Игры морока - Екатерина Белецкая

– Морок? – с интересом спросил Скрипач, и тут же огреб от Ита тычок в спину – молчи, мол.

– Нет, – шепотом отозвался Клим. – Чужаки какие-то. Лучше пропустим.

Ит прислушался. Шум воды сбивал, но удалось разобрать – по боковому тоннелю где-то впереди шли четверо. Шли быстро, уверенно, не скрываясь. Скоро шаги стали отдаляться.

– Кто эти люди? – спросил он негромко.

– Хрен их знает, – дернул плечом Клим. – Может, коммунальщики. А может, типа нас. Или просто молодь шастает.

– Ммм… – Фэб задумался. – Это не молодежь, – уверенно сказал он. – Они… очень по-деловому шли, если можно так сказать. Словно знали куда. Молодежь вела бы себя иначе.

– Ну может быть, – пожал плечами Сил. – Ушли, и ладно.

– Далеко нам еще? – поинтересовался Кир с другого берега.

– Если на месте стоять, то да. А если идти, то полчаса где-то. – Клим поправил рюкзак. – Речка, потом пониже спуститься, два тоннеля, потом подняться выше, коллектор, и мы, считай, на месте.

* * *

В коллекторе действительно воняло, но не настолько сильно, как они все боялись, да и пройти коллектор можно было за пару минут. Вошли в узкий тоннель, сделали пару поворотов и наконец оказались там, куда направлялись.

Ит не ожидал, что в подвале может быть настолько сухо и тепло. Кирпичные стены, своды… Подвал хорошо освещался, и в нем на удивление приятно пахло – свежим струганым деревом, едой и чаем.

– Эй, есть кто живой? – позвал Клим, скидывая рюкзак. – Маруся, Галя, вы тут?

– Климушка, чего ты раскричался-то? Мы чего, должны как собачки у входа ждать, что ли? – отозвался голос откуда-то из глубины подвала. – Суп сам себя не сварит.

– Суп? – обрадованно спросил Скрипач.

– Из всего подряд, – ответил другой женский голос. – Ребята, закрывайте дверь, чтобы запах не шел…

За деревянной загородкой обнаружилось нечто похожее на жилое помещение. Во-первых, там была кухня – самодельная плитка, на которой сейчас стояла здоровенная ведерная кастрюля, явно очень старая, пара чайников, совсем новых, и довольно много разномастной посуды. Во-вторых, тут же находилась общая спальня – деревянные нары в два этажа, на которых лежали матрасы и спальники.

Увидев нары, Ит поежился. Скрипач, конечно, это тут же заметил.

– Колыма? – негромко спросил он.

– Она самая, – беззвучно ответил Ит. – Ничего. Потерплю.

– А что еще остается, – Скрипач покачал головой.

– Там тоже ничего не оставалось. Особенно когда на полу неделю пролежал после трубы. Когда ноги отнялись. – Ит зажмурился. – Ладно, проехали. Клим, а тут есть выход на поверхность? – спросил он.

– Есть, – кивнул Клим. – Вон, гляди, там лесенка. Видишь? Но днем им не воспользуешься.

– Почему? – повернулся к нему Скрипач.

– А этот люк выходит на трассу, на разделитель, – объяснил Клим. – И до места, где перейти можно, шесть километров по разделителю пешкодралить надо. Дорогу не перейдешь, два потока по двадцать рядов каждый. Сечешь?

Ит кивнул.

Даже несмотря на то что находились они на приличной глубине, он ощущал непрерывную вибрацию – там, наверху, шли машины, сотни машин, тысячи машин. Он положил руку на стену – рука ощутила отголосок этого нескончаемого движения.

– Да не бойтесь. – Девушка, стоящая у плиты, повернулась к ним и улыбнулась. – Сюда они не провалятся.

– Я не боюсь, – улыбнулся в ответ Ит. – Просто… задумался, видимо.

Обеим девушкам было не больше двадцати пяти лет. Первая, Галя, маленькая, пухленькая, подвижная, с черными вьющимися волосами и карими глазами, оказалась очень разговорчивой и веселой, а вторая, Маруся, выглядела печальной и подавленной. Среднего роста, русоволосая, стройная, она все время опускала взгляд вниз, отводила глаза и говорить с кем бы то ни было явно не хотела.

– Сына у нее убил Морок три месяца назад, – объяснил Клим чуть позже. – Галька-то давно уже тут, четвертый год, а Маруська… – Он махнул рукой. – Они с мужем старшего отдали пока мужниным родителям, те молодые, не выслали их еще… ну а сами – сюда. Муж по коллекторам шарит, а она больше тут, по хозяйству. Он не хочет ее пускать, боится за нее.

– Я бы тоже боялся. – Скрипач покачал головой. – Господи, как же хорошо, что мы не взяли Берту.

– И не говори, – подтвердил Кир. – Аж трясет, как подумаю.

– А что тут еще есть? – Ри поставил свой рюкзак у стены.

