Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

Держа в руке бумагу, капитан Тауэрс взглянул на лейтенанта.

— Вы что-нибудь знаете об этом человеке?

— Он уже на борту, сэр. Прибыл сегодня утром. Я посадил его в кают-компании и поручил дежурному устроить его на ночь. Капитан поднял брови.

— На что нам это нужно?.. Как он выглядит?

— Очень высокий и худой. Мышиные волосы. Очки.

— Возраст?

— По-моему, он старше меня. Но не больше тридцати. Капитан задумался.

— В офицерских каютах тесно. Пожалуй, поселим его с лейтенантом Холмсом. Сколько матросов сейчас на борту? — Tpoe, сэр. Айзекс, Холман и де Врис. И еще Мортимер. — Скажите ему, чтобы подготовил койку с передней стороны перегородки «Ф», головой к правому борту. Койку пусть возьмет из носовой торпедной камеры.

— Слушаюсь, сэр.

Капитан Тауэрс изучил остальные сообщения после чего велел вызвать к себе мистера Осборна. Когда тот пришел, он указал ему на стул, угостил сигаретой и отпустил лейтенанта.

— Ну, мистер Осборн, — начал он разговор, — я только что прочел приказ о вашем назначении. Для меня это сюрприз. Рад с вами познакомиться.

— Для меня тоже, — ответил ученый. — Я узнал о нем только позавчера.

— На службе так бывает часто, — заметил капитан. — Но начнем по порядку. Ваше полное имя и фамилия?

— Джон Сеймур Осборн.

— Женаты?

— Нет.

— Порядок. На борту «Скорпиона» или какого-либо другого военного корабля я для вас капитан Тауэрс и прошу неизменно обращаться ко мне «господин капитан». На суше, в частной обстановке, я для вас просто Дуайт… Для вас, но не для младших офицеров.

Осборн улыбнулся.

— Слушаюсь, господин капитан.

— Вы плавали когда-нибудь на подводной лодке?

— Нет.

— Пока вы не привыкнете, вас будет раздражать теснота. Место для вас приготовят в офицерских каютах, питаться будете в офицерской кают-компании. — Он посмотрел на аккуратный серый костюм ученого. — Вероятно, вам потребуется более подходящая одежда. Завтра утром, когда прибудет лейтенант Холмс, попросите, чтобы он получил для вас форму на складе. Если вы в таком виде, как сейчас, спуститесь в «Скорпион», вашему костюму не поздоровится.

— Спасибо, господин капитан.

Капитан отодвинулся от стола, глядя на Осборна, на его интеллигентное лицо и нескладную фигуру.

— Скажите, что вы будете у нас делать?

— Вести наблюдения и изучать уровень радиоактивности в воздухе и в воде, особенно — под водой и внутри самого корабля. Насколько я знаю, поход будет на север.

— Об этом уже знают все, кроме меня. Вероятно, на север. Думаю, в конце концов и я об этом узнаю. — Капитан слегка нахмурился. — Как, по-вашему, возможен роет радиоактивности в «Скорпионе»?

— Не думаю. То есть, надеюсь, что нет. Вряд ли это произойдет, пока мы будем под водой, если, конечно, не случится ничего исключительного. Но контроль не помешает. Полагаю, вы захотите узнать о любом изменении фона?

— Конечно.

Начался разговор о различных способах измерения радиоактивности. Большинство приборов, которые Осборн привез с собой, были переносными и не требовали постоянных мест на корабле. В последних лучах солнца Осборн надел предложенный капитаном комбинезон и отправился вслед за ним на «Скорпион», чтобы осмотреть детектор излучения, смонтированный на кормовом перископе, и подумать, как эталонировать его относительно стандартных инструментов. То же самое нужно было сделать с детектором, установленным в машинном отделении. Кроме того, следовало слегка переделать один из двух оставшихся торпедных аппаратов, чтобы отбирать через него пробы морской воды. Когда стемнело, они вернулись на авианосец и сели ужинать в большой и пустой кают-компании.

Назавтра работа закипела. Первым заданием Питера, когда он приехал, был телефонный разговор со знакомым из оперативного отдела, которому он намекнул, что пора бы, наконец, уведомить капитана о том, что уже давно знают подчиненные ему австралийцы, и выслушать его соображения относительно плана операции. Вечером это сообщение поступило капитану Тауэрсу. Джон Осборн получил подходящее снаряжение, задняя дверца торпедного аппарата была уже переделана, а оба австралийца разместили свои вещи в выделенном им уголке подводного корабля. Однако ночевали они на авианосце, а на «Скорпион» перебрались во вторник утром. За утренние часы были сделаны последние приготовления, после чего капитан Тауэрс доложил, что готов начать испытания на море. Второй завтрак съели еще на борту авианосца, а потом «Скорпион» вышел в залив и взял курс на Мысы.

