Крысобой (СИ) - Балханов Олег

Мы с Зораном отошли в сторону и я дал ему последние указания по дальнейшим действиям, в случае, если мы не вернемся к рассвету. А мы и не вернемся. Я не стал заранее объяснять все Юстигу. Достаточно того, что показал ему Зорана.

У него все получится и без моего присутствия. Девяносто арбалетчиков, у каждого по сотне болтов — такого усиления огневой мощи корпуса должно хватить. И Книгочей привезет еще боеприпасы.

В дозоре казарбов далеко не у всех были арбалеты, всего четыре — лишь у каждого пятого. У основного войска, скорее всего, соотношение и того меньше. Если сравнивать луки, то наши лучше, судя по тем лукам казарбов, что мы собрали после разгрома их ночного дозора.

— Зоран, план на бой простой, — сказал я. — Стреляете строго по их арбалетчикам, издали, так чтобы у них не было шансов ответить. И еще можете выцеливать командиров.

— Так точно, босс, — четко ответил он.

Понемногу дисциплина налаживалась и я начал подумывать не ввести ли еще и строевую подготовку, как наступит мирное время.

Я вскочил в седло и отсалютовал остающимся. Мы растворились в ночном тумане на краю лесного массива.

Мара время от времени взлетала и с высоты осматривала пространство впереди по курсу. Но казарбы у Корханеса к ночи успокоились и никаких дозоров в этой стороне не наблюдалось.

Это наводило на мысли. Понятно, что степняки не собирались вести войну против тоширунгов в их непроходимых лесах. А местным оркам вмешиваться в чужие распри при непонятной выгоде, смысла не было. Вот они и сидели тихо в своей чаще.

Когда туман рассеялся и Корханес остался справа, я слегка пришпорил Арму. Она только этого и ждала. Отряд перешел на галоп.

Мы скакали вдоль леса, пока Марвин не разглядел скит отшельника. Он показал мне рукой налево и мы перешли на рысь, а к скиту подъехали уже шагом.

Внутри никого не было. Но костер кто-то не так давно разводил. Куча дров заметно уменьшилась с тех пор, когда мы покинули это место.

— Может, какие-то охотники или пастухи останавливались перед самым нападением казарбов, — предположил Марвин.

Интересно, что стало с телом Лима. Никаких следов, никаких костей.

— Наверное, его похоронили, — шепнула мне Мара, услышав мои мысли. — В смысле сожгли. Те же охотники или пастухи.

Или унес хонгор.

— Так далеко они не залетают, — сказала Мара.

Ладно, пусть так. Но во мне вдруг проснулась жажда мщения. Вот закончим с казарбами и до вас доберусь, проклятые тоширунги. Ответите мне за Лима и Риццо.

Мара промолчала. Орки никому не нравятся.

Я спрыгнул на землю и зашел внутрь скита. Пусто и холодно. Присел на то место на мраморном полу, где впервые очнулся. Прошло совсем немного времени, но зима уже вступила в свои права и никаких запахов лесных ягод я не ощутил.

Ничто мне не напоминало о той ночи. Даже странно. Как будто все было не со мной. Тренога светильника в углу показалась ниже, а скамья у стены – меньше.

Зашла Мара и огляделась.

— Смотри, — сказала она. — Что это?

Она показала на стену сбоку от окна. Мы вместе подошли к нарисованной прямо на стене картине. Черная фигура с разведенными в стороны руками и точками горящих глаз. Под картиной я увидел какие-то буквы.

— Помни о смерти, — прочитала Мара. — Это на старом варианте всеобщего языка.

Кто-то назвал бы это знаком. Вполне возможно, это он и был.

Но скорее всего, тот отшельник, что жил здесь, нарисовал для красоты, просто я в тот раз не заметил.

Я посмотрел на Мару. Она думала о чем-то своем, зажав в кулачке свой амулет.

Может, эта надпись и картина, похожая на икону — знак вовсе не для меня? Я повернулся и вышел. Мара тут же догнала меня.

Марвин ничего не сказал остальным, но посмотрел на меня понимающе. Мы с Марой сели на Арму, я в последний раз оглянулся на этот ничем не примечательный низкий скит. Памятника с табличкой «В этом доме ожил Крысобой Кранц, также известный, как Бешеный пес — спаситель Корханеса» здесь никогда не будет.

