Угнетатель 4 - Юрий Ра

в берсерков превращаются. Я всего этого подробно рассказывать морякам не стал, им достаточно моего объяснения, что на дне порой водятся ядовитые водоросли, которые травят рыбу. Аристократ снизошел до объяснения, все на ус намотали.

Ван Шелл сказал, что островов не будет до самого материка. Они есть, но найти их в безбрежном океане с имеющимися навигационными приблудами сильно мудреное дело. Я думаю, он имеет в виду Бермудские и Азорские острова. Не знаю, как они зовутся тут, да и нет смысла на них заходить. Воды у нас хватает, тем более что я её периодически кипячу. Выделил под это дело одну бочку, чтоб не убить все, наливаем в неё ту воду, которая идет на водопой народу, и я её грею до кипения. В плане животов проблем гораздо меньше, а с учетом тотального мытья рук — я очень надеюсь, что эпидемии поноса мы избегнем в этом рейсе. А кроме воды на Азорских островах брать нечего, ни тебе населения, ни диких коров, ни другой крупной живности, годной в пищу.

Так что порой «не нужен нам этот остров» означает — не знаем, где его искать. Но то, что Азорские острова мы прошли, стало понятно, когда течение чётко поволокло нас на восток, чему мы были несказанно рады. Потому как приближается зима, а зимой в этих широтах не сладко. Ветра, шторма и прочая фигня. Атлантический океан, даже если здесь его зовут Срединным морем — это вам не какое-нибудь Азовское море, тут масштаб!

Дожди и ветры, с ударением на первом слоге задали нам работы, в том числе такой, которая напомнила о самом первом этапе плавания. В трюм начала снова набираться вода в большом количестве. А так как мага-водника у нас не было, пришлось ставить вахту и в трюме. Кто-то постоянно теперь черпал воду, кто-то тянул её на веревке вверх и выливал за борт. Хотелось помпу, но её не было, не изобрели бездельники эдакие! А ведь чего проще, придем домой, займусь и этим вопросом тоже. Простейшую деревянную откачивающую помпу сделать не проблема. Труба, поршень, клапаны в нижней части трубы и в поршне. Их придется делать из кожи, а значит потребуется часто менять, ну да кожа не проблема. Главное — научить обслуживать эту помпу тех, кто отвечает за живучесть корабля. Не самому же во все дырки лезть и затыкать все дыры. У меня вообще мысль бродит — как бы так вывернуть, чтоб ван Шелла на постоянной основе к кораблю приставить в качестве своего вассала. Он эту морскую романтику любит, в корабельном деле дока — вот и пусть плавает на моём «Угнетателе», тем более что свою посудину потерял в шторм. И вообще, он мне должен за своё чудесное спасение.

Про шторм — это актуальненько я вспомнил, чего-то мне вон та туча сильно не нравится. Казалось бы, меньше полугода в море, а поди ж ты, уже делю тучи на дождевые и те, которые сильно не по нраву. Нафига я вообще из каюты выходил? Сейчас бы еще как минимум час радовался жизни. С другой стороны, по палубе забегали, готовятся парни к шторму, вряд ли бы я пропустил этот шум. Опять же глупо идти по морю и сидеть при этом в четырех стенах. Тут вон какая красота повсюду! Никак не привыкну к этому ощущению вечности и себя как её части. Люблю море, люблю даже сейчас, когда оно готовится снова испытать меня на прочность. Или нет? Скорее всего ему вообще наплевать на всякий мусор на своей поверхности. Бороздит какой-то Жорж Угнетатель его или не бороздит — никакой разницы по большому счету.

Мы как муравьишки на спине слона, покоряем, бороздим, суетимся, ищем кто кусочек сала, кто питательную какашку, как тот жук-навозник, а слон идет себе и даже не знает про нас. Не замечает или игнорирует. А потом такой муравей в своем муравьином баре пустой кружкой хренак по столу! «Я вчера оседлал и объездил того слона, что около леса пасется!» И все остальные поддатые муравьи орут: «Круто! Молодчик!» с другой стороны и вправду круто покататься на слоне, подвиг типа.

— Свистать всех наверх! Паруса круто к ветру!

— Трюмная вахта, бегом на вёдра, я сказал!

— Отдыхающая смена, хорош валяться! Аврал!

Ого, уже аврал объявили, видать, не одному мне тучка не нравится. И уходить от шторма даже и пытаться не стоит. Скорость этой напасти редко когда меньше ста километров в час, а мы даже сорок не выжмем на всех парусах. Тем более, что паруса у нас треугольные, латинские. На таких от ветра бегать — тонуть уставшим.

— Граф, пора опускать паруса, шторм вот-вот накроет! — Барон уже почти кричал, перекрикивая ветер.

— А я вам что, эксперт? Надо, значит опускайте. Только как мы будем к волнам носом держаться? Развернет боком, и всё, пиши — пропало!

— Нормально будет, сейчас плавучий якорь бросим.

— Чего? Как это?

— Вот же… Граф, вам пора осваивать морскую науку, а то однажды попадете впросак.

— А я что делаю? Мои вопросы как чтение учебника по судовождению. Так что, любезный ван Шелл, нефиг морщиться, а объясните толком, как это якорь может быть плавучим.

— Ваше сиятельство, прошу прощения, — барон отвесил шутовской поклон, — поясняю толком. Мы бросим за борт и вытравим на канате рею с парусом и бочонками по концам. Это и есть плавучий якорь. Он будет держать нос корабля постоянно к волне, так это устроено.

— А зачем ему это? Зачем вашему плавучему якорю постоянно держать нас носом к волне?

— Чего не знаю, того не знаю. Честно говоря, граф, я до сих пор не очень понимаю, как парус тянет нас против ветра. И почему именно треугольный парус так может.

— Ну тут всё ясно, это эффект крыла работает. Та же подъемная сила, что у птиц.

— Чего-о-о-о? — Взгляд барона стал каким-то расфокусированным. Чего это я, нафига пробовать объяснить про теорию самолетостроения тому, кто на велике ни разу не катался.

— Наплюйте, барон! Так оно работает, вот и пусть трудится на наше благо. Просто скажите: мы в этот раз не потонем?

— Не должны. Шторм надвигается вроде несильный.

— Вроде. Стало гораздо спокойнее, Пеле. Успокоили. Пойду я тогда в каюту, вздремну. Начнем тонуть, тогда предупредите, будет любопытно посмотреть, ни разу не тонул вместе с кораблем.

— Да ничего интересного, граф, поверьте мне. Так что спите себе и спите!

Спать я не смог, да и не собирался, по-чесноку сказать, но и сильно переживать тоже