Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Адвокат Еремеев, в свою очередь, также заверил начальника ОБЭП в том, что всегда готов услужить ему. Лицо его выражало некую озабоченность. То ли он растерялся — какая сейчас последует просьба, то ли был раздосадован, что давно не представлялось случая высказать любимую угрозу — отправить всех в Сибирь.

Иосиф Григорьевич стал искусно выпытывать о взаимоотношениях адвоката со своим бывшим клиентом — Виктором Кондауровым. Однако, кроме того, что ему уже было известно, ничего нового не услышал. Разве что упоминание «подонков-журналистов», приписывающих черт знает что порядочному христианину.

Что на этот раз написали об адвокате в газетах, Давиденко не знал. Но то, что христианин не шибко порядочен, в этом сомневаться не приходилось. Год назад, когда Еремеев проживал еще в многоквартирном доме, он вышел во двор, и на него залаяла собака. Хозяин — 20-летний парень — удержал собаку на поводке, и извинился. Рассвирепев, Еремеев вернулся домой, взял двустволку, вышел на улицу, и открыл огонь на поражение. От полученных ран скончался и хозяин, и его питомец.

Этому было с десяток свидетелей, но дело каким-то образом удалось замять. Еремеев открыто угрожал физической расправой своим соседям, в случае, если они пойдут против него свидетельствовать.

— Нам нужно установить, — продолжил Иосиф Григорьевич прокурорским тоном, — с кем у Кондаурова была назначена встреча в день убийства, и кто ехал с ним в машине из «Золотого Глобуса».

— За рулем сидел Савельев, был еще какой-то гражданин, но я его не знаю. С кем была встреча, мне тоже неизвестно. Виктор доверял мне только сделки по недвижимости. Осторожный был человек.

«Недостаточно осторожный, — подумал Иосиф Григорьевич, — коль скоро доверился такому подонку, как ты». И спросил:

— Вам знаком гражданин Третьяков?

— Основатель галереи?

«Шутить изволишь», — зло подумал Иосиф Григорьевич, отметив про себя, что на мясистом лице Еремеева, на этой простодушной физиономии деревенского старосты, не отразилось ничего такого, что могло изобличить обман. Было известно доподлинно, что в машине находился Третьяков, и Еремеев знал, с кем едет.

— Сергей Владимирович Третьяков, полковник. Он был в тот вечер в казино.

И снова адвокат сделал вид, что ничего не знает. Гражданская совесть для него — не пустой звук, и если ему хоть что-то было бы известно, он сразу бы об этом доложил.

Поняв, что зря теряет время, Иосиф Григорьевич вынул из тумбочки папку и положил её на стол.

— Ваш сын, — сказал он, величаво выпрямившись. — Давайте о нем поговорим.

Еремеев сузил глаза, на толстых губах заиграла усмешка.

— Этот вопрос закрыт.

Иосиф Григорьевич разгадал значение этой усмешки. Адвокат надеялся на дружескую поддержку заместителя прокурора. Многие считают, что дружат с ним. Одного не понимают: джейран льву не товарищ, а закуска.

— Этот вопрос только открывается, — холодно возразил Давиденко и вперил в адвоката свой инквизиторский взгляд. — Васильева Светлана — моя родственница.

Еремеев вдруг смешался и отвел взгляд в сторону. Он задумался. И было от чего.

28-летняя Светлана Васильева проживала с 24-летним Михаилом Петровым. Она была хозяйкой магазина, он — безработный. 25-летний Денис, сын Еремеева, приходился ему другом.

Весной прошлого года Светлана собралась поехать на кладбище почтить память мужа, погибшего в автокатастрофе. Денис в это время был в гостях у друга, то есть у Светланы — квартира была её. Оба они — Михаил и Денис — вызвались поехать с ней на кладбище.

На такси заехали на рынок, чтобы купить цветов. Светлана вышла, а когда вернулась, Михаил упрекнул её, что куплен такой дорогой букет, а вчера она пожадничала ему на пиво. Она промолчала. Денис в открытую пытался с ней заигрывать, а Михаил его не останавливал. Светлана заявила, что поедет на кладбище одна, остановила машину, — водитель которой также начал возмущаться, — чтобы высадить своего сожителя вместе с его приятелем. Михаил потребовал денег на водку, и она ему их отсчитала.

Приехав на кладбище, Светлана не отпустила машину. Она сидела на лавочке возле могилы, когда приехало еще одно такси. Это были Михаил с Денисом. Пьяные, они стали глумиться над могилой — топтать цветы, тушить сигареты о портрет, и так далее. Денис стал приставать к Светлане. Таксист — тот, что привез Светлану — вышел из машины и вступился за неё. Дело чуть не дошло до драки. Он предложил Светлане уехать, но она отказалась. Тогда он обозвал её дурой, и уехал.