Мы двинулись дальше, к темнеющей у горизонта степи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мара сказала, что в последнее время стала намного быстрее летать.

— Конечно, ты же растешь и часто тренируешься.

— И еще кулон, подаренный Хильдой, придает силы, — добавила она, взлетела и отправилась на разведку к первой небольшой возвышенности вдали.

Я дал Марвину знак и он приказал парням остановиться и спешиться, чтобы лошади немного передохнули после долгой скачки.

Поблизости Люк обнаружил останки людей. Тела, сваленные в неглубоком овраге, были объедены птицами и зверями. Простые крестьяне, которым не повезло оказаться на пути наступающего войска казарбов. Стало понятно, почему их появление оказалось неожиданным — они убивали всех свидетелей.

Мара вернулась и сказала:

— Там на пригорке два часовых. Рядом, за кустами внизу, небольшой шатер и шесть лошадей. Сигнальный костер едва тлеет, но они его поддерживают в таком состоянии. Струйка дыма почти вертикальная, ветра нет. И вдалеке, точно на север, еще одна такая же струйка.

Какая же она умница. Арма потерлась носом об ее плечо.

— Марвин, останешься со своей группой здесь, — сказал я. — Дождись, когда мы выйдем на позицию перед дальним постом. Мара вернется на полпути и даст сигнал. Нападем одновременно. После, будем поддерживать костры в таком же состоянии, как сейчас.

— Все понятно, босс.

Я со своей группой поскакал на север, Мара летела над нами.

По дороге в двух местах мы увидели еще несколько останков тел несчастных свидетелей наступления степняков.

Я призвал помощь небес, чтобы стало еще темнее.

— Неплохо, — отметил про себя, увидев, как ветер пригнал с запада большие облака. Почти сразу. Я наверное обладаю магической силой призывать тучи и создавать темноту. Забавно, если так. Надо потом потренироваться на досуге.

Мара сделала вираж и уселась в седло, как самолет вертикального взлета и посадки на борт авианосца.

— Там тоже двое, — тихо сказала она. — И шесть лошадей у шатра.

Мы осторожно подъехали к невысокому холму. Скоро рассвет, надо атаковать с ходу.

Мара полетела назад и когда оказалась посередине между нами, громко крикнула. Из-за расстояния и ветра я скорее почувствовал интуитивно, чем услышал, и дал знак окружить холм.

Мы слезли с лошадей и пошли вчетвером с подветренной стороны. Люк и Джей справа, я и Чек прямо. Слева и позади холма притаились шестеро новых бойцов.

Один из часовых вдруг вскочил. Он, наверное, как Марвин, обладал сильным нюхом и учуял кого-то с наветренной стороны.

Но мы уже подошли достаточно близко и выстрелили с Чеком одновременно. Этот часовой упал, сраженный двумя болтами, а второй, кажется, дремал. Люк усыпил его окончательно выстрелом в затылок.

Мы перезарядили, быстро подбежали и откинули полог шатра. Все четверо казарбов внутри спали.

Юстиг, наверное, разбудил бы их и вызвал на честный бой. Но мне такое благородство не подходит. Вообще-то я — коварный и злой. И беспощадный к врагам. Поэтому дал команду и парни завалили троих. Четвертый нужен был живым.

Я присел и забрал его пояс с мечом, а Джей невежливо пнул спящего по ноге.

Мужик попался крепкий, так что пришлось изрядно попортить ему шкуру и отрезать несколько лишних пальцев, пока он не согласился, что этого достаточно. Мои методы для большинства бойцов были новым словом в оперативной работе, но они недавно на эту работу перешли, так что ничего удивительного. Быстрее всех учился Чек, он мне очень помог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После допроса, когда мы немного разобрались с системой сигналов казарбов, я задумался. Конечно, этот говнюк мог сказать как правду, так и все наврать из вредности, но проверять мы пока не станем. Главное, что никаких сигналов с севера нам никто подавать не будет. Этот телеграф односторонний.

Я приказал убить пленного. Вряд ли в этом мире слышали о Женевской конвенции, а мне возиться с ним было не с руки. Да и кому он нужен теперь, одноглазый.