Меня создала Англия - Грэм Грин

– У вас превосходный радиоприемник, – сказал Галли.

– Правда? – спросил Крог. – Я им никогда не пользуюсь.

– Половина десятого, – заметил Энтони. – Последние известия из Лондона.

Кейт повернула ручку настройки.

– Парализовав Исландию, депрессия… – выговорил ровный бесстрастный голос и пропал.

– Милый Лондон.

– Вот Москва, – сказала Кейт, вертя ручку приемника, – Хилверсюм, Берлин, Париж…

Aimer a loisir,Aimer et mourir,An pays gui te ressemble

Любить и умереть в краю,Напоминающем о тебе (фр.)».

– Открывая новые предприятия газового топлива и коксовой переработки, герцог Йоркский…

Словно свечи на рождественском пироге, один за другим гасли белые, вощеные голоса, подточенные атмосферными помехами над Северным морем и Балтикой, грозами в Восточной Пруссии и ливнями в Танненбурге, осенними молниями над Вестминстером и свистом в эфире. – Париж ни с чем не спутаешь, – сказал Энтони, – aimer, aimer, aimer.

– Вам сдавать, мистер Фаррант, – сказал Холл.

– А голос был отличный, – отозвался Галли, – просто отличный.

– Мне не сдавайте, – сказала Кейт. – Я уже просадила массу денег. А вы сами поете, капитан Галли?

– Для друзей, только для друзей. Я мечтаю сколотить здесь маленькую оперную труппу из англичан. Взять что-нибудь нетрудное – «Микадо», «Веселая Англия». Заодно хорошая пропаганда.

– Полу-чите-вашу-карту, – отбарабанил Энтони, сдавая на четверых. – Встань у меня за спиной, Кейт, на счастье. Сделай ручкой, шаркни ножкой, деньги прилетят в окошко. Сейчас я продуюсь, и пойдем побираться вместе. Холл поставил пять крон.

– А у вас нет на примете сопрано, мисс Фаррант? У меня из-за этого все дело стоит. Миссис Уайскок абсолютно не умеет держаться на сцене.

– Слава богу, что я успел купить билет, – сказал Энтони.

– Вы купили билет? – воскликнул Холл.

– Иначе вашему преданному слуге не увидеть Лондона, как собственных ушей. Интересно, они включают питание в стоимость билета? – Но не спиртное, мой мальчик, – предупредил Галли. – Ты купил билет? – спросила Кейт. Он таки обошел их, подумала она, и только эту минуту надо запомнить, потому что она уже никогда не повторится. Тони счастлив, клубится туман, в окнах двоится свет от камина, тонко звенит электричество. – Дайте пять. – У него все карты одной масти. – Удваиваю. – Он запомнит все это, думала Кейт, он много лет будет рассказывать об этом вечере: как он играл в покер с самим Крогом, как взял из колоды пять карт и все одной масти. Рассказ будет гулять по всему свету, по всем клубам, и ему никто не поверит. – Удваиваю. – Кладу карты, – сказал Галли.

Она уже строила планы, как они снова съедутся. Можно, конечно, помолиться – искушение слишком велико; просить вечность, доброго боженьку; растрогать бессловесным воплем, истовым упованием: «Я люблю его больше всего на свете»; нет, мало: «Я люблю одного его на всем свете; отдай его мне, удержи его со мной; не слушай, что он говорит, уврачуй, избавь меня от боли, потому что это непереносимая мука – жить врозь, открытками, с нарушенным сообщением, без общих мыслей». Но молиться она не будет, она привыкла обходиться без молитв. Не то чтобы она совсем не верила в них – вера в чудо никогда не затухает в нас: просто она предпочитала строить планы, потому что так правильнее, это честная игра. – Еще удваиваю.

– Пять сверху.

– Пасую, – сказал Крог.

– Удваиваю.

– Уравниваю, – сказал Холл.

– Проиграли – у меня флешь.

– Действительно, – признал Холл.

– Теперь я точно доберусь, – сказал Энтони. – Есть на что выпить.

Холл снова стал тасовать колоду.

– Я больше не играю, – сказал Галли.

– Хватит, – подхватила Кейт. – Вам будет мало ночи, чтобы отыграться, мистер Холл. Давайте выпьем еще по одной и спать. – Ее раздражал его вид, эти выпущенные манжеты, худые пальцы, теребящие колоду. – Не унывайте, – сказала она, – в другой раз отыграетесь. Он всегда был таким, Эрик? Таким серьезным? – Она пояснила Галли:

– Они знают друг друга почти с детства. – Я видел его с приставным носом, – сказал Крог, – но, по-моему, это его не изменило.

– У вас были неприятности с полицией, мистер Холл? – Это было во время фиесты, – неохотно объяснил Холл. – У меня правило: в Риме живи по-римски.

– Мистер Холл покушается на классику, – съязвила Кейт. В его глазах плясали злые огоньки, провоцируя одинаковое желание погасить их либо раздуть еще сильнее.

