Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

– Я тебя и втянул, – вздохнул Федоров. – А сам только потому в это влез, что…

– Давай без объяснений. Я теперь это просто так не оставлю. Если понадобится, и из милиции уйду.

– Все нормально будет. Когда найдем что-то конкретное, выложим все начальству. Может, еще и поощрят! – Федоров засмеялся.

– Конечно, поощрят, – усмехнулся майор. – Будем с дубинками на стадионах дежурить.

– Кристина молчит, – недовольно проговорил Исак. – А ведь просил, если что, немедленно сообщить. И вообще звонить каждый день. А она один раз позвонила, и все. Наверняка встретилась с Бароном, и…

– Не думаю, – ответил ему мужской голос, – что сейчас там до этого. Пока еще все относительно спокойно. Конечно, проблемы могут появиться, если Барона и его команду возьмут. Но надеюсь, хабаровские поймут, что в их интересах не сдавать тебя. Ну а если что-то произойдет, я тебе немедленно сообщу, и уйти ты успеешь. Если же вдруг получится так, что тебя возьмут, обещаю: через двое суток ты будешь на свободе. Пусть с подпиской о невыезде, но тем не менее будешь вольным казаком и сумеешь унести отсюда ноги. Однако, может быть, все будет хорошо. Правда, кое-что для этого надо будет сделать.

– А что конкретно?

– Ты же меня знаешь, Воевода, всему свое время. Уступи тропинку идущему сзади и будешь двигаться увереннее и быстрее.

– Восточная мудрость, – вздохнул Исак. – Сейчас не до этого. И самое плохое то, что непонятно, что делать. Я был уверен, что в Хабаровске все будет решено быстро и безболезненно, но… – Он выругался.

– Впервые от тебя мат слышу. Значит, нервничаешь, а это уже нехорошо. Береги нервы, Воевода, – усмехнулся собеседник.

– Никак ты мне угрожаешь?

– Перестань пороть чушь. Сейчас надо думать о том, как нам остаться на плаву. Не хватало только, чтобы мы еще между собой начали отношения выяснять. Я действительно удивился, услышав мат из твоих уст. А о нервах сказал только потому, что их надо держать в кулаке, ибо никто так не беззащитен, как взволнованный преступник. Так что соберись и приготовь своих ореликов. Вполне возможно, что очень скоро придется действовать решительно и жестко. К сожалению, нам просто не оставляют иного выхода.

– Это точно, – вздохнул Исак. – Ты извини, но мне показалось…

– Забудь. И повторяю: береги нервы. Нам многое предстоит сделать.

– Так!.. – Лежащий на травянистом пригорке за поваленным стволом березы Глеб щелкнул фотоаппаратом. – Интересно, что они тут делают? Похоже, прав был Станислав, – он снова щелкнул фотоаппаратом, – и все не так просто, как кажется.

– У тебя все хорошо? – улыбаясь, спросил в трубку Чемпион. Слушая ответ, замолчал, потом засмеялся: – Ну конечно, и очень скоро. А сейчас до свидания и веди себя хорошо! – Он положил трубку.

– Сэнсэй, взяли обоих, – доложил вошедший в кабинет рыжеволосый атлет. – И кроме того, из Ярославля поступил заказ. Правда, как я понял, разовый.

– Вот и отлично, – улыбнулся Чемпион. – А кто именно сделал заказ?

– Феоктистов. Как я понял, хочет разобраться с напарником. У него вот-вот будет приличный…

– Цена устраивает? – перебил его Чемпион.

– Она установлена вами.

– Так в чем дело? Отправляй. Правда, поставь Феоктистову небольшое условие: учитывая то, что заказ разовый, расчет сразу же. Надеюсь, ты все сделаешь правильно.

– Сделаю.

– И вот что еще. Скорее всего придется выполнять работу самим. Понимаешь?

– А чего тут не понять-то? Если надо, значит, защита на высшем уровне.

– Вот за что я тебя уважаю, Геракл, – улыбнулся Чемпион, – тебе ничего не надо объяснять. Ты все понимаешь сразу.

Геракл кивнул и вышел.

– Чья-то злая воля вмешалась, – пробормотал Чемпион. – Все было так хорошо… Неужели он оказался прав? Хватит, Родин, ты же солдат, а веришь в какие-то проклятия. Хотя многое сходится… Хватит! – вторично остановил он себя.

