Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

Когда отец Миколай вошел в столь знакомый кабинет, сердце его больно сжалось. Мебель в покое была расставлена уже по-иному, была убрана и подушка с полу, на которой, бывало, дремал сенбернар дяди Лукаша. Откуда-то со двора доносилось его жалобное повизгивание... Надо будет приютить пса!

В кресле, обращенном к окну, кто-то пошевелился. Руки Коперника задрожали. Он сам помогал укладывать владыку в серебряный, а затем в дубовый гроб, а сейчас ему почудилось, что из-за высокой спинки кресла выглянет резкий чеканный профиль и строгий голос спросит: "Ну, как дела, Миколай? Все ли бумаги отправлены? Послана ли одежда и продовольствие этим несчастным из Бежиц, которых разорили разбойники тевтоны?"

Но нет, навстречу посетителю с кресла поднялся невысокий пожилой прелат с приветливой улыбкой на благообразном, чуть одутловатом лице.

- Дорогой брат Миколай! Как я рад тебя видеть! Если бы не ты, я вконец запутался бы в делах диацеза!

- Я принес вашему преосвященству важнейший секретный документ, доставленный по повелению покойного владыки из Константинополя. Дядя готовился отвезти документ в Краков и при конфиденциальной аудиенции вручить нашему всемилостивейшему королю. Не соблаговолите ли его прочесть?

Епископ Фабиан присел за небольшой столик (за ним дядя Лукаш играл сам с собой в шахматы, но и шахматная доска была сейчас убрана) и принялся за письмо. Чем дальше он читал, тем в сильнейшее волнение приходил. Коперник сзади видел, как наливалась кровью шея его преосвященства.

- Брат мой, да что же это такое?! Какая низость! Какое предательство! Магистр предает не только Польшу, но и весь христианский мир!

Дрожащими от волнения, непослушными руками епископ долго укладывал письмо в красный сафьяновый портфель.

- Скоро я буду иметь счастье узреть нашего всемилостивейшего короля и с глазу на глаз вручу ему эту бумагу. О, король Зыгмунт не потерпит такой измены! Он сурово накажет Орден. Оставь, сын мой, письмо у меня, считай, что оно в такой же сохранности, как и у твоего покойного дяди!

Выходя от его преосвященства, Коперник с удовлетворением отметил, что епископ до глубины души возмущен поведением магистра. Если даже его преосвященству почему-либо не придется в ближайшее время отбыть в Петрков, он, Коперник, испросит у владыки позволения лично отвезти бумагу королю.

Но события развернулись так, как и предполагать не могли ни новый князь церкви, ни Миколай Коперник.

Передав канцелярию покойного епископа новому, ознакомив Фабиана с неотложными, требующими вмешательства вармийского владыки делами, каноник Миколай мог наконец вернуться к своей заброшенной на столь долгое время астрономии. И тут выяснилось, что большую помощь ему в этом оказали именно отцы каноники, противодействия которых Коперник так опасался. С переездом во Фромборк жизнь Коперника поначалу мало в чем изменялась. Так же, как и раньше, разъезжал он по деревням, так же пользовал хлопов, с такой же охотой и настойчивостью хлопотал перед капитулом об оказании им помощи.

Частые поездки отца Миколая в Лидзбарк, а также посещения новым владыкой каноника Миколая во Фромборке заставили отцов каноников думать, что и у его преосвященства Фабиана Лузянского Коперник стал своим человеком.

Каноники терпеливо переносили вмешательство в их дела, но до поры до времени! Они опасались чрезмерного усиления влияния Коперника и единодушно пришли к выводу: нужно занять чем-нибудь этого неугомонного, отвлечь его от Лидзбарка и не давать ему дальше влиять на слабовольного епископа Фабиана! Здесь, во Фромборке, можно устроить брату Миколаю отличную рабочую комнату. Необходимо срочно этим заняться.

Фромборкская башня еще более располагает к занятиям астрономией и к наблюдению за ночным небом, чем лидзбаркская. И неба здесь, в четырех окнах, было больше, чем в одном узком окошке лидзбаркской башни. И видно отсюда больше: за Фрысским заливом в ясные дни можно разглядеть свинцовую полоску Балтики.

Вот отцы каноники и предоставили в распоряжение Коперника плотников и столяров для оборудования рабочей комнаты, а также пообещали перевезти из Лидзбарка книги, чертежи и инструменты.

"Здесь досточтимому пану доктору будет сподручнее и работать, и размышлять на свободе, и наблюдать ночное небо".

