Греховная невинность - Лонг Джулия

Мистера Саймона Ковингтона Адам хорошо знал. Ковингтон был одним из прихожан и всегда охотно приходил на помощь, когда Суссекскому обществу попечения о бедных требовались добровольцы. Худощавый и жилистый, довольно сильный с виду, он страстно любил чтение и слыл человеком ученым. Сын деревенского сквайра, Саймон, подобно Адаму, вырос среди собак, лошадей, охотничьих ружей и книг.

Мужчина, стоявший рядом с Эми, ничуть не походил на Ковингтона. Все в нем — от покроя одежды и сияющих блеском туфель до точеного греческого профиля и живописных байроновских кудрей — выдавало жителя Лондона. В ленивой позе сквозила уверенность. Он стоял, заложив руки за спину и небрежно выставив вперед ногу. При виде Адама он любезно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. В его учтивости чувствовалась надменность титулованной особы, почтившей своим присутствием суссекскую деревенщину. Но серые глаза смотрели пронзительно, не упуская ничего. Лицо столичного гостя поражало какой-то пугающей, дьявольской красотой. Даже самый придирчивый взгляд не нашел бы в его наружности ни малейшего изъяна. Ни слабого подбородка, ни носа картошкой, ни оттопыренных ушей, ни капризно выпяченной губы или крохотного шрама. Казалось, этот молодой человек сошел с полотна вдохновенного художника.

Заметив его, Ева застыла, как статуя. Ее рука безвольно упала, соскользнув с локтя Адама. Глаза впились в лицо незнакомца.

Тот смотрел на нее с таким выражением, что в Адаме пробудилось чувство весьма далекое от христианского милосердия: ему захотелось броситься вперед и вцепиться мерзавцу в горло.

Взволнованная, радостная Эми представила своего поклонника.

— Леди Булман, преподобный Силвейн, позвольте познакомить вас с лордом Хейнсвортом.

К досаде Адама, Хейнсворт оживленно проговорил:

— Счастлив видеть вас вновь, леди Уэррен. Рад знакомству, преподобный Силвейн.

Поборов неприязнь, Адам вежливо поклонился.

Не слишком внимательный человек, возможно, не заметил бы, как окаменела спина Евы, как превратилось в холодную маску ее лицо, хотя губы по-прежнему улыбались, глаза сияли.

Но проницательная мисс Питни, в глазах которой отражались надежда, гордость, уязвимость и заносчивость, что-то уловила. Улыбка сбежала с ее лица, уступив место растерянности.

— Здравствуйте, лорд Хейнсворт. — В голосе Евы слышался холод, словно знакомство с молодым человеком оставило не самые приятные воспоминания.

По крайней мере, Адаму хотелось в это верить.

— О, так вы… уже знакомы? — Мисс Питни пыталась изобразить улыбку, но на ее лице проступила тревога.

Джозефина с Саймоном безучастно смотрели на них, почти не слушая.

— Я был другом покойного графа Уэррена, мы изредка встречались с графиней в Лондоне. Пользуюсь случаем снова принести вам соболезнования, леди Уэррен. Какая тяжелая утрата. Мы все скорбим вместе с вами.

— Вы очень добры, — отозвалась Ева бесстрастным, словно заученным тоном. — Это в самом деле горькая утрата.

Она смотрела на Хейнсворта неподвижным взглядом, не мигая, будто боялась хоть на мгновение закрыть глаза в его присутствии.

Тот тоже сверлил ее взглядом.

Снова заиграла музыка, и Хейнсворт заговорил. В его манерах появилась какая-то вкрадчивость, голос лился мягко и легко, словно дорогой коньяк.

— Я пришел поздно, и Эми, то есть мисс Питни, уже обещала этот танец другому. Вы не согласитесь быть моей дамой, леди Булман? Окажите милость. Если это возможно. Ради дружбы, которая связывала нас с покойным графом Уэрреном.

Было бы верхом неучтивости отказать ему. Это понимали все.

Ева колебалась недолго.

— Извольте, — сказала она, улыбнувшись.

Подобную улыбку способна изобразить любая опытная актриса.

— Хотите взглянуть на мой шрам, Ева? Рана прекрасно зарубцевалась. Знаю, некоторых женщин восхищают подобные вещи.

Еву чуть не передернуло от отвращения. Она не желала прикасаться к Хейнсворту. Не желала много лет назад, когда тот предложил щедро заплатить за эту милость, впервые встретив ее в театре «Зеленое яблоко». И тем более не желала теперь, хотя и скользила с ним по залу с натянутой вежливой улыбкой. Рука Хейнсворта покоилась там, где чуть ранее лежала ладонь Адама Силвейна, и это доставляло Еве еще большие мучения, потому что своим прикосновением негодяй осквернял то, что было для нее священным.

