В донесениях не сообщалось... - Сергей Михеенков

Но прежде, чем попасть в полк, пришлось пройти через фильтрационный пункт. Подождать, пока придет из части подтверждение на мое имя. Туда дали запрос, и я ждал подтверждения на него. Отфильтровывали полицаев и дезертиров, которые ушли с немцами. Так что недельку пришлось посидеть за перегородкой…

Полк уже стоял в 50 километрах от Берлина. Готовились к общему штурму. Но нас, кавалерию, послали в обход. Нам другую задачу поставили.

Когда шли вдоль моря, попали под обстрел немецких кораблей. Мы вначале и не поняли, что вышли к морю.

Едем, чувствуем, что холодом веет откуда-то. Холодом и влагой. И думаем себе: черт возьми, наверное, опять реку форсировать!.. А это — Балтика.

Потом повернули на Берлин.

Когда шли на Берлин, мне, как бывалому солдату, преподнесли подарок — новенький ручной пулемет Дегтярева. Тяжелая железяка. Ну, думаю, от Сталинграда прошел, а тут, видимо… По пулеметчикам, как известно, весь огонь.

Но в Берлине повоевать нам не пришлось. В город мы вошли по развалинам. Повсюду валялись трупы. Огонь. Возле Бранденбургских ворот нас остановили и приказали занять оборону.

Вот почему наш корпус получил название 70-го гвардейского Бранденбургского. А я воевал в 3-м эскадроне 57-го гвардейского кавалерийского полка 15-й кавалерийской Мозырской дивизии.

Глава 7

Под Москвой

Так называемое второе наступление на Москву вермахт начал в конце сентября, устремив группу армий «Центр» из-под Рославля и Ярцева на Вязьму. Одновременно шло наступление из-под Брянска и севернее, под Калинином — на Клин. Началась операция «Тайфун». Никогда еще противостоящие стороны не бросали в бой такое количество войск и вооружения. В октябре немцы замкнули два гигантских котла под Вязьмой и Брянском. В них, по данным историков, оказались 7 из 15 полевых управлений армий, 64 дивизии из 95, действовавших на этом направлении к началу битвы, 11 танковых бригад из 13, 50 артполков РГК из 62. Многие дивизии и части вырвались из окружения и заняли новые позиции вокруг Москвы. В это время свой подвиг совершили курсанты Подольских артиллерийского и пехотно-пулеметного училищ, остановившие танки 57-го моторизованного корпуса противника под Малоярославцем. Храбро дралась ЗЗ-я армия генерала М.Г. Ефремова, 16-я армия генерала К.К. Рокоссовского, 20-я — генерала А.А. Власова. Немецкая разведка фактически проморгала крупные переброски войск с востока СССР. Сибиряки и московские ополченцы, стрелки и танкисты, минометчики и танкисты, летчики и артиллеристы — все они своим совокупным ударом нанесли первый значительный урон германским войскам. Не зря в ежедневных записях генерал-полковника Гальдера 7 декабря 1941 года появилась такая: «События этого дня опять ужасающи и постыдны».

— Нашему 1-му дальнеразведочному авиационному полку была поставлена задача: вести непрерывное наблюдение за продвижением немецких войск юго-западнее Москвы. Немцы наступали.

Наш полк базировался на аэродроме Дягилево под Рязанью.

В Москву в главный штаб ВВС мы должны были регулярно доставлять свежие данные аэрофотосъемки.

Экипажам приходилось летать на малых высотах. Фотоаппараты были несовершенными. Чтобы сделать качественный снимок, нужно было снижаться до 1000, а иногда и до 600 метров. Полк нес большие потери.

10 ноября 1941 года поступил приказ: сфотографировать участок дороги Малоярославец — Рославль. На задание улетел один экипаж — не вернулся. Другой — тоже не вернулся. Мне комполка: «Ну, Соколов, твоя очередь. Ты-то хоть, военком, вернись».

Скоростной бомбардировщик — машина хорошая. Экипаж мой тоже надежный. Штурман Володя Юдин. Стрелок-радист Зайченко. Вылетели во второй половине дня. Погода пасмурная. Облачность — 500–700 метров. Видимость хорошая, до 10 километров. Мы со штурманом переговорили: мол, погода самая подходящая, если что, нырнем в облака — и ищи нас.

Летим. Все спокойно. Перелетаем линию фронта. Немного западнее Серпухова. И тут нас обстреляли из зениток. Я вниз посмотрел: вся батарея палит по нашему самолету. Но ничего, пролетели благополучно. Вскоре вышли на нужный нам объект. Внизу шоссе и железная дорога. По шоссе движется техника. К Москве. Начинаем фотографирование. Дошли до Рославля. Там снова попали под зенитный огонь. Но и на этот раз Бог миловал. Развернулись и легли на обратный курс.

Все, думаю, задание выполнено. Теперь только бы до дому долететь. Слышу, Володя запел — от удовольствия. Он очень хорошо пел, играл на баяне. Ну прямо артист!

Летим. И вдруг рядом, борт к борту, проскочил немецкий истребитель «Мессершмитт-109». Он пролетел так близко, что от его струи сильно тряхнуло наш самолет. Штурман и радист одновременно закричали: «Фриц!» Я крикнул им: «Стреляйте!» Пулеметы только у них. У меня, кроме штурвала, ничего. Фрица и след простыл. У него скорость в полтора раза выше нашей.

Я смотрю — облака редеют. Так, думаю, попались… Через три-четыре минуты полета облачность оборвалась, и мы оказались под чистым небом. Главного гаранта нашей безопасности не стало. И в это время сбоку, немного сзади вновь появился немец. Он зашел так, как обычно заходят для атаки. «Стреляйте, черт бы вас побрал!» — закричал я экипажу. Никто, ни стрелок-радист, ни штурман, огня не открыл. Я маневрировал как мог: не дать немцу точно прицелиться, чтобы он не срезал нас первой же очередью. Но и месс огня не открыл. Он стал рядом, крыло в крыло, и начал подавать рукой знак, чтобы мы развернулись и шли за ним. Так вот оно что: сбивать нас ему было неинтересно, взять в плен, привести на свою базу русский самолет…

Надо было скорее тянуть к линии фронта. Я и начал маневрировать и за счет потери высоты набирать скорость.

На мой маневр немец ответил своим. Он отвалил в сторону, сделал переворот через крыло и стал заходить в атаку. «Стреляйте!» — снова закричал я экипажу. Было совершенно ясно, что теперь-то уж немец атаковал по-настоящему. Впереди линия фронта, и упускать нас ему конечно же не хотелось. А летчик он был хороший, мы в этом убедились. А теперь наступала минута, когда он хотел продемонстрировать нам, какой он стрелок. «Огонь, мать-перемать!..» Тут уж выражений не выбираешь. Два экипажа не вернулись, вот и нам, думаю, та же судьба… А ребята мои молчат, не стреляют. Ни единого выстрела с нашего борта.

И тут за немцем — откуда ни возьмись — увязался наш одиночный истребитель. Немец сразу прервал атаку, сделал необходимый маневр, чтобы уйти от трассы, выпущенной нашим истребителем. Они завертелись в небе, завязали свой бой. И когда мы были уже на довольно большом расстоянии, стрелок закричал: «Сбил! Дымит! Падает!» Я спросил: «Кто кого?» Он ответил: «Понять трудно».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});