Я тебе объявляю развод, майор! (СИ) - Романова Ульяна

Мой, впрочем, тоже трещал по швам. Однако я упрямо продолжала намыливать его тело, закусив губу и сжав бедра.

– Опустись, я вымою тебе волосы, – хрипло попросила я.

Ярослав посмотрел на меня и плавно опустился, вставая на колени. Обжег мой живот горячим дыханием, пока я пыталась нашарить на полках шампунь, взятая в плен его взглядом.

Нашла с трудом... Но стоило только открыть крышку, как я почувствовала горячий язык Яра, рисующий узоры у меня на животе, а сильные руки обхватили мои бедра.

Тюбик полетел на дно ванны, а я обхватила руками плечи Шведова, потому что голова мгновенно закружилась, а в глазах потемнело. И колени предательски ослабли.

Яр повернул меня так, чтобы спиной я уперлась в стену, закинул мою ногу на плечо, пальцами раздвинул влажные складки и провел по ним языком. Стон вырвался сам собой, а по телу прошла горячая волна. Втянув в рот чувствительную горошину, он ударил по ней кончиком языка, одновременно двумя пальцами входя в меня.

Я смогла только тихонечко взвыть и запрокинуть голову, теряясь в крышесносных ощущениях. Там, где ласкал мой муж, словно скручивалась невидимая пружина, от которой тепло и нега разливались по всему телу.

– Яр… – успела прошептать перед тем, как забиться в сладких судорогах.

Зажмурилась, чувствуя, как Шведов прижал меня к своему телу, давая время прийти в себя. Уткнувшись носом в его плечо, чуть прикусила кожу и услышала, как шипит мой муж. И в то же мгновение он развернул меня лицом к стене и вошел до упора.

Мы горели. Снова. Всегда. Растворялись друг в друге. Забыли о том, что где-то там, за пределами нашего крохотного мирка, существует большой мир. В нашем были только мы...

Ярослав двигался жестко, хаотично, с каждым толчком подводя к новой вершине блаженства, на которую мы взлетели почти одновременно.

Шведов сплел наши пальцы вместе, порывисто дыша мне в шею.

– Почему у нас никогда не получается нормально помыться вдвоем? – хмыкнула я.

– Почему? Вот сейчас мы нормально помоемся, – засмеялся Яр, осматриваясь в поисках геля и мочалки.

Он налил в ладонь гель для душа и нежно начал намыливать мою слишком чувствительную кожу. Провел по груди, чуть сжав соски, опустился ниже и, наклонив голову, легко прикусил мочку уха.

– Нет, так не пойдет, – замотала я головой, силясь прекратить безобразие, которое Яр творил с моим телом.

– Стой, где стоишь – и никто не пострадает, – хмыкнул Шведов и обхватил мои плечи ладонями, не позволяя сдвинуться с места.

– Ярослав, ты устал! – попыталась я убедить супруга.

– Нет. И сейчас я тебе это докажу…

Пена была смыта, и мы переместились в комнату…

Эпилог

Год спустя

Я громко постучала в дверь родительской квартиры, нетерпеливо ожидая, когда меня впустят. Была суббота, и традиционные семейные посиделки никто не отменял. Правда, наша семья за этот год здорово пополнилась…

Дверь распахнулась, являя довольное лицо младшего из ларца. Мирон осмотрел меня с ног до головы, заметил на моем лице кровожадное выражение и уточнил:

– Ты опять насовсем?

– Снова! – рявкнула я, отпихивая братца от порога.

– Марк! – громко позвал Мирон. – Фаня опять насовсем!

– Нет! Еще одного расследования мы не выдержим, – патетично выдал Марк, появляясь в коридоре.

За Марком топал Сева, а замыкал шествие Арсений.

– Стефания, иди домой к мужу, – спокойно попросил Всеволод. – Папа, не вмешивайся! Мы не переживем еще один «развод» Фани, – братец обернулся в сторону комнаты, откуда быстрым шагом уже спешил отец.

– Я… – робко начала я.

– Тихо, Фаня, не нервничай, – попросил Мирон.

– Да, тебе нельзя, – поддержал его Марк.

И две одинаково нахальные физиономии снова, как и год назад, только в разы аккуратнее, подняли меня и потащили к выходу. Обогнав нас, Сева гостеприимно распахнул дверь, дабы двоим из ларца было удобнее транспортировать меня к мужу, который уже стоял на пороге, обалдело рассматривая нашу композицию.