«Скорее всего Стас прав. Пока рано ему что-то говорить. Проявлю, отпечатаю. Потом потеряю пару дней на выяснение личностей, и все. Хотя одного я знаю. И уже поэтому можно понять, что Чемпион здорово испачкан. Да я ведь и сам, – Глеб криво улыбнулся, – через это прошел. Правда, вовремя остановился. Вернее, остановили. Погоди-ка, Баркас… – остановил он себя. – Черт возьми, не может быть!.. Но все совпадает. Точно, я это знаю. Ведь тогда он обратился ко мне с таким же предложением. И если бы я тогда не попался на этом гребаном рынке, то пошел бы на это. Вот, значит, каких солдатиков ты готовишь, Родин!.. Там я слышал выстрелы – характерные, чуть слышные хлопки винтовок с глушителями. Но сначала надо выяснить, кто там у него был. За сутки четыре машины. Одного я знаю. Кстати, меня тогда в тюрьме пытались вразумить по его просьбе: не дай Бог, шепнешь ментам про заказ. Но с ними я договорился. Зато потом зауважали остальные. А эти трое долго в тюремной больничке отлеживались. Я за них десять суток карцера получил…»

* * *

– Был там кто-то, – уверенно заявил Степан. – Точно говорю, я видел следы. И лежал он там порядком. Правда, мужик вполне серьезно к делу относится. Ходить умеет, и лежка выбрана классно, как у снайпера. Я думал, возможно, киллер присматривается. Но нет, не киллер. Позиция не та. Я это как бывший снайпер говорю. Однако лежал он там долго. Интересно, что он делал?

– А что, если он фотографировал то же, что и мы? – помолчав, предположила Нина.

– Думаешь, опять частные детективы?

– Фотографируют не только детективы. Бывает, милиция. Но на милицию в данном случае не подумаешь. Да мы бы и знали об этом. Кроме того, милиция не послала бы одного человека. Значит, скорее всего кто-то ищет компромат на господина Родина. А что ты узнал о нем?

– Бывший командир специальной группы ВДВ, воевал в Чечне. Бывал во многих горячих точках. Из армии ушел три года назад. Организовал что-то вроде школы подготовки будущих солдат. Имеет шестой дан по каратэ, чемпион по рукопашному бою Министерства обороны в девяносто четвертом году. Со службы уволился после контузии. Быстро создал капитал. Не бедствует, хотя ни в чем криминальном не замечен. По крайней мере так сообщил Ягунин. Хотя знаешь, я видел, как к нему Сухарь приезжал. Борька Хлыст появлялся. Два раза грузины заруливали и один раз Тигран. А ты знаешь, что все эти типы очень даже связаны с криминалом. Они и есть криминал. И еще одна довольно интересная новость: за два года работы созданного Родиным центра подготовки новобранцев ни один из тех, кто у него занимался, в армию не ушел. А это уже настораживает… – Степан положил перед Ниной газетную вырезку.

– Утонул восемнадцатилетний Виктор Харин, – прочитала Нина и удивленно посмотрела на Степана.

– Таких несчастных случаев с проходившими подготовку в центре Родина за два года – восемь, – ответил он на ее взгляд. – Двое утонули, двое разбились на мотоциклах, трое погибли в автоавариях, одного сбила машина. Это действительно так и было. И Родин помогал семьям погибших. Вот так. Вроде бы очень даже добропорядочный гражданин. Но почему к нему шастают недобропорядочные? Что их связывает? Ладно бы появлялись по очереди, мало ли зачем. Но они приезжали через короткие интервалы, и хозяин, встречая их, жал руки. А затем они в течение двух часов находились внутри. Гремела музыка, в общем, отдыхали. Значит, надо вести наблюдение. Мне кажется, именно из-за встречи Аллы с Родиным и убили Семена. Помнишь две фотографии, на которых запечатлено, как Алла встречалась с владельцем неприметного «москвичонка»?

– Да. Но там владелец не виден.

– А я этот «Москвич» видел в гараже Родина, это его машина. Вот и причина, почему убили Семена – из-за тех двух снимков. Подумали, что он мог сфотографировать Аллу. А должны были убить меня… – Степан вздохнул.

– Перестань, Степан. Мы делали одно дело. На твоем месте запросто могли оказаться Семен или я. Так что не надо самобичевания. Мы должны довести это дело до конца. До самого конца.

– Конечно. Я себе слово дал…

– А вот этого не надо, я имею в виду самосуд. В конце концов, ты облегчишь участь тех, кого убьешь. Если мы поможем Ягунину довести дело до суда, многих ожидает пожизненное заключение. Знаешь, сейчас немало людей требуют вернуть смертную казнь. Они считают пожизненное заключение мягким наказанием. А ведь это очень и очень страшно… Каждый день выполнять одно и то же. Во всем зависеть от охранников. Каждую минуту, секунду знать, что ты отсюда уже не выйдешь и здесь умрешь. Лучше уж вышка. Так что отмена смертной казни – не гуманизм, а убийство личности. Моральное убийство гораздо хуже физического. И поэтому умоляю тебя – не будь милосердным к тем, кто виновен в гибели Семена. Пусть они при жизни пройдут первую ступень ада.

– Возможно, ты и права. Но я хочу увидеть, как подыхает тот, кто убил Семена. И не важно, приказал или сам убил. Ягунин просил о том же, что и ты. Я, конечно, постараюсь, но твердо обещать не могу. Не знаю, удержусь ли я, когда узнаю, что именно этот человек виновен в смерти Семена. И давай пока что об этом больше не говорить.