Весь день они кружились вокруг баржи с безвредным радиоактивным элементом, стоявшей посреди залива, замеряли радиоактивность. Осборн непрестанно возился со своими приборами, обдирал о сталь люков кожу с голеней, когда карабкался на мостик и обратно, больно стукался головой о переборки и навигационные устройства в главном посту, забывая, какой он высокий. В пять часов испытания кончились, баржу оставили сухопутным физикам — для них она, собственно, и предназначалась, — и корабль вышел в открытое море.

Привыкая к корабельной жизни, они всю ночь шли на запад в надводном положении. Рассвет застал их в спокойных водах, под свежими порывами юго-западного ветра, в районе Кэйп-Бенкс. Здесь лодка погрузилась на пятьдесят футов и с этого времени только раз в час подвсплывала на перископную глубину, чтобы осмотреться. Под вечер, уже в районе острова Кенгуру, оставаясь на перескопной глубине, они взяли курс на Аделаиду, а около десяти вечера уже смотрели на город в перископ. Проведя около него десять минут, повернули и вновь вышли в открытое море. Так прошла среда. В четверг на заходе солнца они обошли с севера остров Кинг и взяли курс обратно на Вильямстаун, а в пятницу, с первыми лучами солнца, всплыли перед Мысами, вошли в залив и пришвартовались у борта «Сиднея». Неполадок во время рейса было совсем немного.

В то же утро адмирал, сэр Дэвид Хартман, приехал для инспекции единственного корабля из всех, находившихся под его командованием, о котором стоило беспокоиться. Инспекция заняла почти час, после чего он провел пятнадцать минут в капитанской каюте, обсуждая с Тауэром и Холмсом план операции и предложенные ими дополнения. Затем он направился к премьеру, который как раз находился в Мельбурне; отсутствие авиасвязи с Канберрой затрудняло федеральным властям работу и вело к тому, что сессии парламента проходили редко и становились все короче.

Вечером Дуайт, как и обещал, позвонил Мойре Дэвидсон.

— Ну вот, — сказал он, — мы вернулись в целости и сохранности. Кое-что нужно сделать на корабле, но это пустяки.

— Значит, я могу тебя навестить?

— Я охотно представлю тебе «Скорпион». Раньше понедельника мы не выплывем.

— Я очень хочу увидеть твой корабль, Дуайт. Когда тебе удобней, завтра или в воскресенье?

Он задумался. Если рейс начнется в понедельник, в воскресенье может оказаться много работы.

— Пожалуй, лучше завтра.

Теперь задумалась она. Придется отказаться от приема у Энн Сазерленд, впрочем, там все равно не будет ничего хорошего.

— С удовольствием приеду завтра, — сказала она. — Нужно ехать до Вильямстауна?

— Лучше всего. Я буду ждать. Каким поездом ты приедешь?

— Я на знаю расписания. Скажем, первым после половины двенадцатого.

— Отлично. Если я буду занят, пришлю вместо себя Питера Холмса или Джона Осборна.

— Джона Осборна?

— Да. Ты что, знаешь его?

— Это австралиец… из Организации Научных и Промышленных Исследований?

— Он самый. Высокий и в очках. — Его тетка замужем за одним из моих дядьев. Он у тебя?

— Да. Прикомандирован как физик.

— У него не все дома, — сообщила девушка. — Он тебе весь корабль разобьет.

— Не беда. Но тебе придется поспешить, чтобы осмотреть корабль, пока все еще цело.

— Я с удовольствием приеду, Дуайт. До завтра. В субботу утром, не имея никакой срочной работы, он ждал ее на перроне. Она приехала в плиссированной юбке и белой блузке с цветной вышивкой в этаком норвежском стиле. Это ей очень шло, но он забеспокоился: как, черт побери, провести ее по лабиринту грязных машин, которым, в сущности, является «Скорпион», чтобы не измазать маслом одежду, в которой ей предстоит куда-то пойти с ним сегодня вечером?

— Добрый день, Дуайт, — приветствовала она его. — Долго ждал?

— Несколько минут, — ответил он. — Тебе сегодня пришлось рано встать?

— Ну, не так рано, как в последний раз, когда я здесь была. Папа отвез меня на станцию, а поезд был в девять. Но все же довольно рано. Ты дашь мне выпить перед обедом?

— Дядя Сэм не любит этого на своих военных кораблях, — ответил он, чуть поколебавшись. — Может быть, только кока-кола или оранжад.