– Ярослав, это тебе! – вручили меня близнецы супругу. – И больше не теряй! – хором закончили они.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Шведов аккуратно меня перехватил и поставил на ноги, машинально кладя ладонь на мой живот. Еще почти незаметный.

Если верить докторам – мы ждали дочь.

– Что случилось? – строго поинтересовался Яр, входя в квартиру и запирая за собой дверь.

– Фаня, ты зачем так страшно шутишь? – налетел на меня Мирон.

– Затем, что вы оба, – я по очереди указала на двоих из ларца, – гады!

Близнецы нисколько не смутились, зато заинтересовался папа:

– Что у вас опять случилось?

– Что? Эти двое пришли на мой судебный процесс с попкорном! Поглазеть! – топнула я ногой.

– С попкорном? – опасно проговорил папа, глядя на братьев. – Опять честь мундира и мою фамилию позорите?!

– Так его Фаня же и съела в перерыве, – с усмешкой развел руками Марк. – Па, это было ее первое самостоятельное судебное заседание. Как мы могли его пропустить?

– Да, Фаня жгла. Аргументы так и сыпались! Она прокурору и слова не давала сказать. Прокурор ей слово – она ему два, он ей аргумент – она ему пять! Фаня, ну дай погордиться! – продолжал комедию Мирон.

– Выиграла? – папа перевел на меня взгляд.

– А то! – сказала я, гордо расправив плечи.

– А я всегда говорила, что у Стефании огромный потенциал, – грациозно выплывая в прихожую, сообщила бабуля. – У врача была?

– Была. Девочка, – счастливо выдохнула я.

Бабуля всплеснула руками:

– Назовите Златой!

– Мы Варварой хотели, – ответила я робко.

Бабушка внимательно посмотрела на мой живот, задумчиво прикусила губу и выдала:

– Нет, она точно Злата!

Если верить маме, то бабушка именно таким способом назвала всех нас. И маму – Алевтиной. Поэтому спорить я не решилась, лишь глянула на мужа. А он тоже, в принципе, не возражал против Златы. С того дня, как мы узнали, что я беременна, он вообще перестал в чем-либо мне возражать и всеми силами старался не спорить.

– Проходите, не стойте на пороге, – велела ба. – Марк, Мирон, больше над сестрой не шутите!

– Мы не шутим, мы гордимся! – засмеялись двое из ларца, пока я с трудом сдерживала желание покусать их обоих.

Все наконец прошли в гостиную, где во главе стола уже сидели бабуля и полковник Ромашов. Как-то так вышло, что эта сладкая парочка вообще не расставалась. Теперь они вдвоем воспитывали аж целых два неугомонных семейства – мое и Анино.

– Здравствуйте, Павел Семенович, – широко улыбнулась я.

– Привет. Как себя чувствуешь?

– Отлично! Как Аня? Я не могу ей дозвониться.

– Они с Захаром на даче.

– Она была у врача? Кто? – я затаила дыхание.

– Мальчик! – с гордостью выдал полковник самую важную информацию.

Довольно плюхнувшись в кресло, сглотнула слюну – есть хотелось невероятно.

– Мирон, а ты почему один? – пристала я к брату.

– Потому что если много будешь знать – нос длинный отрастет.

– Снова поругались? Мне вмешаться и помирить?

– Нет! – брат даже побледнел слегка. – Мы не ругались, она скоро приедет.

– Поверю на слово, – кивнула я, цепляя со стола кусочек колбасы и косясь на бабушку.

Но та и бровью не повела, хотя очень не любила, когда кто-то начинал есть до того, как вся семья соберется за столом.

Мирон, глядя на меня, решил проделать ту же манипуляцию, но ему хватило лишь чуть вздернутой брови бабули. Братец весело засмеялся и подсел поближе ко мне.

– Как там поживает наша Злата? – он опустил ладонь на мой живот и аккуратно погладил.

– Хорошо поживает. Только мы все время хотим есть, – пожаловалась я.

Хотя нужно было признаться, что беременность у меня протекала довольно легко. Я не страдала токсикозом и бодро бегала на работу. Даже умудрилась выиграть свой первый самостоятельный судебный процесс. С помощью Аллы Андреевны, конечно. Но она выступала, скорее, в роли консультанта и присутствовала в качестве моральной поддержки.