Пришествие (СИ) - Руш Роман

— Ты поклянешься на своем посохе в храме Третьего, — кивнул святой брат на приставленный к стене шест. — Для нас это не просто оружие, это продолжение и вместилище нашей Воле, материализующее ее в реальности. Но клятву сегодня давать не обязательно. В Портсбурге есть храм, там все и проведем. И у тебя еще будет время подумать.

Дальнейший путь до прибрежного города занял еще десять дней, пять из которых лил нескончаемый дождь, который словно желал за один раз смыть все воспоминания о прошедшей зиме. Путники медленно продвигались на юго-запад с каждым все больше ощущая приход весны. Аркаис неизменно будил их до восхода солнца на утренние тренировки. Так что к моменту прибытия в Портсбург Дилан уже не путался в связках и не терял посох после каждого второго движения.

Пропуском для тренировок даже не стало утро на восьмой день пути. Всю ночь до него в их маленький лагерь беспрестанно пытались пробраться какие-то мелки черные создания. Мужчины видели их впервые и меж собой назвали их джергами, как маленьких сказочных зверьков. Монстры были такими же лысыми, как и их более крупные собратья, но перемещались на задних конечностях и имели длинный тонкий хвост, заканчивающийся острым жалом. Размером они не превышали кошек, но вот их количество было ужасающим. Все пространство, освещенное небольшим костром за линией защитного барьера лагеря, было заполнено тварями. Они прыгали, куса и жалили незримую стену, так часто, что вспышки белого света еще освещали пространство вокруг почти беспрестанно. Тушки погибших в результате работы барьера монстров тут же разрывались и съедались их более удачливыми сородичами и все повторялось по кругу. Дилан швырнул в полчище тварей головню и костра, в надежде отпугнуть, но джерги лишь шарахнулись в стороны от разлетевшихся искр и продолжили осаждать барьер. Аркаису пришлось для страховки создать второй защитный контур, уменьшив тем самым периметр лагеря. Штурм джергов продолжался практически до самого утра. Лишь только когда рассвет окрасил небо на востоке в бледно розовый, твари унеслись в лесную чащу недовольно пища и покусывая друг друга. От сотен погибших за ночь созданий тьмы на поляне остался лишь вытоптанный до голой земли круг, да пара полу съеденных тушек. Тей осмотрел одну из них и сообщил, что жала судя по всему ядовиты, так как с них сочилась какая-то мутно-зеленая жидкость, не похожая на бурую кровь создания.

В первой же попавшейся после нападения деревне, Аркаис каким-то чудом нашел почтового голубя и отправил срочную депешу в столицу, предупреждая Преподобного Ульриха о новой напасти, пришедшей в Миройс. Дальнейший же путь до торговой столицы империи прошел спокойно, и вечером десятого дня путники въехали в городские ворота.

Еще на подступах к городу Дилан ощутил резкий запах тухлой рыбы и гниющей тины, доносящийся с ветром, дующим со стороны моря. В отличие от Лана с наслаждением втягивавшего носом этот запах, как лучшие в мире духи, юному воину захотелось замотать лицо шарфом. Ему никогда не жившему рядом с морем такой букет запасов пришелся не по вкусу. И даже весело сверкавшие на солнце луковичные крыши башен городских укреплений, не смогли исправить первое впечатление от торговой столицы империи.

— Я вырос в Шурсе, — пояснил молодой монах, улыбаясь и махнув рукой на север. — Это в двух сотнях километров отсюда. Городок конечно редкостная дыра, но пах он точно так же. Прямо как в детство вернулся, на грязные улицы портового квартала, где, кажется, даже камень мостовых пропах тухлой рыбой.

— А я этого не знал, — задумчиво произнес Аркаис, ехавшей по другую сторону от Тайера. — Хотя это как раз объясняет тот факт, что ты знаешь такое количество языков и отлично ориентируешься в городской застройке.

