки. Так начиналась страшная драма столетия – смерть русского языка. К счастью, наших с вами прадедов вовремя спас английский, и они всё-таки выжили, в отличие от прочего мира, где сейчас вообще уже никто никак не разговаривает. Всё дело в том, милейшие мои дети, что параллельно с этими смс над миром нависла куда более страшная зараза.

– Интернет? – пискнула перепуганная Селия.

Декстер трагически закрыл глаза:

– Да, Селия, Интернет. Правда, и у него, как у сатаны, тоже было много имен!

Гид, как чокнутый, несся впереди школьников, включая то один, то другой экран.

– Социальные сети! Порносайты! Компьютерные игры! Виртуальные путешествия! Фотки котят! Чаты! Электронные книги! Скачивание музыки! Фейсбук!

– Я ни слова не поняла, – шепнула Селия.

Барт тоже был, мягко говоря, в смятении. Он ждал от этой экскурсии чего-то другого – отец, к примеру, вспоминал свое посещение Музея до самой смерти. Как Барт жалел, что папа не дожил до сегодняшнего дня! Тем более, Хайтауэр пролетела мимо и теперь никогда не узнает, что скрывается за серыми стенами. Барт ей, во всяком случае, рассказывать не будет. А маме… Мама так всего боится, что лучше не говорить с ней о таких загадочных вещах, как фейсбук и чаты.

– Люди каждый день описывали свою жизнь в виртуальных дневниках и выкладывали там свои изображения. А их знакомые – совершенно не обязательно известные им в реальности – ставили на эти изображения «лайки».

– От глагола to like? – спросила догадливая Мария, и Декстер приложил к своим слезам пальцы, будто заплакал от счастья.

– Именно, дорогая Мария! Именно! Бедные наши предки даже не подозревали, на краю какой пропасти оказались. Пока они лайкали фотки котят, жизнь вокруг становилась всё опаснее и опаснее. Перестали рождаться дети. Народы истребляли друг друга. Планета умирала, гибли животные и растения. Сам воздух стал опасным для жизни. Но виртуальный народ не волновался – у каждого был собственный сетевой младенец, а то и несколько. Не говоря уже о 3D-зоопарках и играх-стратегиях.

Клелия, заметил Барт, уже довольно давно стоит и жует свою перчатку. Нервная женщина. А гид продолжал рассказывать страшилки из прошлого:

– Наши несчастные прадеды не верили, что можно жить без Интернета. Писатель Алексей Иванов в одной из книг (она написана на ныне мертвом русском языке, и прочесть ее даже наш умный Барт Картман, к сожалению, не сможет) сравнил запрет Интернета с Северной Кореей! Была такая счастливая страна с очень грамотным управлением – но виртуальным людям она казалась несчастной. Потому что там не было Интернета!

И вот тогда появился Грегори Хаус.

Декстер хлопнул в ладоши, и под куполом засветилась громадная фреска – человек с раздвоенной бородой и огромным СD над головой широко распростер руки, словно пытаясь защитить Барта, Селию, Марию, Шелдона, Клелию и Декстера от ужасов прошлого. Которые, разумеется, остались в прошлом. Но у Барта всё равно выступили на глаза жаркие слезы благодарности.

Селия словно прочла его мысли, сказала:

– Как нам повезло, что мы живем в Российской стране…

Грегори Хаус – эту часть истории Барт сам знал отлично, из сериалов, которые они смотрели в прошлом году, – поднял восстание, уничтожил вредоносные компьютеры, мобильники, приставки, избавился от их владельцев, поставил на границе Российской страны проверенных людей и начал строить новое государство. Без Интернета и высоких технологий. Без телефонов и цифровой техники.

– Путь был тяжелым, – скорбно склонил голову Декстер Дюбуа. – Нашему дорогому Хаусу мешали враги, Российскую страну пытались бомбить ядерными бомбами и травить бак-оружием, но мы всё-таки выстояли! Мы победили! Наш народ спасла вера в правду, которую несет нам телевизионный экран!

Дальше было уже совсем скучно, но школьники всё равно слушали. Послушание входило в состав крови каждого жителя Российской страны.

