Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - Александр Витковский

Действительно, трудно дать более весомую и значимую оценку работе наших разведчиков. Но, составляя секретный доклад, аналитики спецслужб еще пе знали, что кроме нелегально покинувших Англию разведчиков, в стране оставались еще три человека из Кембриджской пятерки, которые продолжали работать на Москву.

Незадолго до той ночи, когда Маклин и Берджесс в уютной каюте пересекали Ла-Манш, Филби проинформировал свое английское руководство о том, что... именно Маклин мог быть тем самым советским агентом, который в расшифрованных с помощью «Веноны» военных сводках советской разведки выступал под псевдонимом Гомер.

Нет, это пе было двойной игрой и уж тем более предательством. Таково уж хитросплетение оперативных комбинаций и замыслов, в результате которых надо и друзей спасать, и самому остаться целым, да еще и вне всяких подозрений. И сделать это нужно в определенный день и час, не ошибившись ни на минуту. Именно поэтому он отправил информацию своему руководству в тот момент, когда Гомер еще находился в Англии. Это было весомым алиби собственной непричастности к побегу Но чтобы дать своему коллеге возможность избежать ареста и спокойно уйти в Москву, Филби направил «разоблачительную» информацию в СИС обычной дипломатической почтой. Пока она дойдет, пока с ней разберутся, пока доложат, пока примут меры... В общем, Маклин будет уже далеко. При этом с самого Филби будут сняты все подозрения, поскольку именно он еще до вывода из страны советских разведчиков догадался, кто такой Гомер и проинформировал об этом свое руководство...

Но то, что вместе с Гомером «сделает ноги» и Берджесс, — этого Филби никак не ожидал. Это означало, что теперь он должен будет объяснять в процессе неминуемого расследования характер своих контактов не только с Маклином (за это он особенно не переживал, так как своим «разоблачительным» докладом сделал упреждающий ход, снимающий все возможные подозрения), но и с Берджессом. Так или иначе, но он попадает под увеличительное стекло тщательного изучения и глубокой проверки и его самого, и характера связей с беглецом из английской контрразведки. Впрочем, Гай Берджесс поддерживал дружеские отношения со многими сотрудниками спецслужб Ее Величества. Да и для советской разведки иного варианта просто не существовало. Рассчитав всю степень риска для оставшихся в Англии друзей Маклина, руководство Лубянки приняло обоснованное решение о выводе вместе с Гомером и Берджесса. Обсуждался вопрос и о выводе самого Кима Филби. Но в той ситуации положение нашего разведчика не вызывало особых опасений. Предлагалось покинуть страну и Бланту, но он, уверенный в своей безопасности, отказался.

Исчезновение двух высокопоставленных представителей политического истеблишмента не просто переполошило англичан и американцев, оно поставило на уши спецслужбы обеих стран. Для начала, чтобы не придавать делу излишнего шума, было решено негласно обыскать квартиру Берджесса, но без юридических формальностей, то есть без официального получения ордера на обыск. С просьбой найти ключ сотрудники МИ-5 обратились к однокашнику беглеца по Кембриджу и своему бывшему коллеге... Энтони Блату. Он без особого труда отыскал ключ у кого-то из общих знакомых и с готовностью передал его сотрудникам МИ-5. Но прежде Блант сам тайно проник в квартиру Берджесса. Ему предстояло отыскать и уничтожить записку Кима Филби, переданную Берджессу, о том, что над головой Маклина быстро сгущаются тучи. В последние часы перед началом операции по выводу, когда напряжение достигло предела, а нервы беглецов были натянуты как струна, Гай просто забыл ее сжечь и оставил у себя в квартире Для английских спецслужб этот клочок бумаги мог стать важнейшим вещдоком, а для беглецов и самого Филби — роковой уликой.

Тайно проникнув на квартиру своего друга, Блант отыскал записку и уничтожил ее. Понятно, что после его визита английским сыщикам в апартаментах Берджесса уже, по большому счету, нечего было делать. Однако скрупулезный досмотр бумажных завалов личного архива позволил найти несколько листков пожелтевшей от времени бумаги с черновыми записями конфиденциального характера, относящимися еще к началу войны. В обычной ситуации они не вызвали бы никакого подозрения, но сейчас, когда детально и очень пристрастно изучалась любая возможная улика, тщательный анализ этих небольших записок выявил некоторые зацепки, вызвавшие неподдельный интерес контрразведки...

В это же самое время началась и тщательная проверка каждого, кто хоть как-то был знаком с беглецами или имел с ними даже случайные единичные контакты. Искали третьего агента—того самого человека, кто мог предупредить Маклина, а значит, и Берджесса, о возможном аресте. Со временем, как и следовало ожидать, попал «под колпак» и Филби. Задним числом оснований для подозрений у английской контрразведки и ФБР к этому моменту скопилось немало. Все трое учились в Кембридже, именно Гай помог Киму устроиться в СИС, позднее Берджесс приезжал в Стамбул, где Филби работал резидентом английской разведки, а потом жил у него на квартире в Вашингтоне. Но это были косвенные улики, в которых не было и намека на секретное сотрудничество с советской разведкой. Конечно, этих фактов явно не хватало для официального обвинения и тем более судебного процесса. Зато у руководителей ЦРУ и СИС появилось большое количество информации к размышлению о том, почему на разных этапах проваливались практически все разведывательные операции против СССР.

Когда Филби узнал о том, что вместе с Маклином в Советский Союз выведен и Берджесс, разведчик собрал все секретные документы, разведывательную аппаратуру и на всякий случай спрятал все это за городом в лесном тайнике. Предосторожность оказалась не липшей. Насмерть перепуганный генерал Уолтер Беделл Смит, назначенный чуть больше полугода назад новым, вторым по счету директором ЦРУ, срочной телеграммой в СИС запросил английскую разведку безотлагательно отозвать Филби из Вашингтона. В спецслужбах Туманного Альбиона решили не раздражать своих заокеанских коллег и в июне 1951 года выполнили их просьбу.

В декабре 1951 года Кима Филби вызывают на Керзон-стрит в лондонскую штаб-квартиру МИ-5 для официального расследования. Разведчик достойно выдержал многочасовой «допрос с пристрастием», четко, логично и доказательно опровергая все обвинения. Летом

1952 года над ним устраивают неформальный процесс, в ходе которого подозреваемый вновь подвергается ряду допросов. Но расследование завершилось ничем. Едва ли не все сотрудники английской разведки, знавшие Филби, были уверены в том, что он стал жертвой завистников в СИС и раздутой в США «охоты на ведьм». Тем не менее разведчик был вынужден уйти в отставку «по собственному желанию», получив при этом выходное пособие в четыре тысячи фунтов. Но долго сидеть без дела не пришлось. Филби пробует вновь заняться журналистикой, работает в экспортно-импортной фирме, начинает писать книгу о работе в разведке. Но все это—временные занятия. Вскоре он устраивается на работу в Министерство иностранных дел. Но постоянная, хотя и неназойливая контрразведывательная слежка и публичные обвинения в прессе, граничащие с травлей, продолжались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});