— Ага, — соглашаясь кивнул младший священнослужитель, и его белесые волосы упали ему на глаза. — Самой веселой забавой в детстве была игра в прятки среди портовых складов. Правда часто нас колотили палками местные сторожа, но и игра от этого была еще более увлекательной. А языкам нахватался у моряков, которые сходили на берег, пока их корабли стояли у причалов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В отличие от угрюмой и запуганной столицы империи Портсбург встретил их гомоном множества голосов. Казалось весь город являлся одним хаотично раскинувшимся по каменистому берегу рынком. Порой палатки размещались в самых неожиданных местах, таких как балконы вторых этажей зданий или ступени, ведущие в подвал. Горожане торговались, спорили, ругались и смеялись, казалось, на всех возможных наречиях Миройса. Народ жил обычной жизнью, будто и не случилось никакого катаклизма, унесшего жизни сотен тысяч людей по всей стране. Толпа была столь плотной что путникам пришлось спешиться и протискиваться сквозь нее держа коней в поводу.

Дилана, не привыкшего к такой суете и толчее, буквально оглушило и поэтому, он чуть не стал жертвой одного из уличных воришек. Парнишка лет десяти ловко прошерстил его карманы, право сказать безрезультатно, так как все их деньги хранились в заплечном мешке Тайера и собирался было удрать ни с чем, но был ловко пойман за шкирку молодым монахом.

— Так, так, так, — наигранно осуждающе смотря на мальчугана протянул молодой человек. — Неужели старшие не предупреждали тебя, что нельзя трогать карманы святых братьев?

Парнишка висевший на вытянутой руке юноши не проронил ни слова, а лишь зло сверкнул глазами и показал неприличный жест, за что тут же получил подзатыльник от святого брата.

— Как не хорошо, — вновь с назиданием обратился он к воришке. — Пойман на краже, показываешь неприемлемые для столь юного возраста жесты, да тебе прямая дорога в тюремную камеру. Мастер, поправьте меня, если я ошибаюсь, за воровство тут полагается отсекание руки, верно? Где тут у нас гарнизон городской стражи?

Тей сделал вид будто ищет в толпе снующих туда-сюда горожан хоть кого-то из представителей правопорядка.

— Не надо стражу, — буркнул юный карманник. Кажется, воспитательные меры в виде подзатыльника, а может и угроза быть переданным стражникам подействовали на мальчишку, и он решил пообщаться со столь глазастыми и проворными святошами.

— Тайер, будь добр, поставь нашего юного друга на землю, — Аркаис ранее не вмешивавшийся в разборки с воришкой подошел ближе к мальчишке. — Как тебя зовут, дитя улиц?

Парнишка почувствовавший, что хватка молодого монаха ослабла, а ноги прочно стоят на земле хотел было дать стрекача, но не тут-то было. Старший святой брат оказался не менее проворным чем младшим и так же легко поднял его над землей, как котенка, схватив за шкирку.

— Давай сделаем так. Ты расскажешь все, что нас интересует, а мы так и быть простим тебе твою маленькую шалость и не будем сдавать в руки страже. Договорились? — Аркаис вновь поставил мальца на мостовую, но руку с его плеча не спешил убирать.

— Аджид, — буркнул карманник, отведя глаза в сторону, будто смущаясь. — Мое имя, Аджид. Договорились.

— Как символично, — усмехнулся Тей. — Действительно, проворен как козлик. Скажи-ка мне, мой парнокопытный друг, отчего народ в вашем городе столь беспечен, неужели по ночам из тьмы к вам не приходят твари?

— Приходят, сагиб*, — мальчишка понял, что опасность ему не угрожает и не стал больше предпринимать попытки к бегству. — Торг ведут то первого вечернего гонга. Кшатрии** бьют в большой гонг на главной площади, и после этого все торговцы сворачивают палатки. Ко второму вечернему колоколу на улицах никого не должно быть, кого стража встретит забьет палками до полусмерти и бросит в каталажку, а потом еще дадут три десятка плетей и отправят на уборку лошадиного дерьма на конюшне раомира.

— А кшатри и раомир* это кто? — уточнил Дилан, ни разу ранее не бывавший в этой части Империи и не знавший местных обычаев и титулов.

— Кшатрии — городская стража, раомир — наместник императора в этой провинции, — пояснил ему Аркаис и спросил у воришки. — Кто сейчас раомир, неужели саиб Джаварди смог избежать действия проклятья?

— Нет, что вы, сагиб, вся старая знать сгинула, — мальчишка пренебрежительно махнул рукой в сторону моря, как будто именно в нем и пропали все правители, и понизив голос продолжил. — Сейчас городом управляет саиб** Кхаири и его ближние.