– Первые сериалы наши дети смотрят еще в утробе матери. Каждый новый год они получают всё больше и больше новых знаний, а став взрослыми, поступают работать на Фабрику сериалов, где каждому найдется занятие по душе. Конечно, многим приходится совмещать эту работу с другой – по воспитанию детей, например, или по приготовлению пищи, но главным делом нашей жизни было и остается многосерийное кино! Даже имена нашим людям даются в честь героев популярных сериалов, да будет так всегда!

– А можно вопрос? – осмелел Барт. – Зачем вообще об этом помнить? Почему лучших школьников Российской страны водят в Музей?

Декстер подошел так близко, что у Барта едва не сработала личная внутренняя сигнализация. Вблизи лицо гида выглядело утомленным, подъеденным временем.

– Зачем? Прекрасный вопрос, Барт Картман, я в тебе не ошибся.

Он хлопнул в ладоши, и фреску с Грегори Хаусом сглотнула темнота.

– Каждый месяц полиция Российской страны ловит новых и новых изобретателей, пытающихся собрать очередной компьютер. Каждый день – вы удивитесь, дети! – глупцы пытаются сбежать из нашего прекрасного государства в умирающий, добирающий буквально последние денечки мир за Оградой.

Селия вздрогнула. Когда она была маленькой, они с папой случайно вышли из лесу к Ограде – лучше не вспоминать о том, как сильный взрослый папа бежал оттуда прочь со всех ног.

– Мы хотим показать вам, каким был этот мир – холодным, равнодушным и страшным. И вы, лучшие, наша надежда и гордость – сценаристы, режиссеры, актеры, – вовремя получите эту страшную прививку. Мы не позволим нашей стране снова погрузиться в жуткий мрак виртуальной смерти!

Декстер так качал головой, что она могла отвалиться.

– Конечно, не позволим! – включилась Клелия. За время молчания голос ее слегка охрип, и дети вздрогнули, не узнав учительницу. – Давайте поблагодарим нашего дорогого гида за увлекательный рассказ. Если есть еще вопросы, он обязательно ответит…

Все молчали.

– Зато у меня есть вопрос к юному Барту Картману, – сказал Декстер. Селия вдруг взяла Барта за руку, и он почувствовал, как дрожат ее ледяные пальчики. – Не соблаговолите ли выпить чашечку морковного чая в компании нашего директора? Не ждите, дорогие мои, прощайте!

Селия нахмурилась, открыла было рот, но Клелия подтолкнула ее в спину. Она опять была в перчатках.

– Я забыла спросить, – крикнула Селия в спину Декстера. – Что такое «Подожди, я умру – и приду»?

Гид развернулся на каблуках-шпильках.

– Так говорили дети в самом начале двадцать первого века, когда мама звала их, например, к ужину. Дурно воспитанные дети играли в компьютер, в стрелялку, где герой умирал несколько раз. У него было много жизней, но по правилам игры герой должен был победить или умереть, прежде чем игру можно будет начать заново. Ребенок «умирал», а потом шел к ужину. И маму эти слова не пугали…

Селия побледнела.

– Барт, я подожду тебя на улице!

– Не трать время зря, Селия! – сказал гид, и Барт увидел, что он еще старше, чем сказал. Сто двадцать, не меньше.

Дверь за гостями захлопнулась, и Декстер повел Барта к лестнице.

– Мы выбрали тебя, Барт Картман, в Хранители Музея, – торжественно сказал Декстер. – Поздравляем!

– А как же директор? – глупо спросил Барт. Гид захихикал и достал из кармана мобильный телефон. Такой же, как был среди экспонатов, только настоящий. На экране пульсировал желтый конверт.

– Директор ждет! – произнес Декстер и, крепко схватив мальчика за руку, потащил его за собой по лестнице к закрытой двери, где шумели голоса и стоял громкий, устойчивый гул, напоминающий зов далеких городов.

Барт боялся отворить дверь, боялся увидеть оживший кошмарный сон, преследовавший его с ночи гибели отца. Папа умер ночью, рядом лежали спутанные черные кабели и два мертвых телевизора. Барт очень боялся, но Декстер исчез, кругом была темнота, а под дверью лежал желтый коврик электрического света. Селия поплачет и забудет. У мамы есть Хайтауэр. У Хайтауэр – красивый эпикантус. А у него, Барта, – вера в телевидение и Грегори Хауса. Он не пропадет – он лучший в школе.