Филе из Золотого Петушка - Дарья Донцова

– Сорок второй размер есть?

– Нет!

Я приуныла. Вот так всегда. Стоит увидеть что-то интересное, как оно мне не годится!

– Возьмите сорок четвертый, – пришла на помощь продавщица, – ну будет чуть посвободней, так даже лучше. Брюки на резинке.

– Несите, – обрадовалась я, – где можно примерить?

– Хотите прикинуть?

– Ну, конечно, вдруг не подойдет.

Продавщица кивнула и протянула мне вешалку. Штаны оказались чуть великоваты в ширину, но длинный блузон скрыл все огрехи. Правда, я не сумела самостоятельно справиться с пуговицами, пришлось звать продавщицу. Наконец костюмчик «сел». В полном восторге я воскликнула:

– Упакуйте мои джинсы и футболку, прямо так пойду!

Девушка удивленно переспросила:

– Вы хотите уйти в костюме?

– Да? Разве нельзя? Понимаю, я пока не заплатила, но вот деньги!

Продавщица закашлялась, потом сдавленным голосом заявила:

– Касса у выхода, сейчас положу вещи в пакет.

Я отдала пятьсот рублей, вышла на улицу, добежала до «Жигулей» и, спиной почувствовав чужой взгляд, обернулась. С той стороны витрины стояли продавщица и кассирша. Обе они, тыча в меня пальцами, смеялись.

Подивившись на неадекватное поведение девиц, я завела мотор. Нет, все-таки некоторым людям нужно сидеть дома, а не работать за прилавком.

В магазин я явилась за пять минут до назначенного срока и была поражена скоплению людей с фото– и кинокамерами.

– Арина, – замахал руками Федор, – сюда, сюда.

Я поспешила на зов. Рекламщик окинул меня взглядом и прошипел:

– Бог мой! Что за вид! Ты нарочно?! С ума сойти!

Я хотела поинтересоваться, чем ему не нравится мой новый замечательный костюм, но не успела, потому что появился огромный толстый дядька, настоящий слонопотам, и тут же принялся командовать:

– Арина, пойдемте в конференц-зал.

Схватив за руку, он потащил меня на второй этаж, Федор шел сзади, без конца пиная писательницу Виолову в спину и шипя:

– Ну я это тебе запомню! Ну, погоди!

Не понимая, чем вызвала на свою голову гнев всесильного начальника отдела рекламы и пиара, я ускоряла шаг, но Федор не отставал и продолжал незаметно для окружающих довольно сильно и больно толкать меня в поясницу.

Наконец нас усадили за длинный стол на сцене, журналисты разместились в зале. Слонопотам схватил микрофон и завел длинную речь. Чем дольше он говорил, тем больше я изумлялась.

Наивысшей точки мое удивление достигло, когда я услышала фразу:

– И вот наш магазин совместно с журналами «Скаковые лошади» и «Элитные кролики» решил присудить премию за лучшее произведение о животных Арине Виоловой. Нам очень приятно…

Сохраняя улыбку, я наклонилась к Федору:

– Они ничего не перепутали?

– Нет, – процедил тот, – сиди смирно, потом побалакаем, цыпа-дрипа!

– Но в моих книгах нет ни слова о братьях меньших!

– А названия? «Гнездо бегемота» и «Кошелек из жабы»? Вполне достаточно, – просвистел Федор, – сделай милость, заткнись! Твое дело взять приз и улыбаться журналюгам.

Я замолчала, но теперь удивлялась молча. Хорошо, «Гнездо бегемота» еще куда ни шло. Но «Кошелек из жабы» тут при чем? Ясно же, что земноводное плохо закончило, если из него сделали портмоне. Вот уж не предполагала, что такое название понравится людям, сотрудничающим в изданиях «Скаковые лошади» и «Элитные кролики». Честно говоря, я думала, они любят животных! И потом, разве премии вот так легко раздают за одно название?

– Прекрати сидеть как на похоронах, – Федор наступил на мою кроссовку, – где блеск в глазах, азарт, радость от заслуженной награды?

Я послушно растянула губы, но в тот же момент поняла, что удержать идиотски-счастливую ухмылку мне никак не удастся, потому что слонопотам схватил огромный куль, услужливо поданный ему смуглым брюнетом в светлом костюме, содрал с него мешковину и заорал:

– Вот он, наш приз! Сделан по спецзаказу!

Я испытала настоящий шок. Слонопотам держал в руках нечто, сильно напоминающее ночной горшок. Томочка, желающая побыстрей избавить Никитку от памперсов, недавно приобрела точь-в-точь такой, но только не из фольги, а из пластмассы.

– Эта чаша, – журчал слонопотам, – символизирует единство человека и природы, украшающей ее орнамент…

Я прищурилась и увидела по бокам горшка изображение то ли слишком жирных кроликов на не правдоподобно длинных ногах, то ли слишком ушастых лошадей с куцыми хвостами.