Возможно, она не обладала выдающимся талантом певицы, но людей видела насквозь. Этого лорд Хейнсворт и не смог ей простить.

— Никто не вынуждал вас драться на дуэли, виконт. Вы сами приняли это глупое решение.

— Ах, Айви, — снисходительно протянул тот, и ей захотелось пнуть его побольнее в самое уязвимое для мужчины место, да вдобавок не один раз. — Речь шла всего об одной ночи. О большем я не просил. И я предложил вам приличную сумму! А затем рискнул своей жизнью ради вас.

Ева раздраженно закатила глаза.

— Два скучающих аристократа стреляли друг в друга ради забавы. Это не значит «рискнуть своей жизнью» ради меня. Вы лишь красовались перед другими мужчинами.

— Признайтесь, Айви, встретив меня впервые, вы не остались равнодушны.

— Это было до того, как я поняла, что вы привлекательны лишь снаружи.

Лорд Хейнсворт издал короткий смешок.

— Я изменился, Айви. Теперь я влюблен.

Ева смерила виконта презрительным ледяным взглядом, давая понять, что знает подлинную цену его искренности.

Они кружились в танце, уже не скрывая враждебности.

— Почему вы выбрали Эми Питни? Она милая, достойная девушка. А вы не обладаете ни одним из этих качеств.

Хейнсворт остался невозмутимым.

— Она мне нравится. У этой достойной девушки весьма значительное состояние, а ее отец мечтает о титуле для дочери и не прочь породниться с виконтом, пусть даже обедневшим из-за непомерных трат, связанных с содержанием обширных фамильных владений.

— Скорее из-за бесчисленных карточных долгов. Вдобавок вам дорого обходятся необычные вкусы и склонности в том, что касается женщин.

Глаза виконта злобно сверкнули.

— У нее незавидное будущее. В этой глуши ей не найти приличной партии. Она появлялась в лондонском обществе во время нынешнего сезона и, кажется, минувшего, но вернулась ни с чем. Я собираюсь спасти Эми от печальной участи старой девы. Осчастливив ее в постели, подарив ей неизгладимые воспоминания, я вернусь в Лондон, и мы будем жить раздельно, каждый своей жизнью, как большинство женатых пар. О, я умею вести себя пристойно. В конце концов, мисс Питни благовоспитанная девица из хорошей семьи. Она не какая-то оперная певичка или потаскушка. То, чего она не узнает, не сможет ее ранить.

— Однако со временем она неизбежно будет страдать, уверяю вас. Эми умная девушка.

— Ее прельщает мой титул. И восхищает моя внешность — вы заметили, как она краснеет, когда я рядом? Эми хочет, чтобы нас видели вместе. Что дурного в том, что меня привлекают ее деньги? У нее их тьма-тьмущая. Уж вы-то должны меня понять.

Ева оставила без внимания последнюю реплику.

— Неужели ваша репутация настолько сомнительна, что вы решили попытать счастья в Пеннироял-Грин? Похоже, отцы богатых лондонских наследниц не жаждут заполучить вас в зятья? Я слышала, ваши финансовые дела в ужасном состоянии, но я не пожелала бы ни одной женщине разделить свою жизнь с вами. Я не позволю вам причинить боль Эми Питни.

Красивое лицо виконта побагровело от ярости. Он быстро взял себя в руки, но его пальцы больно сжали руку Евы.

— Так вы не верите, что люди меняются? Неужели? Странно слышать такое от вас.

Ева удивленно приподняла брови.

— Я нисколько не изменилась, Хейнсворт. Я была куртизанкой. Но это не душевный изъян. Изнасилование танцовщицы — дело другое.

Их взгляды встретились, в глазах обоих полыхала ненависть.

— Значит, она нашептала вам, будто ее изнасиловали? — лениво обронил виконт. — Актрисы любят сочинять слезливые небылицы. Энни О’Хара всегда была истеричкой.

Ева скользила по залу, не решаясь взглянуть на Адама Силвейна. Разговор с Хейнсвортом, прикосновения его пальцев вызывали у нее чувство омерзения, она боялась, что пастор прочтет это по ее лицу. Но воспоминания о пережитых мгновениях счастья, о чувстве защищенности, покоя и умиротворения, которое она испытала, танцуя с Адамом, заставили ее забыть об осторожности. Она украдкой посмотрела на него.