Битва драконов. Том 1 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Ретроспектива

Хирург

— Наверное, есть на небесах канцелярия добрых дел, — усмехнулся Марсель, неторопливо попивая крепкий чай из стеклянного стакана. Там был не чифир, но цветом настолько густым, что Хирург всеми чувствительными точками на теле ощущал, как колотится сердце у старинного кореша, прогоняя кровь по артериям и венам. — Если бы сдох, то ничего не почувствовал. Какой-то тупой удар по позвоночнику, а потом — вечная ночь. Но… очнулся уже в леднике. Ты же знаешь, Хирург, там трупы могут годами лежать, и ничего им не сделается. Мысль сразу мелькнула: а на кой ляд я выжил, если мне уготовано окоченеть среди мертвых корешей? Попробовал пошевелиться, а у самого сердце от ужаса остановилось. Волосы к бетону примерзли, руки и ноги ничего не чувствуют. И рожа Кулеша напротив. Пуля ему нижнюю челюсть снесла, так и скалился на меня остатками зубов, как будто хотел что-то сказать, да не получалось. Зато глаза его, заледеневшие, запомнил на всю жизнь. Слезы там замерзли, представляешь?

Хирург молча пил чай с голубичным вареньем и похрустывал маленькими сушками. Как ни странно, бутылка водки осталась недопитой. Марсель опрокинул пару рюмок и больше не стал. Зато выкурил несколько крепких папирос под чай. Он и сейчас смолил очередную гильзу, сжимая зубами ее кончик. Через стекла очков вместо глаз — черные омуты, которые хранили память того дня, когда взбунтовавшуюся каторгу расстрелял поднятый по тревоге гарнизон города Почай. Хирург представлял, каково было Марселю, очнувшемуся среди сотни мертвых бедолаг.

— Я рванулся так, что оставил на полу половину скальпа, — осторожно погладил свой затылок вор. — Пополз через жмуров, а ног-то не чувствую. В тот момент даже не подозревал, что в позвоночнике две пули сидели. Они-то и приковали меня к этому транспорту.

Марсель похлопал свободной ладонью по подлокотнику кресла-каталки, обтянутому черной кожей, отполированной до блеска.

— Но дополз до дверей и стал орать, — продолжил он свое повествование, окутывая ядреным дымом небольшую кухоньку. Сизые клубы поднимались к потолку и вытягивались через открытое окно в огород. — Долго орал, даже кулаками долбил по железу. Ты же знаешь, что там за двери. Герметичные, с кремальерой. Ссадил до крови руки, но твердо решил достучаться до охраны. Пусть лучше упокоят пулей в башку, чем так подыхать.

Собеседник Хирурга зло усмехнулся.

— Я и говорю: есть где-то канцелярия душ. Не пустили меня в Чертоги. Кто-то из братвы откинулся навечно, заменил меня. Когда дверь открыли, чтобы его определить на личную ледяную шконку, я оттуда полумертвым червем выполз. Не знаю, почему не убили. Шанс-то какой был! И никакая комиссия не докопалась бы до правды. Но… Случилось то, что случилось. Я потом полгода в лазарете лежал, отмерзал. Ну и несколько операций перенес. На волю калекой вышел. Вернее — выехал.

Хирург допил чай и аккуратно поставил стакан на блюдечко.

— Оставшихся в живых этапировали на другие каторги, — сказал он. — Меня в Соликамск определили. Уже там прослышал о твоей смерти. Досидел до конца срока и сразу же рванул поближе к столице. Там осел и стал свои дела мутить. Н-да, не ожидал я тебя увидеть живым, Марсель.

— А тебя какой бес сюда занес? — инвалид натянул очки на лоб и подслеповато прищурился на постаревшего кореша. — Да еще ребят моих обидел.

— Твои ребята — сявки дешевые, ты уж не серчай, — хмыкнул Хирург. — Совсем ты их не учишь. А бегу я на восток подальше от серьезных людей. Угораздило влипнуть в одну историю с Якутом. Он же по политической статье пошел, а кое-кто решил его выдернуть из лап СБ.

Марсель затушил папиросу в жестяной пепельнице и разогнал остатки дыма рукой.

— Слышал я мельком об этой истории, да не поверил. Якут и в самом деле оказался замешан в похищении какой-то княжны?

— Не какой-то, а Меньшиковой. Старшей дочери Великого князя Константина.

— Охренеть — не встать, — только и вымолвил Марсель. — И что? Отбили?

