Сотник. Не по чину - Евгений Красницкий

Во-вторых, Никифор рванул в погоню за племянником отнюдь не с пустыми руками: ушлый купец нагрузил две ладьи, захватив с собой и провизию и одежду, соответствующую прогнозу погоды и приличествующую высокому статусу ВИП-пленников, и много чего еще, что позволило создать хоть сколько-то сносные условия княжеской чете и сопровождающим ее лицам, избавив Мишку хотя бы от этой головной боли.

Собственно, из «сопровождающих лиц» наибольшие трудности создавало одно-единственное – Дунька-отличница. Вся морока с раненым князем и реверансы вокруг княгини, которая хоть и требовала к себе соответствующих статусу внимания и почтения, но пустыми придирками никого не изводила, не шли ни в какое сравнение с простодушной девчоночьей назойливостью и непосредственностью дрессированной болонки.

Мишка проклял тот час, когда согласился включить в свиту княгини это невинное создание. Ему и в голову не могло прийти, сколько неприятностей может создать девица ее лет и воспитания, не выходя при этом за рамки приличия и не выказывая особых капризов, но Дунька быстро показала, как глубоко он заблуждался на этот счет. Девчонка взялась выполнять при княгине (или княгиня сама так определила, не суть) роль пресс-секретаря «по связям с бояричем» и каждый раз умудрялась оказаться в самом неподходящем месте и в самый неподходящий момент с очередным вопросом или распоряжением от Агафьи, так что шугануть ее совсем уж доходчиво не представлялось возможным из протокольно-дипломатических соображений. Намеков же она не понимала категорически, правда, почему-то каждый раз, когда ей пытались вежливо указать на нежелательность ее присутствия в данном конкретном месте, надувалась и демонстративно обижалась, но хватало этого, к сожалению, ненадолго.

К тому же Савелий Молчун, которого Дунька панически боялась с той самой эпической сцены перед допросом ляха, на ладье отсутствовал (он вместе с Чумой вошел в конный отряд, передвигавшийся по берегу), а прочих членов экипажа девчонка, преисполненная сознанием собственной значимости как доверенной ближницы княгини, в расчет не брала. Результат оказался вполне предсказуем: в конце концов она умудрилась свалиться за борт во время очередного резкого маневра ладьи, усугубленного не слишком грамотными действиями неопытной «парусной команды».

Так что пришлось Арсению, который оказался ближе всех к борту и, в отличие от отроков, не растерялся, нырять за ней следом в ледяную воду, после чего взбешенный ратник сильно пополнил словарный запас «недокняжны» и ее знания в доселе незнакомой ей области. Во всяком случае, во время лекции оттенок лица Дуньки-отличницы из синевато-зеленого, приобретенного благодаря купанию в осеннем Немане, быстро стал свекольным, особенно когда взрослый муж на глазах у всех отроков бесцеремонно содрал с нее мокрую одежду и закутал в сухое.

От княгини ей тоже досталось, так что Мишка, хоть и посетовал про себя на поспешность Арсения при столь героическом спасении на водах (нашел бы утопающую не сразу, глядишь, и доставать бы не пришлось), но после инцидента некоторое облегчение получил: девчонка на какое-то время притихла. А уж после прибытия Никифора поводов приставать к бояричу с дурацкими вопросами стало намного меньше.

В-третьих, дядюшкины гребцы, распределившись на три ладьи, здорово увеличили скорость хода флотилии, давая возможность отдохнуть измученным мальчишкам. И наконец, в-четвертых, – Мишка таки придумал, как слупить выкуп с князя.

Он предложил заплатить его дядюшке!

Собственно, о выкупе как таковом речь не шла. Просто, выслушивая причитания Никифора на тему «все пропало, гипс снимают», Мишка все больше и больше убеждался, что его родственник кровно заинтересован, во-первых, в благополучии князя Всеволода Давыдовича и его дальнейшем успешном княжении на Городненском столе, во-вторых, в хорошем его к себе отношении, и в-третьих, в хороших отношениях с его людьми – тем же Веселухой, например. Причем в обычную схему «купец – прикормленный таможенник» это не вмещалось: чувствовалось тут нечто большее.

Мелькнула даже мысль, а не сам ли Веселуха велел Никифору догонять племянника, перепоручив ему заботу о безопасности княжеского семейства, в уверенности, что и Никифор в этой безопасности видит немалые для себя выгоды, а потому надежен? Очень и очень похоже, что не только – и не столько золотым ключиком Никифор открывал себе путь к пруссам.