Денис предложил поехать к нему на дачу, но Светлана заявила, что поедет домой. Втроем они сели в такси и приехали к ней на квартиру. Все время, пока они находились на кладбище, и всю дорогу, молодые люди оскорбляли память погибшего, а Денис чуть ли не раздевал Светлану на глазах Михаила.

Тем не менее, она впустила их к себе домой. Там они её избили, привязали к батарее, и всю ночь насиловали. Наутро они снова избили её, на этот раз до потери сознания — чтобы она не сразу заявила в милицию.

Михаил и Денис до сих пор на свободе. Скорее всего, срок получит только Михаил. Следователь изводит свидетеля — того самого таксиста, что вступился за Светлану — бесконечными опросами, пытаясь добиться того, чтобы он начал путаться в своих показаниях. Из-за этого дело не передается в суд. Еремеев уговаривает этого свидетеля дать показания, будто он отвез его сына с кладбища на дачу, а не на квартиру к Светлане. Тогда вся ответственность за содеянное ляжет на Михаила.

…Думал он недолго.

— Кекеев в курсе, чем вы тут занимаетесь? — вызывающе спросил Еремеев.

Остановившись напротив Еремеева, Давиденко сказал сухо:

— Все, что может сделать вам Кекеев — затянуть следствие еще на полгода. Уверен, что зампрокурора не станет охранять молодых повес день и ночь. А по городу, знаете ли, ходить небезопасно: отморозки бродят с заточками и трубами. Как знать, с какого изменчивого часа на их пути начнут попадаться дети порядочных христиан.

Выдержав паузу, добавил:

— Даже если повезёт, и отморозки пойдут по другой улице. У того собачника, которого вы застрелили, не было родственников в областном УВД, а у Светланы есть. Дело передадут тому, кого вы ещё не успели купить, и Дениска окажется за решёткой. А уж как на зоне любят насильников — не мне вам рассказывать! Крепко, по-настоящему, по-мужски…

Лицо Еремеева покрылось багровыми пятнами, глаза заблестели нехорошим блеском.

— Сколько вам нужно? — прохрипел он.

Иосиф Григорьевич вернулся к своему креслу.

— Отвечаю вам на это: был задал вопрос, а вы упорно пытаетесь его игнорировать.

— Лучше деньгами. Голову мне снимут за мои откровения. Деньгами, Иосиф Григорьевич. Не виноват Денис, это все дружок его, подонок! Сам убью его, закажу, падлу! Кабы вы сразу обозначили свой интерес, мы бы все быстро порешили и не тянули бы волынку столько времени.

Тон его сменился на слезливый, взгляд из ненавидящего превратился вдруг в просящий.

— И часто вам приходиться людей заказывать?

— Что вы? Это я так, для красного словца.

— Хорошо, я передумал…

Услышав эти слова, Еремеев облегченно вздохнул.

— …я меняю условия, — холодно сказал Иосиф Григорьевич, — и добавляю новое требование: вы мне расскажете, как приобреталась в собственность земля для автозаправок, принадлежащих фирме «Бизнес-Плюс». В этом мое последнее слово.

Сказав это, он с удовлетворением отметил, как Еремеев побледнел и задергался, словно повешенный. Адвокат молчал, собираясь с мыслями, и Давиденко, чтобы подбодрить его, как бы вскользь проговорил, что папок в его столе предостаточно, просто для вступительной беседы, он выбрал самую интересную.

И Еремеев заговорил.

Шинники тут ни при чём. Да, с «офисом» сотрудничают фирмы, торгующие резиной, но в тот вечер Кондауров должен был встретиться с Виталием Першиным, заместителем директора «ВХК» — волгоградского химического комбината. С некоторых пор руководство предприятия на выходных днях промышляет производством метионина и бензиновых присадок. Выручка от продажи неучтенной продукции целиком идет в карман участников схемы. Какая-то часть денег шла на оплату поставщикам сырья, но в последнее время, ввиду грядущей продажи госпакета акций, и возможного банкротства предприятия, как одного из вариантов передела собственности, не делается и это. Эту деятельность пытается взять под свой контроль Степан Шеховцов по кличке «Шах». Его группировка занимается грабежами, вымогательством, «крышеванием» предпринимателей средней руки — фермеров, хозяев магазинов, перекупщиков сельскохозяйственной продукции.

Руководству завода, естественно, не нужна такая «крыша». Першин был знаком с Кондауровым, и договорился с ним о личной встрече. Цель: поставить на место Шеховцова, и договориться об условиях совместной деятельности.