– И мы с радостью отдаем приз Арине, – завершил речь слонопотам.

Пришлось встать, пересечь сцену и подойти к трибуне. Толстяк очень легко, одной рукой протянул мне горшок. Я, думая, что он выполнен из чего-то типа фольги, протянула руку, схватила конструкцию и в ту же секунду поняла свою фатальную ошибку. Приз весил тонну и был отлит, очевидно, из железа.

То, что с легкостью держал сто пятидесятикилограммовый дядька, оказалось неподъемно тяжелым для моей тощей лапки, и потом, я не ожидала, что горшок весит столько же, сколько я сама.

Я не удержала приз, и он, словно гиря, рухнул вниз на сцену и, пробив в ней здоровенную дыру, исчез в ней.

На секунду воцарилась тишина, даже Федор растерялся, но потом журналисты взвыли от восторга и рванули вперед, выставив перед собой аппаратуру. Поднялась суматоха.

– Сережа! – вопил слонопотам. – Немедленно достань!

Смуглый брюнет в бежевом костюме кивнул и ринулся куда-то вбок. Федор схватил меня, спрятал за свою спину и заверещал:

– Сядьте, сядьте. Арина немедленно ответит на все ваши вопросы.

Не тут-то было. Борзописцы без конца щелкали затворами камер и никак не желали садиться на свои места. Как человек, работавший когда-то в журнале «Мир криминала», я очень хорошо их понимала. Обычно вручение всяких наград выглядит более чем нудно: речь того, кто награждает, поцелуй, букет, ответ лауреата, улыбка, поцелуй, затем, если повезет, банкет. А тут такая фишка. От Федора, прикрывавшего меня своим широким телом, одуряюще несло на редкость противным одеколоном. Я чихнула раз, другой, третий и решила на всякий случай отодвинуться от источника запаха. Сделала один шаг, второй, третий.., и почувствовала, как земля уходит из-под ног, не в фигуральном, а в прямом смысле слова. Желая оказаться подальше от Федора, я не заметила, как угодила в дыру, пробитую горшком.

Может, кто другой из литераторов и не протиснулся бы в это отверстие. Писатели – люди, в основном ведущие сидячий образ жизни, поэтому и объемы у них соответственные. Но я со своим сорок вторым размером со свистом полетела под сцену.

Под дощатым полом было темно, грязно и тихо, но через пару мгновений, в лучах проникающего из отверстия света, я увидела горшок. Потом над моей головой появилось нечто и спросило голосом Федора:

– Котя, ты жива?

– Ага, – закашлялась я.

– Шею не сломала?

– Нет.

– А жаль, я избавился бы от тебя наконец, лапа! – в сердцах сказал рекламщик. – Вот ведь наказанье! Даже с вечно пьяным Сергеевым легче, чем с тобой!

– Я не употребляю алкоголь, – прошептала я, стукаясь головой о сцену.

– Очень зря, – посетовал Федор, – может, тебе начать пить, нюхать и ширяться? Все лучше, чем постоянно…

В этот момент я почувствовала, как по моим ногам скользнуло что-то быстрое и мягкое, и заорала во всю мочь:

– Спасите! Крысы!

– Не нервничай, пуся, – сказал Федор и исчез.

– Не кричите, – сказала крыса.

Я опустила глаза вниз и увидела смуглого брюнета, стоящего на четвереньках.

– Извините, я случайно схватил вас за ногу.

– Ничего, – пролепетала я, – мне даже приятно, здравствуйте, чудесный вечер, не правда ли?

– Немного прохладно для начала мая, – чихнул брюнет и велел:

– Пригнитесь и идите за мной, там дверца есть.

Глава 25

Без конца стукаясь головой о доски, я пошла за парнем.

Брюнет передвигался не на локтях и коленях, как мне показалось вначале. Просто ему, мужчине очень высокого роста, пришлось сильно согнуться и чуть присесть. Я же шла почти выпрямившись, правда, регулярно прикладываясь макушкой о сцену.

Наконец брюнет распахнул крошечную дверцу, кряхтя вылез наружу, заботливо вытащил меня и сказал:

– Пошли.

Мы поднялись по ступенькам и оказались на сцене.

– Сергей, – буркнул слонопотам, – поставь приз на стол, этой в руки больше не давай!

Тут только я заметила, что брюнет держит в одной руке горшок. Вид у Сергея был самый печальный, в волосах запуталась пыль, светлый костюм из бежевого превратился в темно-серый.

Я посмотрела на свои брюки. Так и есть! Тоже грязные – дальше некуда.

– Арина, – глянул на меня слонопотам и взвизгнул:

– Ой, мама!

– Я так испачкалась?

– Сядьте за стол, – пробормотал толстяк, потом выхватил из кармана носовой платок и начал вытирать лоб.

Будь он женщиной, я бы пожалела бедняжку, страдающую от климакса, но эта гора жира – мужчина. Может, у него вегетососудистая дистония?