Наживка для вермахта - Александр Александрович Тамоников

Не дайте им развернуться! Прижмите их к земле! А еще нас поддержите, чтобы фрицы нас к земле не прижали.

Он скомандовал и поспешил вперед, в наступающую цепь. А за его спиной прогремела первая пулеметная очередь, за ней вторая, третья. Упал один вражеский артиллерист, потом второй… Пушки застыли, так и не заняв новых позиций. Танки могли спокойно завершить маневр, чтобы обрушиться на врага с тыла.

Больше у Шубина не было времени обращать внимание на действия танкистов. Теперь все его внимание сосредоточилось на линии немецких окопов, к которым приближались его бойцы. Да, они приближались, хотя и несли потери. Разведчик видел, как упал один боец, как зашатался и выронил автомат второй, третий… Однако вражеские окопы были уже близко.

– Приготовить гранаты! – прокричал капитан. – Бросок! Еще! А теперь вперед!

И рота кинулась вперед, чтобы нанести врагу решающий удар.

Шубин одним из первых спрыгнул в немецкую траншею. Прямо перед ним был здоровенный фашист с винтовкой в руках. Видя, что он не успевает повернуть оружие и выстрелить в русского, немец бросил винтовку, выхватил кинжал и кинулся к Шубину. Однако разведчик не стал переходить на холодное оружие. Он, в отличие от немца, успевал воспользоваться автоматом. Глеб повалился на спину, автомат при этом уставился прямо в грудь немца, и нажал на спусковой крючок. Враг рухнул прямо на разведчика, придавив его к земле.

Шубин сбросил с себя тело врага, вскочил и бросился вперед по траншее. Всюду здесь уже кипели отдельные схватки. Разведчик выстрелом свалил немца, как раз собиравшегося выстрелить в нашего бойца; затем выпустил очередь дальше по траншее и положил сразу двоих врагов. Сделал еще шаг вперед – и тут из-за угла на него выскочил немецкий ефрейтор, чье лицо показалось Шубину знакомым. Ну да, ведь это ефрейтор Зибель, который позавчера объяснял «майору Грюндигу», какие слабости имеются в немецкой обороне!

Как видно, немец тоже узнал своего давешнего собеседника и на мгновение растерялся. Этого мгновения было достаточно, чтобы Шубин успел выстрелить. Ефрейтор привалился к стене траншеи; его лицо приняло удивленное выражение.

– Как же так… – успел пробормотать он.

– А вот так, ефрейтор, – наставительно произнес Шубин. – Надо смотреть, с кем разговариваешь, и не быть таким доверчивым.

Немец свалился на дно траншеи. Глеб выпрямился и огляделся. Бой был почти завершен. Только откуда-то из ближнего немецкого тыла еще доносилась стрельба. Шубин выглянул из траншеи и понял, что отстреливаются немецкие артиллеристы, оставшиеся возле своих пушек. Теперь они действовали как простые пехотинцы.

– Ну-ка, лейтенант, подави эту артиллерию, – скомандовал Шубин лейтенанту Трубникову.

Сил одного взвода вполне хватило, чтобы и здесь сопротивление было подавлено. Шубин взглянул на часы. Шел десятый час. За три часа наши части преодолели обе линии вражеской обороны, и румынскую и немецкую. Насколько Шубин помнил то, что говорилось в штабе, армия пока соблюдала график продвижения, намеченный для операции.

Повсюду ревели танковые двигатели: машины снова разворачивались на северо-запад, принимали на броню пехоту, готовились к новому рывку. Теперь нашим частям предстояло штурмовать немецкие части, оборонявшие село Червленое, расположенное в 20 километрах от линии фронта. И дальше, за Червленым, на протяжении семидесяти километров, до самого Калача, уже не было населенных пунктов и не должны были встретиться линии вражеской обороны.

– Эй, капитан, ты чего там замер? – услышал он чей-то крик. Это его окликал командир танкового батальона, к которому была прикреплена его рота. Шубин успел заметить, что батальон успел понести потери – теперь к рывку на Червленую было готово на четыре машины меньше. В роте самого Шубина, конечно, тоже были потери, только он пока не знал, насколько большие. «Ладно, после Червленой построю бойцов, тогда всех сосчитаем», – решил он.

Пехотинцы заняли свои места на броне, взревели моторы, и танковая армада ринулась вперед. За танками катили тягачи, они перемещали артиллерию на новое место дислокации. Никаких препятствий здесь не было, до Червленой армия добралась меньше чем за час. Только при приближении к селу танки затормозили. Подходы, скорее всего, были заминированы. Теперь в дело должны были вступить саперы, чтобы проделать проходы в минных полях. Остановились и тягачи, артиллеристы стали готовить орудия к стрельбе.

Но тут подкатил «Виллис», в котором сидел сам командующий 4-го мехкорпуса генерал Вольский.

– Почему остановились? – спросил он.

К машине командующего поспешил майор, командир полка; подошли и командир танкового батальона, и Шубин, как командир пехотинцев.

– Надо подготовить штурм села, товарищ генерал, – объяснил майор. – Вот саперы проделают проходы, тогда пойдем в наступление… Ну, и артподготовка нужна…

– Отставить! – потребовал Вольский. – Вы что, не слышали, что было сказано вчера на совещании в штабе, что было доведено до вас в приказе командующего фронтом? На то, чтобы пройти сто километров и замкнуть кольцо окружения вокруг Сталинграда, нам дается три дня. Три дня на все! А это значит, что мы не можем останавливаться и долго топтаться возле населенных пунктов. Оборону врага нужно преодолевать с ходу! Если встречается узел сопротивления, его нужно обходить, а не останавливаться и двое суток сидеть возле него. Приказываю: оставить здесь, возле Червленой, пехотный батальон и танковую роту, чтобы воспрепятствовать противнику ударить нам в тыл. Остальным войскам корпуса продолжить наступление! К вечеру мы должны пройти еще не меньше тридцати километров!

– Ну, к вечеру мы и больше можем пройти, товарищ генерал, – заметил командир танкистов.

– Сможем, если противник не будет сопротивляться, – проговорил Вольский. – А он будет. Немцы вполне могут предпринять контрнаступление. Будьте к этому готовы!

Отдав приказ, генерал снова сел в «Виллис» и уехал. А Шубин, немного подумав, подошел к командиру полка и командиру танкового батальона, которые о чем-то совещались.

– Меня смущает, что мы поедем вперед, не зная, где противник, – сказал он. – А ведь он может предпринять контрудар в любое время. Немцы могут выдвинуться и из района Калача, и из самого Сталинграда.

– И что ты предлагаешь, капитан? – спросил танкист.

– Предлагаю организовать разведку, – сказал Шубин. – Дайте мне шесть танков. Я их разобью на пары, на каждую пару танков посажу взвод своих разведчиков и вышлю их вперед. Один взвод пойдет прямо впереди наших частей, другой – немного правее, третий – левее. Будем держать с вами непрерывную радиосвязь. Тогда у вас будут глаза и уши, вы не будете действовать вслепую.

– Не знаю, не знаю… – с сомнением произнес танкист, командир батальона. – Я не могу выделить столько машин. Да и вообще…

– А ведь капитан дело говорит, – раздался за спиной Шубина незнакомый голос. Обернувшись, разведчик увидел генерал-лейтенанта, которого он видел на совещании в штабе. Вспомнил и его имя: это был командир 5-й