«Дядюшка явно рвется в бой, но пока видит одни лишь проблемы, а не перспективу получения выгоды. Потому мыслит лишь о том, чтобы восстановить статус-кво и как-то замазать перед его светлостью досадную неприятность с пленением и прочими неудобствами, а о благодарности племяннику за такой «подарочек» и речи не идет. Но это уже дело вполне поправимое: надо перевести накопившиеся проблемы в разряд задач, то есть выражаясь по-простому, вместо причитаний на тему «как все хреново, а скоро станет еще хуже» заставить Никифора думать о том, что и как надо сделать, чтобы создавшуюся щекотливую ситуацию обернуть к своей выгоде.

Ни в жизнь не поверю, чтобы купец да не смог извернуться. Вот и пусть анкл Ник со всей присущей ему энергией решает задачи, которые сам себе и обрисует. Не без моей помощи, конечно, но сам возьмется и по своей инициативе – никуда не денется. Любого человека всегда можно уговорить делать то, от чего он поначалу категорически отказывался, если, во-первых, правильно его замотивировать, а во-вторых, убедить, что он не уступает вашему давлению, а идет на некоторый компромисс, с помощью которого заставляет уже вас уступать ему.

Так что, сэр, как и положено хорошему управленцу, грамотно объясняем свои косяки и плавно переводим их в разряд ноу-хау».

Вот Мишка на очередной ночевке и предложил дядьке Никеше вариант, при котором тот сможет использовать создавшееся положение с максимальной выгодой для себя: оказать услугу князю, получить за это немалые преференции и заключить крайне выгодную сделку, чем сразу де-факто превратит князя, хоть де-юре и находящегося в плену у племянника, в свои партнеры по бизнесу, то есть окончательно станет своим в Городно. А стоить все это будет ему всего-навсего пятьсот гривен.

– Сколько-сколько? Да никак тебя в походе по голове чем-то тяжелым приложило? – изумился Никифор такому аппетиту племянничка. – Ладно, давай, рассказывай, что на этот раз придумал, а там посмотрим… – с показным безразличием добавил он, но Мишка только усмехнулся про себя. Судя по загоревшимся глазам, купец наживку заглотил, как голодная щука блесну, но просто перестал бы себя уважать, если бы не попробовал для начала развести партнера, хотя бы и племянника.

– Нет уж, дядюшка, давай вначале о цене договоримся, – охладил боярич пыл родственничка. – Я тебе прибыльное дело предлагаю, ты эти гривны потом с лихвой вернешь, а мне и так одни убытки – коней, хорошо, если половину приведут.

– А нечего было встревать, куда не просили! – снова «погнал волну» Никифор.

– Так коли бы не встрял – князь бы и вовсе помер. Лучше бы стало? – развел руками Мишка, но тут же мысленно себя оборвал:

«Хватит оправдываться, сэр Майкл! Мы уже не у него на ладье, и я сейчас не его малолетний племянник, а сотник Младшей стражи! Один раз от деда получил – и за дело. Я в своем праве, и не Никифору меня судить».

Мишка состроил зверскую физиономию и перешел от обороны к наступлению:

– Князь Городненский ворога пропустил! И про то, что он это делал вынужденно, спасая жизнь жены и детей, я в тот момент не знал и знать не мог! А потому имел я право его пленить как отступника!

– Так он все равно князь! – взревел Никифор и тут же оглянулся – не подслушивает ли их кто; но Мишка заранее устроился у костерка в стороне от остальных отроков, чтобы никто не помешал важному разговору. – А ты перед ним… Тьфу, бестолочь! Ты что, не понимаешь, что ты не в Ратном в игрушки играешь?! Ты же всех подставил! И деда и меня!

– Вот поэтому тебе и предлагаю выгодное дело, а за деда не тебе решать – сочтет, что я виновен, сам и спросит с меня. Он воин, а не купец.

– Воин… Много бы вы без портов навоевали, – остывая, буркнул Никифор. – А коли знаешь, как теперь это исправлять, так и говори! А то меня в убытки втравил и теперь в мою же мошну залезть норовишь! Да я из-за тебя… – И Никифор снова пустился в пространное и лишенное конкретики, но весьма эмоциональное перечисление неприятностей, кои он теперь поимеет из-за выходки дорогого племянника.

«Ну-ну, знакомая песня. Все как и положено: князь – невинная жертва террористов, ляхи вообще в расчет не берутся, а виноваты во всех неприятностях, разумеется, дураки-военные, которые со своими тупыми понятиями о долге поперлись защищать обывателей. И не так они, оказывается, их защитили, не учли интересы всех причастных лиц и вообще на фиг они вмешивались? Спасибо еще, не принято здесь евросопли об «адекватности» ответа на агрессию по ООНам размазывать.