Фромборкская башня действительно как будто самой судьбой была предназначена для того, чтобы служить Копернику для ночных наблюдений. И, чем больше осваивался ученый со своей новой рабочей комнатой, тем реже появлялось у него желание наведываться в Лидзбарк - отцы из капитула оказались правы.

Но вот над вармийским диацезом разразилась беда. Из Петркова, где все еще находился король, пришло известие, что Зыгмунт отклоняет кандидатуру епископа Фабиана Лузянского. Этого-то и боялись члены капитула.

Ведь они и поспешили так с избранием нового епископа в расчете, что, занятый делами Всепольского сейма в Петркове, его величество без внимания отнесется к нарушению его прерогатив. Но король болезненно относился ко всяким ущемлениям своих и без этого ущемленных шляхтою прав.

А прерогативы его заключались в том, что при избрании вармийских епископов, поскольку в этой отдаленной от Кракова области епископы были облечены также и светскою властью, Ватикан предоставлял королю право настаивать на избрании угодного ему лица. А Фабиан Лузянский, человек немецкой ориентации, выдвинутый немецкой партией, никак не мог быть королю угоден.

Члены капитула всполошились, отправили делегацию в Рим - обжаловать в Ватикане решение короля. Из Фромборка - в Рим, из Рима - в Петрков, из Петркова - во Фромборк носились курьеры, посланцы Вармии, короля и папы. Король гневался, капитул упрямился, Ватикан увещевал тех и других. Епископ Фабиан, в полной растерянности, что ни день вызывал к себе Коперника, требуя от него советов и помощи.

Дело было большой политической важности, но немецкую партию Вармии больше всего тревожило то, что "звездочет" снова входит в силу. Тогда-то и был отряжен гонец в город Бранево, к побочному сыну покойного бискупа Лукаша.

Пришел день, который прибавил немало белых нитей в кудрявых черных волосах Миколая Коперника.

В это утро постель ученого каноника так и оставалась с вечера нетронутой. Занятый наблюдениями за светилами, Коперник в эту ночь не прилег: небо впервые за долгие месяцы очистилось от туч и упускать такой, момент было просто грешно. Поэтому отец Миколай с досадой принял известие о том, что его снова требуют в Лидзбарк. Не дальше как третьего дня епископ договорился с каноником, что через неделю пошлет его вместе с делегацией от вармийского диацеза в Петрков. Особых полномочий он Копернику давать не собирался, но отец Миколай надеялся еще перед отъездом поговорить о делах с его преосвященством.

"Итак, сын мой, до отъезда твоего в Петрков я не стану уже тебя тревожить, - благосклонно сказал Фабиан третьего дня. - Займись своими звездами, отпускаю тебя на неделю. А ведь мне без тебя и час трудно прожить!"

Чего же еще сегодня нужно этому беспокойному и безвольному епископу?

Но оставлять его преосвященство без помощи и поддержки отец Миколай не мог. Может быть, удастся уговорить Фабиана лично отправиться к королю? Не следует раздражать Зыгмунта... Король вспыльчив, но отходчив. Разгневанный самоуправством вармийского капитула, его величество настоял в Петркове на утверждении нового порядка выборов в капитул. Туманно изложенные в папском послании права польского короля сейчас черным по белому закреплены в постановлении Петрковского Всепольского сейма. Из представляемого на утверждение королю списка кандидатов на кресло епископа король теперь добился права отбирать четырех угодных ему лиц. А уже из этих четырех капитул волен выдвигать епископа. Фабиан должен смиренно согласиться с новым порядком выборов и верноподданнически просить короля об утверждении его на кафедре. По сути, это дела не изменит, но королевский гонор будет удовлетворен. И, кстати, Фабиан при этом сможет вручить его величеству письмо магистра. Это послужит лишним доказательством того, что выдвинутый немецкой партией епископ на деле является патриотом Польши и думает о защите своей родины от тех же тевтонов! Король донельзя раздражен происками Ордена, и сейчас письмо магистра попадет к нему как нельзя более вовремя.

Слуга с низким поклоном ввел Коперника в покои владыки. Отец Миколай начал привыкать к тому, что "дух Ваценрода" окончательно выветрился из этого помещения.

Все, что Коперник наметил себе изложить епископу, он высказал с убеждающей горячностью. Фабиан сидел, почти утонув в высоком кресле, и слушал каноника, одобрительно покачивая головой.

- Я прошу ваше преосвященство не откладывать своего решения и отправиться в Петрков лично. Король будет этим польщен. А упрямство капитула может привести к разрыву Вармии с королем!