Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Дело не в этом. Голубчик, вы обязаны его выпустить! Он ведь уже не помешает следствию, оно же, как я слышал, завершено. Или нет?
- Завершено, - выдавил из себя Сокол.
- Народ смотрит. Зачем держать? - Марьясов перешел на доверительный, тихий тон: - Сколько надо поручителей, чтобы вы смягчили меру пресечения? Вот вы скажете: десять - я найду десять. Мы напишем вам письма, подпишемся...
Тяжелое лошадиное лицо майора потемнело, отсверкивало от злого пота.
- А если сбежит? Вы об этом не думаете?
- Куда сбежит? И зачем? В конце концов мы... я, Кунцев, Муравьева... мы же ручаемся за него.
- И что мне с вашего ручательства?! Если он сбежит, мы что, вместо него вас, что ли, повезем в суд? Вы хоть знаете: если он сбежит, то по закону с вас как с гуся вода! Вы обязаны будете заплатить по три минимальные зарплаты... Не смешите меня!
- Всего-то?! - удивился Марьясов. - Не знал. Ну давайте мы соберем большой выкуп.. или, как точнее сказать, залог?
Майор Сокол засопел, забросил очочки на брови.
- Я вас не узнаю, Юрий Юрьевич. За вами коллектив, думайте о коллективе.
- Я и думаю о коллективе, - ответил Марьясов. - И не только о своем. Вам мало крови Вани Гуртового?
Майор дернул шеей:
- Вы что, полагаете?..
- Я ничего не полагаю. Я предлагаю следствию рассмотреть вопрос о поручителях. Почему это вас так разозлило? Теперь меня и к Левушкину не пустите?
- Почему же, - Сокол убрал очки в карман. - Мы держим слово. Пусть он подумает. Мы тоже люди.
Сотрудник ФСБ ушел, и Юрий Юрьевич понял, что в группе следователей, видимо, раздрай. Но отступать назад они не могут, не умеют. Нужен повод.
Вечером в камере у Левушкина-Александрова появился невысокий, движущийся, как кавалерист - со слегка расставленными ногами (мастер по дзюдо), со всезнающей улыбкой на плоском лице Марьясов.
Увидев директора Института физики, Алексей Александрович лежа кивнул.
- Ну как вы, дорогой? - пробормотал, наклоняясь к нему, академик.
- Да так как-то, говоря словами Хлестакова. А вы-то как, Юрий Юрьевич? Животик не болит?
- Перестаньте, - прошептал с улыбкой Марьясов. - Они, по-моему, в мандраже. Мальчишество тут ни к чему. Все мы делаем, что можем. Я лично подписал "маляву" на вас, максимально положительную.
Он помолчал, ожидая, видимо, каких-то слов от Алексея Александровича, но тот только кивнул и сел на краю постели, вытянув ноги.
- Алексей, дорогой... - продолжил Марьясов. - Средства массовой информации подняли шум до небес... Я вам новые газеты принес... - Академик, лучась улыбками во все стороны, подал пачку газет.
- Зачем? - буркнул Алексей Александрович. - Вы уйдете - они тут же отберут.
- Не отберут. Что-то меняется. Ясно, что произошел перебор. Но в чем-то и по вашей вине. Да, да! И надо помочь им сделать шаг цурюк...
- Ну что, что я могу им сказать? - вскинулся Алексей Александрович. Что меня наркотиками там кололи? Или пил водку, на змеях настоянную, и в пылу бреда... Ну что, что?!
- Не знаю. Подумайте. Может быть, просто сказать: раскаиваюсь, что поехал... - Марьясов снова перешел на шепот: - Не знал, что в университете, у первоотдельцев, по нашей с Соболевым вине тема осталась незакрытой... что десять лет назад была неразбериха... и так далее.
Левушкин-Александров молчал, раздумывая над словами гостя.
- А мы в свою очередь, я, Кунцев, Муравьева, выступим поручителями. Чтобы вы до суда вернулись к семье, к нормальной жизни... Как, Алексей?
- Мне сказали, у меня новый адвокат... Почему не пускают?
- Пустят... Да! - вдруг спохватился Марьясов. - Пришел факс из Америки. Простите, чуть не забыл. - Он протянул лист бумаги.
Затрепетав, как мальчишка, Алексей Александрович схватил листок. "МИЛЫЙ, Я ВСЁ ЗНАЮ. Я В ОТЧАЯНИИ. СКАЖИ: НУЖЕН ЛИ МОЙ ПРИЕЗД? ГАЛЯ".
Марьясов прокашлялся:
- Давайте, как в сказке про Алису, когда кот исчезает частями... и еще улыбка остается... частями снимать эту гору недоразумений. - И, повысив голос, закончил: - Если и это их не устроит, если это упрямые ослы, я надеюсь, наш новый президент им уши оторвет. Думаю, он первый заинтересован, чтобы эта организация стала...
- Перестаньте! Не хочу слышать! - прервал его бледный Алексей Александрович. - Мне уже все равно. Ни в чем каяться не буду.
- Напрасно, - еще громче сказал Марьясов и при этом улыбнулся.
Почему он улыбнулся? Восхитился тем, как хорошо держится Левушкин-Александров, или у него свои, невысказанные счеты к господам из серого дома?..
25
В связи с ремонтом камер с нечетными номерами, как объяснила служба ГУИН, Алексея Александровича временно перевели в камеру No12. Здесь на одной из коек сидели трое довольно мрачных мужчин и играли в карты. Остальные лежаков двадцать пустовали. Это при нынешней-то нехватке мест!
