Золото - Сизя Зике

Тут я должен сказать, что пережил практически все; очень рано, до пресыщения, стали знакомы мне женщины и всяческие удовольствия, которые те могли принести. Диана была единственной, кого я любил, единственной, достойной того, чтобы стать матерью моих детей. Она была моей спутницей в хорошем и плохом, без всяческих ограничений, уже более пяти лет. Были мы и на коне, и под ним; и она все сносила - откровенная, преданная, инициативная. Одаренная редкой силой характера, она одна была равноправной моей партнершей. Сражаясь рядом со мной, она сохраняла присутствие духа и хладнокровие там, где сломались бы многие мужчины. И никогда она не пожаловалась на усталость, никогда не упрекнула из-за ситуации, в которые я ее втягивал. Она была создана для любви, но сам я не создан только лишь для любви. И может потому, что я любил ее, как редко кого любил в своей жизни, теперь мне не хотелось впутывать ее в свои сумасшедшие эскапады. Со мной нет будущего. Завтра я могу стать миллиардером и пропустить все в течение недели, чтобы вновь очутиться на улице без гроша в кармане.

* * *

Прекрасно понимая, что никакой альтернативы не имеется, Диана все же какое-то время еще желала бы побыть со мной. Мне удалось убедить ее поехать со мной в Сан Хозе, а уже оттуда позвонить своему отцу, который тут же выслал ей авиабилет. Я знал, что когда она услышит знакомый голос, вернутся приятные воспоминания, и это поможет ей пережить первые, самые трудные мгновения. Лично я виновным себя не чувствовал. Я не оставлял ее одну, в незнакомом городе. Диана должна была вернуться в безопасное убежище своей семьи, в места, где она жила счастливо, прежде чем я появился в ее жизни.

Она предприняла всего лишь одну отчаянную попытку забрать меня с собой на этот ее остров. Только вот я не мог возвращаться без копейки туда, откуда уезжал победителем.

Нашу последнюю ночь мы провели без сна, глядя друг на друга, разговаривая, стараясь в последний раз насытить глаза образом другого.

Наше прощание в аэропорту было коротким, но сколько же было в нем смысла. Никаких слез, никаких лишних слов. Мы страдали в глубине себя, оба совершенно одинаково. И не нужно было выражать этого.

- Увижу ли я тебя еще?

- Кто знает, красотка? Во всяком случае, надеюсь, что да. А теперь уже беги! Не надо затруднять себе жизнь.

Последний, переполненный любовью поцелуй, и она ушла, даже не обернувшись.

* * *

После этого расставания у меня уже не было желания оставаться в столице, только на Оса возвращаться еще рановато. У меня появляется желание прошвырнуться в Пунта Буррика. Из болтовни с торговцами предметами доколумбова искусства я узнаю, что самый крупный золотой предмет в стране был найден именно там. Одного этого достаточно, чтобы я, не раздумывая, направился в ту сторону. Теперь мне, прежде всего, необходимо забыть о пяти годах жизни вдвоем, вновь привыкнуть к холостяцкому состоянию, в течение множества лет бывшему для меня чем-то совершенно естественным.

* * *

Два дня назад встречаю молодого француза, Николя, который слыхал обо мне и с тех пор разыскивал. Он бродяга, выехал из Франции пару месяцев назад, и теперь ищет эмоциональные переживания вне затоптанных троп. Он попросил, чтобы я взял его с собой. Парень немного похож на Дэйва парижский панк, волосы выкрашены в красный цвет, в ухе серьга, похоже, что он не такой безответственный, зато более коррумпированный. У него имеется желание позабавиться, у меня тоже. Потому я соглашаюсь, хотя любители мне уже поднадоели. Хотя, никогда и никому я не отказывал в поисках приключений. Так или иначе, в Пунто Буррика я решил отправиться исключительно в качестве прогулки, без всяких серьезных намерений. Так что кто-нибудь, с кем по дороге можно будет поболтать и подуреть, всегда пригодится.

Мы договариваемся, что отправимся прямо на юг. Николя не похож на силача, поэтому, чтобы он не слишком отставал, советую брать как можно меньше барахла, а в конце - так вообще, не брать вообще ничего. Следует сказать, что я уже столько ша тал по всем этим джунглям, что отношусь к ним как к парку. Тем не менее, Николя удивлен.

- Так что мы должны взять? - спрашивает он меня. - Что-то особенное?

- Да нет, ничего. Не бери дурного в голову.

- Гамак?

- Нет. Всегда можно найти какого-нибудь фрайера, у которого можно будет переночевать.

- Ну, по крайней мере, мачете от змей?

- Если тебе так хочется, бери, только оно чертовски тяжелое и не слишком эстетичное. Кроме того, про змей слишком много только говорится, а сами они боятся еще больше, чем ты.

И таким вот макаром мы отправляемся - руки в карманах - вдоль этого бесконечного пляжа. Дорога и вправду очень проста: имеется всего лишь единственный способ добраться до Пунта Буррика. Нужно идти по пляжу, а потом подняться по тропке, которой пользуются контрабандисты скота, в сторону Панамы и пройти через индейскую резервацию. А там уже посмотрим. Багажа у нас никакого, обычная прогулка. Еду покупаем по пути у местных крестьян. Все идет шикарно, только вот до вечера мы так и не дошли до тропы контрабандистов. На нас напирает прилив, так что мы вынуждены идти вдоль первого же встреченного нами рио. На закате мы очутились в местечке, где вообще нет никаких дорог. Я решаю останавливаться на ночлег.

- Ладно, спать будем здесь. Нужно разложиться, пока не сделалось совсем темно.

- Где?

- Я беру себе вот эту ветку. Найди для себя какую-нибудь поблизости.

Николя несколько удивлен, но раз я веду себя так, как будто считаю все совершенно естественным, он тоже приспосабливается.

- Согласен. Кто ложится последним, выключает свет.

Перед сном сворачиваю последнюю папироску, при этом трогательно замечаю, что добрался до конца Ветхого Завета. В последних лучах заката даже читаю несколько строк Евангелия от Матфея глядящему на меня с изумлением Николя. А потом, под влиянием усталости и травки, засыпаю.

* * *

На следующий день мы находим тропу. На ней видны свежие следы - здесь прогоняли скот. Мы идем по следам и видим стоянку индейцев, куда и направляем свои шаги.

Только не надо представлять индейцев могучими, загорелыми мужиками, украшенных перьями. Скорее всего, это банда выродков, дегенерировавших из-за многократных перекрестных связей внутри одной семьи. Вообще-то они гостеприимны, но их еда это сущая отрава. Женщины остаются в укрытии и осторожненько следят за нами, в то время как мужчины принимают нас в свой круг.

Когда мы уже собираемся уходить, самый старший спрашивает у меня:

- А как вы нашли дорогу?

- Пошли по следам скотины, чуть ниже отсюда.

Похоже, что они ошарашены и тут же проводится оживленный совет. Потом они хватаются за ружья, вскакивают на лошадей и галопом убираются из стойбища. Догадываюсь, что у них какие-то свои отношения с контрабандистами, и эти последние как-то прошмыгнули ночью, чтобы не связываться с индейцами. Так это или иначе, но я не хочу ввязываться в их дела. Нахожу Николя, который вертится возле кухни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});