– Я иду домой, – сказал Холл. – Спокойной ночи, мисс Фаррант.

– Я иду с вами, – подхватил Энтони.

– Посидите, капитан Галли. Ведь еще не поздно. Выпейте. Расскажите, – запнулась Кейт, – расскажите о шотландских горцах, капитан Галли. – Кстати, – понизив голос, сказал Галли, – на днях пройдоха Минти сказал мне одну вещь.

– Минти? – переспросил Крог. Он встал и подошел к ним. – Что он еще задумал?

Холл застегивал в дверях пальто. Тесное в талии, оно туго перехватило его фигуру. – Не беспокойтесь, мистер Крог, – выкрикнул он. – Странный и сомнительный тип. Возглавляет здешний клуб выпускников Харроу. Ума не приложу, как это могло случиться. Посланник его на дух не переносит. Так он пытался убедить меня, что вы Макдональды. Само собой, я посмотрел потом в справочниках.

– Милый Минти, – сказал Энтони. – До свиданья, Кейт. Мне рано вставать.

– До свиданья.

– До свиданья, мистер Крог, спасибо за выручку. Вы прекрасно обходились без моих услуг. До свиданья, Галли. Надеюсь как-нибудь увидеть вас в Лондоне.

Так и не придумала она никакого плана, а он уже уходит. Она догнала его у лифта. Холл уехал один, Энтони остался с нею наверху. – В чем дело, старушка?

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Кейт. Рано или поздно он забудет ее, думала она, но это слабое утешение (рано или поздно он забудет и меня). – Я толком не разглядела тебя, – продолжала она, – мне хотелось многое сказать. О прошлом, – умоляюще сказала она. – Теперь я буду добросовестным корреспондентом, – пообещал Энтони. – Три страницы каждое воскресенье.

Его добродушие бесило ее, оно отражалось в зеркалах длинного коридора, гримасничало в зеркальных маршах лестницы, искрилось в хромированных дверях лифта. – Это все, что я заслужила, – сказала она. – Три страницы в неделю. А я ради тебя работала годы. И только об одном думала: как помочь тебе, а теперь какая-то сука… – Она презирала свои слезы – очень это жалкое оружие; не станет она их утирать и козырять ими не будет, пусть текут, как заливает лицо дождь, когда идешь без шляпы. – Это не так, Кейт, – возразил Энтони, – я тебя люблю. – Он с торопливым замешательством посмотрел в глубь лифта. – Меня ждет Холл. Надо идти. – Слабо сжал ее руку. – Я люблю тебя, Кейт. Правда. Больше всех на свете. А Лу… В нее я влюблен. По-сумасшедшему. Она бы тебе тоже понравилась, Кейт. – Сейчас прочтет какую-нибудь мораль. – Любить и влюбиться, Кейт, – разные вещи.

– А-а, иди ты к черту! – взорвалась она и, размазывая слезы, побежала по коридору. За ее спиной он крикнул в шахту:

– Иду, Холл, – нажал звонок лифта. Перед дверью она привела в порядок лицо, словно удаляла с него не слезы, а самого Энтони.

Крог встретил ее вопросом:

– Где Холл? – Ее поразило, какой он раздраженный и озабоченный.

– Он ушел с Энтони, – ответила она.

– Как здесь душно, – сказал Крог. – Холл курит совершенно мерзкие сигареты. – Он распахнул рамы и перегнулся через подоконник. – Я ищу Холла.

– Мне тоже пора честь знать, – нерешительно заметил капитан Галли, крутя в пальцах пустой бокал и скучая над карточным столиком, фишками из слоновой кости и полной окурков глубокой пепельницей. – Не уходите, – попросила Кейт. – Выпейте еще. – Она наполнила три бокала, но Крог за своим не подошел. – Будем живы, – сказала она словами Энтони.

– Какой туман, – проговорил Крог.

– Нужно было отправить их домой в автомобиле. – Холл захотел пройтись, – раздраженно пояснил Крог. – Сказал, что хочет пройтись. – Он закрыл окно.

– В таком тумане от автомобиля мало проку, – сказал Галли. – Пешком быстрее. На автомобиле можно сковырнуться в озеро в два счета. – Он отобрал из колоды несколько карт. – Вы знаете такой пасьянс, мисс Фаррант, – «Шалун»?

– Я не люблю пасьянсы.

– Этот вам понравится. Сначала закроем валеты – вы следите? Они и есть шалуны, ха-ха!

– Это чей бумажник? Энтони? – спросила Кейт.

– Нет, Холла, – сказал Крог. – Я поздно заметил.

– Вот не подумал бы, что Холл способен оставить деньги, – сказал Галли. – Вы видели, как он держит карты, ха-ха? Скряга, верно? – Эта мысль доставила Галли огромное развлечение; он вообще не скучал в компании, всему радовался как ребенок, ему достаточно было показать палец. – Сегодня еще будут слезы, – сказала Кейт.

– Что? – переспросил Галли, из учтивости отвлекаясь от «Шалунов». – Что вы говорите, мисс Фаррант?