– Аппаратная тут есть. – Сил ухмыльнулся. – Пошли, покажу…

* * *

К вечеру начал подтягиваться народ – всего пришло двадцать восемь человек, должно было прийти тридцать два, но четверо, как потом выяснилось, решили заночевать на одной из малых баз, ушли слишком далеко и не рискнули возвращаться ночью. Это и впрямь было опасно: Клим объяснил, что ночью активизируется «всякая нечисть» и вполне можно нарваться на неприятности. Были случаи, когда люди и в люки проваливались, и попадали во внезапно поднявшуюся воду, и лестницы металлические под ними ломались, словно картонные, и казавшиеся прочными своды тоннелей падали на головы… Ит, слушая эти объяснения, подумал, что, скорее всего, Клим не прав – все эпизоды были больше похожи на случайности, а не козни духов, но решил пока что не возражать. В конце концов, они тут живут и им, наверное, виднее.

Сил вместе с Ри засели в аппаратной, а Скрипач с Киром принялись знакомиться с приходящими. Фэб и Мотыльки до поры решили, по словам Фэба, «не маячить» и сели в тихом уголке, однако вскоре выяснилось, что Фэб – врач, и в уголок потянулся поток страждущих, по большей части с мелкими травмами типа ушибов или ссадин, которые получить в местных подземельях было плевым делом.

Ит прислушивался к разговорам – и вскоре ощутил, что его трясет. Судьбы, судьбы… Казалось бы, простые люди, самые обычные, но то, что произошло с ними, изменило их, и не добрая воля сделала их охотниками, а несчастье.

Олег и Света – два года назад Морок убил их дочь, и уже полтора года они живут тут, выходя на поверхность лишь изредка. Он был учителем в школе, а она всегда хотела быть мамой, и только мамой, она обожала девочку и…

Миша и Оксана – он, с бледным лицом, высокий, светловолосый, она – прозрачная, как осенний листик, тоненькая, волосы короткие, срезаны неровно. Сын, три года назад…

Игорь и Вера, представились сначала по фамилии – мы, Обуховы… Она – властная, уверенная, явно привыкшая распоряжаться, он – молчаливый, внешне спокойный, но с какой-то яростной внутренней силой. Тоже сын, четыре года…

Марина и Ваня…

Аля и Максим…

Юрий и Таня…

Толик, просто Толик, да, один, теперь уже один, навсегда один, сначала дочка, потом – умерла жена…

Андрей – жена была как раз эмпатом, полгода назад погибла во время очередной попытки атаковать Морока. Четверо эмпатов было на всю группу, всех он положил, на части порвал, как тряпичных кукол, в секунды…

Все эти истории, эти судьбы были пропитаны, как ядом, этой горькой мертвой любовью к погибшим детям, бессилием, отчаянием. То, что произошло на глазах у этих людей, искалечило их на всю оставшуюся жизнь, они, кажется, уже не хотели на поверхность, они жили только своей горечью и болью. И местью, потому что месть обязана, должна была свершиться – любой ценой.

«А я? – думал Ит. – Смог бы я – вот так? Хотя… Когда мы уходили с Терры-ноль, я тоже боролся, верно. Но – не с таким. То, с чем я боролся, было хотя бы относительно понятным. А тут? Все иначе, совсем иначе. Месть? Ну да, месть. Месть – это плохо, но месть мести рознь. Если бы подобное случилось с Маден, мы бы с рыжим, конечно, тоже оказались тут, под землей, и… и не вышли бы на поверхность, тоже не вышли бы. Вообще про это все действительно лучше не думать, потому что если думать, начинаешь чувствовать себя… нет, лучше сейчас думать о чем-то другом».

Скрипача, по всей видимости, посетили похожие мысли. Он подсел к Иту, тяжело вздохнул.

– Ты чего? – спросил Ит.

– Хреново, – констатировал Скрипач очевидное. – Бедные люди. Врагу такого не пожелаешь.

– Не пожелаешь, – согласился Ит. – Равно как и всего, что подобно… вот этому. Когда идет экспансия, например, и убивают пачками всех подряд. Когда…

– Это другое, Ит, – возразил Скрипач. – Это совсем другое. Война или зачистки – это все-таки другое. Тут… – он задумался. – Вся подлость, самая большая подлость заключается в том, что уничтожают самых беззащитных. Слабых. У меня словно шестеренки в мозгах слетели, – пожаловался он. – Сформулировать не могу.

– Я тоже не могу, – признался Ит. – И еще одно… – он замялся. – Атон тогда говорил, что мы каким-то образом должны на это все влиять.

– На Сонм? – уточнил Скрипач.

– На то, чтобы Сонм остался цел и невредим. И вот я сейчас тут сижу и думаю – нам что, предстоит всю жизнь так мотаться из мира в мир и гасить нечисть? Или нивелировать площадки? Или… ты представляешь себе, какого размера Сонм в принципе?