— Конечно, — ухмыльнулся Хирург. — Шум был изрядный. Правда, потом мы разбежались, и я не знаю, что случилось с Якутом. На меня вышли через некоторое время и стали серьезно щипать за пятки. С тех пор и бегаю…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Старый и битый жизнью волк, само собой, не стал говорить, на кого работал и от кого получал все блага в виде крыши, сытой пищи и денег. Марсель хоть и верный друг, но лично перережет глотку ночью, если правду узнает. Ссучился ли Хирург? По воровским понятиям — да. И он понимал, насколько опасно сейчас давать в руки Марселя излишнюю информацию. Придется потом прятаться не только от назаровской бабы, но и от воров. Неизвестно, что хуже.

— И что ты собираешься делать? Осесть здесь или дальше двинешь? — осторожно поинтересовался Марсель.

Хирург его прекрасно понял. Раскусил как орех. Не хочет кореш влипать в историю, где замешана политика. Даже косвенное причастие к сему событию грозит очередным сроком. А Марсель кормится на своем поле тихонько, никому не мешает, с властью старается не конфликтовать. Зачем ему повышенный фактор риска?

— А что можешь посоветовать? — старый вор уже готовился покинуть Пермь. Здесь ловить нечего. — Есть у тебя неприметная нора? Мне бы затихнуть на годик-другой.

— Врать не буду, — Марсель тяжело пошевелился в кресле. — Многих из нашей братвы уже нет, с молодыми особо не разговариваю. Новые времена, другие люди. Скажу тебе, дружище, одно: в больших городах не появляйся. Рано или поздно вычислят. Но есть одно местечко. Не затруднит окно закрыть?

Такой он и был всегда: вежливый — слова поганого не услышишь — и опасный как гремучая змея, греющаяся на солнце. Не трогают — лежит себе и наслаждается жизнью. Задели — нанесет смертельный удар.

Хирург встал, выглянул наружу. Тетка Вера, у которой Марсель жил уже второй десяток лет, копалась на грядках, а внизу, под окном, никого не было с распахнутым от любопытства ухом. Потянул на себя раму, щелкнул шпингалетом.

— Говори, — потребовал он.

— Прослышал я, что в городе набирают людей для вахтовой работы в тайгу, — негромко сказал Марсель. — Золотой или платиновый прииск, кажется. Где-то в районе Верхотурья. А может, и в самом Верхотурье. Если попробовать завербоваться…

— Я же старый, как замшелый пень! — поморщился Хирург. — И какой профессией прикрываться? Вор не должен работать, если не забыл.

— Ну, не знаю, — пожал плечами инвалид. — Можешь просто затихариться, снять какое-нибудь жилье, если бабки имеются. Или к китайцам податься. Их сейчас в тайге как муравьев. Арендуют участки вдоль рек, моют золото, платину ищут. Появится желание косточки размять, в таежную экспедицию завербуешься. На возраст никто не смотрит. Глядишь, перекантуешься, сколько тебе надо. Да и золотишко намоешь. Только мой совет: в контору не суйся. Лучше сам езжай в Верхотурье, осмотрись на месте. Город небольшой, почти все население на приисках работает. Государевы слуги туда заглядывают для контроля добычи и передвижения драгметаллов. Им больше ничего и не надо.

— Кто хозяин земель? — задумался над перспективой Хирург.

— Князь Балахнин, говорят. Управляет всем хозяйством некий Голышкин, — к его удивлению, Марсель был неплохо осведомлен о положении дел в каком-то таежном городке. Старый друг рассмеялся. — Да расслабься, Хирург! Есть там наши люди. Через них и узнаем, что там происходит. Они потихоньку выискивают золотоносные выходы и добывают рыжье. Потом в скупку относят. Но я тебе их имена не дам. Для твоей же безопасности. Сам же говоришь, что на твоем хвосте ИСБ висит. Повяжут тебя — всю нашу схему попалишь. Будет лучше, если друг о друге знать не будете.

— А вдруг среди твоих знакомые окажутся? — нехорошо прищурился Хирург. — Не боишься, что потом с ними может произойти?

Марсель призадумался, просчитывая в уме ситуацию, после чего мотнул головой.

— Нет, не думаю. Они все не засвечены, на каторге не сидели, но нашим братьям охотно помогают. Впрочем, сам решай, как быть дальше. Хочешь — оставайся здесь, хочешь — езжай дальше. Я просто подсказал тебе вариант.