Надзиратель запер дверь за спиною профессора, и наступила тишина.
Отложив карты, незнакомцы смотрели на вошедшего. Левушкин-Александров на всякий случай решил поторопить и спровоцировать открытый разговор. Слышал он про эти "ремонты", про иные причины, по которым заключенных интеллигентов подсаживали к уркам.
- Здравствуйте, - сказал он, легко и чуть свысока улыбаясь, словно перед ним студенты, пришедшие на лекцию. Он ничего уже не боялся, он стал фаталистом. - Я профессор Левушкин-Александров, обвиняемый в шпионаже в пользу Китайской Народной Республики. А вы?
- Ишь, гад! - пробормотал, вставая, узкоплечий тип со скошенным подбородком, по этой причине отращивающий весьма скудную прозрачную бородку. На левом кулаке у него было выколото ЛЕНИН, на правой - МАНИН. Но восседавший с ногами на одеяле широкоплечий дядька, похожий на силача с картины Пикассо "Девочка на шаре", буркнул:
- Смолкни!
Третий мужичок, с глазами острыми и умными, в черной, как бы "рабочей", дорогой импортной рубашке, долго смотрел на нового постояльца и наконец сказал:
- Спите спокойно, Алексей Александрович. - И добавил довольно смутные слова: - Мы так не договаривались. Всё, по коням, братва! - И они, все трое, разошлись по своим койкам и затихли. У толстяка на босых ногах можно было прочесть синие буквы: ОНИ УСТАЛИ.
Доверясь судьбе, Алексей Александрович лег на свободную лежанку, причем не ближе к двери, как если бы боялся новых соседей, а подальше, к окну. Если будут бить, никто не поможет.
Но Алексея Александровича не тронули. Он понял: "Меня хотели подставить, а они не стали, пощадили. Значит, слышали обо мне..."
Сутки он мирно бытовал в новой камере с молчаливыми соседями, прочел им лекцию по экологии, рассказал про биотический круговорот, про то, что, может быть, они когда-то в школе учили, да забыли, - про волшебный процесс фотосинтеза, без которого не было бы жизни на Земле.
- По цифрам это приблизительно так. Биомасса всех живых существ на Земле два на десять в двенадцатой тонн... по сухому весу...
- Это сколько же?! - начал тут же считать мужичок в черной рубашке. Десять в третьей - тысяча, в шестой - миллион, в девятой - миллиард, в двенадцатой...
- Квадриллион! Из всей солнечной энергии на Земле расходуется на фотосинтез меньше десятой доли процента. И вот эта доля нас кормит. Если бы исчезли травы, злаки, мы бы вымерли. Ну, сами понимаете, цепочка: трава корова - молоко... и так далее. Но если бы не было озонового слоя, солнце бы все наши растения вмиг убило.
- Твою мать! - поразился широкоплечий. - Это большую бомбу - и привет.
- Ну, одна не уничтожит слой, но если много... Когда запускаем ракеты, выжигаем новые. Сегодня озоновый слой вроде решета...
Заговорили о доме, про варенья и соленья. Алексей Александрович рассказал, что возле дорог, по которым ездит много машин, грибы срезать нельзя - в них свинец... В квартирах, особенно из бетона, если не проветривать, собирается газ радон... Его слушали с необычайным вниманием.
- А вот когда технический спирт с марганцовкой... не отравишься? спросил арестант с хилой бородкой.
- Лучше запивать молоком! - засмеялся Алексей Александрович. И, поскольку возникло состояние некоторой доверительности, осторожно спросил: - А вас-то сюда за что?
Широкоплечий и мужичок в черном переглянулись. Мужичок ответил:
- Машину зерна свистнули... Свадьба у его дочери, а денег нет... - И кивнул на арестанта с жидкой бородкой. - А кузов у этого пидора худой. Милиция по воронам нашла...
Вечером Алексея Александровича неожиданно вызвали на прогулку.
Обычно его выводили в одиночестве, в сопровождении двух конвоиров, но в этот раз повели часом позже, около восьми, когда по коридору уже шаркали ноги заключенных с верхних этажей. И в темном закутке, именуемом на языке СИЗО Чечней, когда один конвоир ушел вперед, а второй отстал, на Алексея Александровича вдруг набросились несколько мужчин, повалили, яростно сопя, и начали бить тяжелыми коваными ботинками.
Его старались колотить по голове. Но, понимая, что это для него смерть, он обхватил ее руками, и удары больше попали в грудь и живот. Как потом выяснилось, печень была порвана и сломано два ребра...
- Дураков нет - Ричард Руссо - Русская классическая проза
- Ключи - Роман Солнцев - Русская классическая проза
- Розы на снегу - Вячеслав Новичков - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Хроники чумного времени - Олег Владимирович Зоберн - Контркультура / Русская классическая проза / Прочий юмор
- Волки - Сергей Владимирович Семеркин - Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Доказательство человека. Роман в новеллах - Арсений Михайлович Гончуков - Научная Фантастика / Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Сплошное разочарование - Арсений Лебедев - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Эротика
- Яблоневое дерево - Кристиан Беркель - Русская классическая проза
- Двадцать пять рублей - Николай Некрасов - Русская классическая проза
- Бомбила - Сергей Анатольевич Навагин - Прочие приключения / Русская классическая проза